Язык крестьян села Грязновского
Расскажу о крестьянском языке начала 20-го века по воспоминаниям моего отца Н. Ф. Рубцова. Он родился в селе в 1905 году и проживал там до 1925 года.
Были такие слова, что даже трудно перевести на современный язык. Например, слово «назгАл». Сделать «назгАл» — это значит сделать что-то несуразное, против всяких правил поведения. Был такой своеобразный глагол – «нял». «Нял очепуздывать» — это значило – «начал быстро есть». Был в обиходе такой глагол – «турить». Выгнать кого-нибудь, значило «вытурить». Даже так говорили: «Увидишь его тамока, дак турни, пусть домой идёт». Ещё и в другом смысле употреблялся этот глагол. Например: — «Это хто там проехал?» — «А это Степан с Анной к празднику потурили».
Про людей, которые не могли хорошо петь говорили: «У ево (или иё) не гОлосу, не вЫносу, только сопли Из носу».
У нас при разговоре, как правило «окали». Людей, которые нарочито «акали», передразнивали: «Была я в Маскве, да шла по даске, даска-та лопнула, я и хлоп в грязь». А тех, которые вычурно и нескладно говорили, передразнивали так: «НапримЕрича таперИча, к слову доведИся, оно хотя не для чего, но всеш-таки, конечно».
Для ребят (больших и малых) были названия – «рожАн, ликсОн, лифАн», а для девок и молодых баб – «рОньжа, лихомАнка», да ещё – «лихоманка змеиная» или – «кобыла, кобыла нагайская». Наряду с известным ругательством – «чорт», были в ходу – «лешак, лешачИха, водянОй, чомор». На каждом шагу можно было слышать такие выражения: «Иди-ко ты к чомору!»; «Штобы те задавили воденны-те лешаки!»; «Чомор ево знат што он за человек – ему в шар-от тычь – он другой подставлят!» Ругательств было много, особенно таких, которые даже вспоминать неудобно. Самым распространенным было: «Наплевать тебе на рыло!»
Много было всяких деревенских поговорок, пословиц, присказок, побасёнок. На все случаи жизни имелись свои меткие определения. Например, если хотели сказать, что у кого-то работа не выполнена – говорили: «У него ишшо не у шубы рукав». Или: « Я думал оне дом-от уж поставили, а пришёл, посмотрел – там ишшо конь не валялся». Некоторые пословицы и теперь употребляются, но так, без особого понимания их смысла. Например, говорят: «Не мытьём, так катанием». А что такое катание? Раньше утюгов почти не было и бельё после стирки и просушки «катали» при помощи «каткА» и «валькА». Осуждая трусость чью-либо, говорили: «Наши так не делают — окошки бьют не бегают».
Любили мы деревенские свадьбы. Помню, ещё совсем мальчишкой, заберёшься в избу, где свадьба, на полати, на голбец, или на печь и смотришь и слушаешь.
«От пенёчка до пенёчка,
Было два следочка,
Было, было два следочка
СнЕжком призапали».
Или:
«Оторвался ворОной конь, Да от столба — столба дубовинького
Да от колечка серебряного,
От витого, позолоченого…»
А сколько было припевок! Их пели бабы и девки – подружки невесты. Им за это дарили деньги, пряники, орехи, конфеты. Много было простых деревенских песен: проголосных, шуточных, частушек. Вот такая шуточная песня:
«КУмушки-те пьют,
ГолУбушки-те пьют,
А мЕня молоденьку
С собой не берут.
Хоть и позовут,
Дак я ведь не пойду,
ХУдиньку шубёнку
Починиваю.…
Продай муж кобылу с жеребёнком
Купи шубку-любку душегреечку.
Люди-те к обедне
Мой муж по дрова,
Мой муж по дрова,
Да – запрягат меня.
НА гору-ту сядет,
ПОд гору-ту слезет,
К дому подъезжат,
Да пушше понужат.
…………………….
Вот тебе шубка-любка
Да душегреечка».
После февральской революции в селе пели такие «революционные» песни:
«Не надо нам министров,
Не надо нам саря,
Бей буржуазию, товарищи, Ура!»
Или: «Сашка» и «Машка» сидят за столом,
А сарь Миколашка пошёл за вином».
(Под «Сашкой» и «Машкой» подразумевались мать и жена царя.)
В заключение несколько обрывков «грязновских» разговоров:
— Драствуёшь кум! Ну как она жись-та?
— Да чё жись: не шАтко, не вАлко, не нА сторону…
— Ну, а кумА-та как, здорова-ли?
— А чё ей куме-то сделатся, она раздобрела – поперек толшэ.
— А парень-от чё у тебя выправился?
— Да всё такой же, поперёшный! Я этта начал ему выговаривать, дак он на меня ошшетинился. Я, мол, ты чё же парень, до каких пор будешь фулиганить? А это, говорит како твое дело? Да ишшо и ошширяется. Ну, тут уж я не стерпел, сгрёб его за шиворот и нял охобачивать.
Это разговор двух мужиков. А вот разговор двух баб:
— Здраствуй, Ивановна! Давненкё мы с тобой не видались. Ну чё, ты нынче не хвараш?
— Да постоянно скудаюсь.
— Ак ты бы к фершалу сходила мо тот како лекарство бы дал.
— Ходила я к нему, да ково он понимат фершал-от. Одно свае, што велит ехать в город к дохтуру, а ведь к дохтуру-ту с голымя руками не сунешша. А достатки-те у нас сама знаш какИ.
— Как там суседка-то твоя живёт?
— Котора? У меня ведь кругом суседки.
— Ну, котора много языком-то болтат…
— А! Это ты про Кудряшиху говоришь. Чё ей не жить-то. У иё ведь не семеро по лавкам, сама себе хозяйка. А постоянно приверёдывается, только я ей халудоре не сколь не верю. Ты сама-та иё давно не видела?
— Да уж давненько, знать-то уж с год время прошло. Она ишшо и тогда привередывалась, будьто совсем плохо живёт.
— Наплюй-ко ты ей по ту сторону зубов-то! У иё вон постоянно гости, напьютса, насопутса, дым коромыслом!».
Источники: Воспоминания Н. Ф. Рубцова о селе Грязновском – 1976 г.
В. Рубцов, краевед, член Русского географического общества
Были такие слова, что даже трудно перевести на современный язык. Например, слово «назгАл». Сделать «назгАл» — это значит сделать что-то несуразное, против всяких правил поведения. Был такой своеобразный глагол – «нял». «Нял очепуздывать» — это значило – «начал быстро есть». Был в обиходе такой глагол – «турить». Выгнать кого-нибудь, значило «вытурить». Даже так говорили: «Увидишь его тамока, дак турни, пусть домой идёт». Ещё и в другом смысле употреблялся этот глагол. Например: — «Это хто там проехал?» — «А это Степан с Анной к празднику потурили».
Про людей, которые не могли хорошо петь говорили: «У ево (или иё) не гОлосу, не вЫносу, только сопли Из носу».
У нас при разговоре, как правило «окали». Людей, которые нарочито «акали», передразнивали: «Была я в Маскве, да шла по даске, даска-та лопнула, я и хлоп в грязь». А тех, которые вычурно и нескладно говорили, передразнивали так: «НапримЕрича таперИча, к слову доведИся, оно хотя не для чего, но всеш-таки, конечно».
Для ребят (больших и малых) были названия – «рожАн, ликсОн, лифАн», а для девок и молодых баб – «рОньжа, лихомАнка», да ещё – «лихоманка змеиная» или – «кобыла, кобыла нагайская». Наряду с известным ругательством – «чорт», были в ходу – «лешак, лешачИха, водянОй, чомор». На каждом шагу можно было слышать такие выражения: «Иди-ко ты к чомору!»; «Штобы те задавили воденны-те лешаки!»; «Чомор ево знат што он за человек – ему в шар-от тычь – он другой подставлят!» Ругательств было много, особенно таких, которые даже вспоминать неудобно. Самым распространенным было: «Наплевать тебе на рыло!»
Много было всяких деревенских поговорок, пословиц, присказок, побасёнок. На все случаи жизни имелись свои меткие определения. Например, если хотели сказать, что у кого-то работа не выполнена – говорили: «У него ишшо не у шубы рукав». Или: « Я думал оне дом-от уж поставили, а пришёл, посмотрел – там ишшо конь не валялся». Некоторые пословицы и теперь употребляются, но так, без особого понимания их смысла. Например, говорят: «Не мытьём, так катанием». А что такое катание? Раньше утюгов почти не было и бельё после стирки и просушки «катали» при помощи «каткА» и «валькА». Осуждая трусость чью-либо, говорили: «Наши так не делают — окошки бьют не бегают».
Любили мы деревенские свадьбы. Помню, ещё совсем мальчишкой, заберёшься в избу, где свадьба, на полати, на голбец, или на печь и смотришь и слушаешь.
«От пенёчка до пенёчка,
Было два следочка,
Было, было два следочка
СнЕжком призапали».
Или:
«Оторвался ворОной конь, Да от столба — столба дубовинького
Да от колечка серебряного,
От витого, позолоченого…»
А сколько было припевок! Их пели бабы и девки – подружки невесты. Им за это дарили деньги, пряники, орехи, конфеты. Много было простых деревенских песен: проголосных, шуточных, частушек. Вот такая шуточная песня:
«КУмушки-те пьют,
ГолУбушки-те пьют,
А мЕня молоденьку
С собой не берут.
Хоть и позовут,
Дак я ведь не пойду,
ХУдиньку шубёнку
Починиваю.…
Продай муж кобылу с жеребёнком
Купи шубку-любку душегреечку.
Люди-те к обедне
Мой муж по дрова,
Мой муж по дрова,
Да – запрягат меня.
НА гору-ту сядет,
ПОд гору-ту слезет,
К дому подъезжат,
Да пушше понужат.
…………………….
Вот тебе шубка-любка
Да душегреечка».
После февральской революции в селе пели такие «революционные» песни:
«Не надо нам министров,
Не надо нам саря,
Бей буржуазию, товарищи, Ура!»
Или: «Сашка» и «Машка» сидят за столом,
А сарь Миколашка пошёл за вином».
(Под «Сашкой» и «Машкой» подразумевались мать и жена царя.)
В заключение несколько обрывков «грязновских» разговоров:
— Драствуёшь кум! Ну как она жись-та?
— Да чё жись: не шАтко, не вАлко, не нА сторону…
— Ну, а кумА-та как, здорова-ли?
— А чё ей куме-то сделатся, она раздобрела – поперек толшэ.
— А парень-от чё у тебя выправился?
— Да всё такой же, поперёшный! Я этта начал ему выговаривать, дак он на меня ошшетинился. Я, мол, ты чё же парень, до каких пор будешь фулиганить? А это, говорит како твое дело? Да ишшо и ошширяется. Ну, тут уж я не стерпел, сгрёб его за шиворот и нял охобачивать.
Это разговор двух мужиков. А вот разговор двух баб:
— Здраствуй, Ивановна! Давненкё мы с тобой не видались. Ну чё, ты нынче не хвараш?
— Да постоянно скудаюсь.
— Ак ты бы к фершалу сходила мо тот како лекарство бы дал.
— Ходила я к нему, да ково он понимат фершал-от. Одно свае, што велит ехать в город к дохтуру, а ведь к дохтуру-ту с голымя руками не сунешша. А достатки-те у нас сама знаш какИ.
— Как там суседка-то твоя живёт?
— Котора? У меня ведь кругом суседки.
— Ну, котора много языком-то болтат…
— А! Это ты про Кудряшиху говоришь. Чё ей не жить-то. У иё ведь не семеро по лавкам, сама себе хозяйка. А постоянно приверёдывается, только я ей халудоре не сколь не верю. Ты сама-та иё давно не видела?
— Да уж давненько, знать-то уж с год время прошло. Она ишшо и тогда привередывалась, будьто совсем плохо живёт.
— Наплюй-ко ты ей по ту сторону зубов-то! У иё вон постоянно гости, напьютса, насопутса, дым коромыслом!».
Источники: Воспоминания Н. Ф. Рубцова о селе Грязновском – 1976 г.
В. Рубцов, краевед, член Русского географического общества
