В Чувашском экспериментальном театре драмы поставили спектакль о блокадном Ленинграде
«Тише, Танечка, не плачь…»
Есть на берегу Дуная, там, где вода особенно тиха и угрюма, памятник жертвам Холокоста. Десятки чугунных, будто вросших в землю башмаков, за которыми уже никто никогда не вернется, молча корят людей за то, что не смогли вовремя разглядеть и остановить машину смерти… Действие спектакля «Осталась одна Таня», премьеру которого сыграли на прошлой неделе в Чувашском экспериментальном театре драмы в рамках федерального партийного проекта «Культура малой Родины», происходит не в Будапеште, а в Ленинграде. Его герои — не евреи, массово расстрелянные нацистами, а наши дети блокады. Впрочем, все одно, ведь война — всегда горе, а горе объединяет, равно как и искусство.
Спектакль так и начинается: на сцене сиротливо ютятся несколько пар ботинок, и эта цитата из мировой истории, брошенная в повествование как взрывчатка в топку, мгновенно задает нужный тон и берет зрителей в оборот задолго до выхода актеров. Принято считать, что у хороших постановщиков ничего не бывает случайно, и висящее на стене ружье непременно должно выстрелить. Так-то оно так, но нам даже в голову не приходило, что дело дойдет до обычной сценической обуви. А между тем, по задумке режиссера Полины Алехиной и художника Оганеса Айрапетяна (г. Санкт-Петербург), эти детские боты — не только часть артистического костюма, но и действенный элемент сценографии, точно сквозная нить, рефрен, лейтмотив. Начиная с того, как резво они бегут по ленинградским улицам, раскинувшимся на планшете сцены в виде схематической карты, и заканчивая их безвольным висением на шнурках, привязанных к штанкету. Словно отлетевшая от тела душа или, если смотреть шире, некий ментальный след всех детей войны, оставленный в исторической памяти народа.
Декорации вообще живут самостоятельной жизнью, это не фон и не обстановка. Вплоть до того, что даже здания, макеты которых так зримо воссоздают узнаваемую питерскую архитектуру, откликаются и реагируют, то загораясь изнутри мутным светом, точно церковные лампады, то пряча неуместно нарядные колонны и пилястры под черным платком в знак траура, скорби и невыплаканных слез. Отсутствие боковых кулис, когда наружу лезет все, что обычно скрыто от глаз зрителя, поддает жару. Трубы, извивающиеся подобно кишкам во вспоротом животе, батареи, похожие на клыки хищного зверя, жадно раззявившего свою смердящую пасть, лестницы, напоминающие железную дорогу, по которой летят эшелоны с новобранцами… Нас словно нос к носу сталкивают с физиономией войны — противной, омерзительной, грязной.
А как вам такая деталь: на шпиль Петропавловской крепости нанизана грампластинка? Казалось бы, мелочь, штришок, пустячок, не заслуживающий особого внимания. Но стоит едва скользнуть взглядом по ее окружности, как уже не можешь отвести взор и с изумлением осознаешь, что пошла абсолютно другая краска, настроение, эмоция. Не там, на подмостках, а внутри тебя. Ласковая, согревающая, убаюкивающая, возвращающая к вере в завтрашний день… Не в этом ли магия театра?
Еще одна удачная находка — маски, причем не простые, а посмертные, якобы снятые с умерших в блокаду людей и запечатлевшие их безумие, ужас, последний стон, застывший на онемевших губах. Герои спектакля с шокирующим постоянством примеряют их на себя, и нас вдруг осеняет страшная догадка: а может, среди этих жутких слепков есть и их лица?.. Не говоря уже о том, что таким образом постановщики на раз-два заполняют сценическое пространство и создают эффект массовости и толпы, больной, влачащейся, немощной. Совсем как в эпизоде с прокаженными из рок-оперы «Иисус Христос — суперзвезда».
Актерам такое взаимодействие явно по душе, ведь любой взятый в руки предмет заряжен своей неповторимой энергией, а значит, дает мощный толчок для самовыражения, помогает нащупать новые грани роли и переместиться из материального мира в сферу духовного. Тем более что сыграть ребенка с его непосредственностью, чистотой и открытостью миру, мягко говоря, нелегко.
В премьере заняты выпускники Казанского театрального училища и Чувашского института культуры и искусств Лидия Кузнецова, Савелий Виноградов, Дарья Мурзакова, Глеб Карзанов и Дарья Барышникова. Кто-то из них уже проработал в театре несколько сезонов, некоторые влились в нашу труппу лишь в прошлом году, но это не помешало им высоко взлететь. Каждый из них словно пропускает спектакль через внутренний рентген и учит своих героев бороться за жизнь, что бы ни случилось.
