«Повернула ход истории». Как судьба первой женщины-врача вдохновила белгородского историка
1856 год. 12-летняя Варя Нафанова сбегает из дома в Витебской губернии и направляется в Петербург. По дороге девочка заболевает тифом, и в царскосельской больнице её буквально вытаскивают с того света. Придя в себя, она решает посвятить жизнь медицине. Мы причастны. На столе Марины Ушатовой несколько увесистых папок с материалами о Кашеваровой-Рудневой. Об этой необыкновенной женщине она впервые узнала из газетного очерка земляка – мэтра краеведения Виталия Щербаченко в 2003 году. Он утверждал, что судьба Варвары Александровны тесно связана с Вейделевской землёй. Об этом же писал и белгородский журналист и краевед Борис Осыков.«История её жизни меня просто поразила, – вспоминает Марина Михайловна. – Вот и решила разобраться. Во время поездки в Москву я целенаправленно отправилась в Российскую государственную библиотеку и потратила все деньги, что у меня были с собой, на ксерокопирование материалов о Кашеваровой-Рудневой».. Из столицы Марина Ушатова привезла не только автобиографию Варвары Александровны, но и её труды, посвящённые женскому здоровью. Потом последовала переписка с другими музеями в попытке узнать о судьбе первой женщины-врача чуть больше. И вот тогда‑то выяснилось, что хутор Голый Яр, где долгое время жила и врачевала Кашеварова-Руднева, уже не часть Вейделевского района.Но за время исследовательской работы история этой невероятно сильной женщины сделалась для Марины Ушатовой особенно близкой и дорогой.Так что собранные по крупицам материалы директор музея оформила в подробный доклад, с которым выступила на одной из научно-практических конференций. «Я считаю, что мы всё‑таки причастны к этому, ведь являемся исследователями, – говорит она. – А вклад этой женщины в историю вне времени и территории. Такие люди ход этой истории поворачивают. Вся её жизнь – пример борьбы за идею, за возможность помогать людям, за попытку доказать, что женщина может быть медиком наравне с мужчиной. И теперь, когда я общаюсь со школьниками или выступаю в Женском клубе, например, всегда рассказываю её историю».. Развод и разговор в дилижансе. До своего побега в Петербург Варя Нафанова воспитывалась в чужой семье бедного учителя и была абсолютно безграмотной, не умела ни читать, ни писать. После выздоровления от тифа врачи царскосельской больницы помогли девочке деньгами и устроили её на квартиру к моряку. Сын хозяина, гимназист, выучил Варю читать по книгам, без азбуки. Потом девочку усыновил военный топограф, который, напротив, всячески препятствовал её обучению.«По его мнению, у женщины может быть только одно законное желание – это поскорее выйти замуж», – пишет она в автобиографии.. С таким же отношением 15-летняя Варя столкнулась позднее, когда получила это самое предложение выйти замуж от 35-летнего купца Кашеварова. Поначалу он клятвенно обещал ей, что позволит учиться медицине, но после свадьбы резко переменил своё мнение.«Он передавал, чтобы я выбросила из головы всякую мысль об учении, так как купчихам учиться много не подобает и хорошая жена не должна быть умнее своего мужа. Это так на меня подействовало, что я заболела. Меня отправили в Максимилиановскую лечебницу. По выходе оттуда я вскоре разошлась с Кашеваровым и поступила в Повивальный институт», – так описывала Варя свою жизнь.. Во время учёбы она каждый день ездила на дилижансе в Петербург. И однажды волей случая познакомилась там с влиятельным господином, который сыграл важную роль в её судьбе.Услышав от юной дерзкой девушки, что та хочет учиться медицине, а пробиться в этот мир невозможно, он внезапно предложил ей поехать в Оренбургскую губернию, где свирепствует эпидемия сифилиса, чтобы лечить женщин-мусульманок.Те не подпускали к себе врачей-мужчин. Для этого нужно только пройти курс в Калинкинской больнице.Впоследствии Варвара писала, что если бы не странный разговор в дилижансе, она никогда не была бы медиком. Упорство и сила воли. Годовой курс девушка блестяще окончила всего за четыре месяца и попросила экзаменаторов позволить ей учиться дальше. Это был настоящий вызов системе, ведь женщин-врачей тогда в России просто не существовало.«Я была так неопытна, что совершенно не знала о том, что женщинам не дозволено учиться в том направлении, в каком я хотела, – писала впоследствии Кашеварова. – Но упорством и силой воли меня тоже Бог не обделил, и я не сомневалась в своей способности сделаться если не первоклассным, то, по крайней мере, посредственным доктором».. Все, к кому девушка обращалась за протекцией, говорили ей, что её идея абсурдна. «Везде я возбуждала любопытство, каждая мелкая сошка старалась показать мне, что она тоже может задержать дело и напакостить. Я просто надрывалась от хлопот, так как принуждена была путешествовать пешком из Измайловского полка, где находилась моя квартира, по всему городу: денег на извозчиков я не имела. Когда дело уже значительно подвинулось вперёд, я стала чувствовать общее недомогание и упадок здоровья, не выдержала такого напряжения физических и умственных сил (ибо одновременно готовилась по всем предметам гимназического курса, по программе мужских гимназий, учила латынь) и раз упала на улице от усталости», – так рассказывала Варвара Кашеварова в автобиографии.. Тогда Варваре Александровне помог её наставник – доктор Тарновский. Но даже после лечения следы тяжкого переутомления не изгладились, и до конца жизни Кашеварова страдала почти ежедневной рвотой, от которой не могла избавиться никакими способами.В конце концов удача улыбнулась ей. И её по протекции самого военного министра Дмитрия Милютина приняли в Императорскую медико-хирургическую академию. «Явившись на первую лекцию, – писала в автобиографии Варвара Александровна, – я увидала среди студентов много женщин, и мне невольно пришёл в голову вопрос: почему же мне делали столько препятствий, когда женщинам уже дозволено учиться в академии? Оказалось, что все виденные мною слушательницы посещают лекции без особого позволения, но и запрета не было. Через год после моего поступления женщинам был закрыт доступ на лекции, за исключением меня, как значилось в правительственном распоряжении, ибо закон обратного действия не имеет, а я была формально принята в число студентов».. Триумф карьеры. На третий год учебного курса Кашеваровой запретили сдавать промежуточный экзамен. И ей снова пришлось, как она говорила, «пробивать лбом стену», чтобы добиться этого права.В итоге, получив отличные оценки и 300 рублей жалования, она на время уехала в Вену и Прагу, чтобы изучать там акушерство и женские болезни. Попутно девушка в совершенстве освоила немецкий язык. А в 1869 году в Нью-Йорке издали книгу «Женщины-медики» с восторженной статьёй Джекса Блека о Варваре Кашеваровой.В это же время она познакомилась со своим будущим мужем – врачом Михаилом Рудневым, который пришёл в академию преподавать. За спиной у этой пары начали шептаться недоброжелатели, мол, всеми своими успехами Кашеварова обязана этому человеку. 9 декабря 1868 года Варвара с успехом сдала выпускные экзамены и стала первой российской женщиной с дипломом врача и правом защищать докторское звание.«Несмотря на все препятствия, с которыми мне пришлось бороться, время академического курса было самое счастливое для меня», – пишет она.. Только спустя восемь лет после окончания академии она добилась права защитить докторскую диссертацию.И это событие становится триумфом её карьеры.После блестящей защиты случается невероятное. Один из присутствовавших так описывал это действо: «Зал конференции был переполнен. Заседание закончилось тем, что Кашеварову-Рудневу вынесли на кресле и торжественно пронесли по всем залам под горячие рукоплескания. Восторг толпы и приветствие молодёжи относились скорее не к личности врача, успешно защитившего диссертацию, а к торжеству идеи, к победе, одержанной женщиной на поприще серьёзной науки».. Без тёплого участия. Несмотря на все успехи, дальнейшая судьба Кашеваровой-Рудневой была печальна. Преподавать на женских курсах она не могла, потому что женщин не допускали к педагогической деятельности. Уехать на практику в Оренбургскую губернию тоже не вышло, так как в этом случае ей полагались бы военный чин и принятие на госслужбу. А это был бы ещё более опасный для системы прецедент. Последовали годы мытарств и унижений. Даже газеты не упускали случая поиздеваться над первой женщиной-врачом, и в издании «Новое время» вышел едкий рассказ «Самохвалова-Самолюбова». В 1878 году внезапно умер Михаил Руднев. Лишившись всяческой поддержки, 37-летняя Варвара Александровна решила уехать из Петербурга и поселиться на хуторе Голый Яр. «В 1881 году я приобрела себе небольшой кусок земли в Воронежской губернии Валуйского уезда, в степи, вдали от деревень, – пишет она. – Я выстроила себе дом, завела аптеку и стала лечить сельский люд. Вскоре я приобрела известность на несколько десятков вёрст в окружности, и ко мне направлялись больные со всех концов. Прожила я в деревне около восьми лет. Таким образом я желала отслужить народу за свою стипендию если не в Оренбургском крае, то в своём Отечестве».. Работая на хуторе, она с грустью сожалела о том, что после её смерти накопленный ею богатый материал пропадёт, так как она совсем одинока.«Вероятно, всё это пойдёт на цыгарки», – пишет она.. В 1886 году по неосторожности прислуги на хуторе случился пожар, как и предчувствовала Кашеварова. В огне погибла вся богатая библиотека и архивы, над которыми она трудилась всю свою жизнь.Это сильно подорвало её боевой настрой и расшатанное здоровье. И спустя ещё два года она переехала сначала в Петербург, а потом купила себе маленький домик в Старой Руссе.Незадолго до смерти, когда Варвара Александровна была уже прикована к постели, в день 30-летия её врачебной деятельности, к ней с поздравлениями пришли все доктора Старой Руссы. Потом в своём дневнике она писала:«У меня абсолютно нет никого, даже прислуги, и теперь, когда я порядочно мучаюсь болями в сердце, и сердцебиением, и остановками деятельности сердца, я нервничаю, боюсь умереть без всякой помощи и тёплого участия близких людей, но всё это пустяки: есть люди несчастнее меня, и хныкать не стоит».. Спустя несколько месяцев её не стало. Она ушла из жизни тихо, весенней ночью 1899 года. Похоронили Варвару Александровну на кладбище Спасо-Преображенского монастыря. Могила её впоследствии была утрачена.«Вся её жизнь была борьбой за право сказать: я мыслю так, как считаю нужным, – заключает историк Марина Ушатова. – Она хотела нести пользу обществу. Это самое главное. Считала, что вся её жизнь – это служение людям. По‑другому себя не мыслила. И это вызывает бесконечное восхищение».. Анастасия Состина. Благодарим за помощь в подготовке материала Марину Ушатову и Ольгу Прокофьеву – участницу старорусского краеведческого объединения «Руса».
