В Чувашском драматическом театре поставили музыкальную комедию «В ночь перед Троицей»
И поют, и танцуют, и декламируют
Живая музыка в спектакле, когда песни и инструментальные связки между картинами даны не в записи, а в естественном исполнении — давняя театральная традиция. Наибольшее распространение она получила на национальной сцене, поскольку очень точно передает коллективный характер и синтетическую природу народного творчества — селяне издревле собирались вместе, чтобы попеть и помузицировать, и зачастую подобные встречи превращались в подлинное сценическое действо. Премьера комедии Геннадия Терентьева «?им?к ка??» (В ночь перед Троицей), состоявшаяся в минувший четверг в Чувашском академическом драматическом театре имени К.В. Иванова, окунула нас в оазис народной культуры и стала настоящим вызовом и для артистов, и для постановщиков.
Такие спектакли, созданные на стыке музыкального и драматического искусства, где актеры и поют, и танцуют, и декламируют, а на сцену сажают целую инструментальную группу, часто ставят в Татарстане, Башкортостане и других национальных республиках. Яркий тому пример — музыкальная драма «Галиябану» в воплощении Уфимского татарского театра «Нур», показанная в Чебоксарах в сентябре прошлого года в рамках программы «Большие гастроли». Да и Чувашский драмтеатр иногда шел на такие эксперименты. Достаточно вспомнить инсценировку поэмы Константина Иванова «Нарспи» (1941), где были заняты артисты Чувашского академического ансамбля песни и танца и музыканты симфонического оркестра, функционировавшего на базе филармонии, или пушкинскую трагедию «Моцарт и Сальери» (1999) с участием Камерного оркестра Чувашии.
В современных же постановках чаще всего поют под фонограмму или в сопровождении одного-единственного гармониста, что не идет ни в какое сравнение с полноценной инструментальной партитурой нового спектакля, где помимо ручных гармоник фигурируют и скрипка, и флейта, и балалайка, и ударные. Обращает на себя внимание и тот факт, что в 1990 годах комедия «В ночь перед Троицей» была поставлена в Чувашском театре оперы и балета. Понятно, что тогда музыка Германа Лебедева звучала в разы полнее, красочнее и богаче, на что оказали влияние и количественный состав музыкантов, и своеобразие дирижерской интерпретации, и неисчерпаемость тембровой палитры (симфонический оркестр, пусть и в неполном составе — это вам не инструментальная группа). Но ведь и пели там не драматические актеры, а профессиональные вокалисты, с которых и спрос другой.
А вот оформление в обоих случаях принадлежит заслуженному художнику Чувашии Валентину Федорову, давно набившему руку на национальном репертуаре. Однако если в том спектакле было много описательности и иллюстративности, на сей раз, постановщик уходит в сферу символизма и художественной обобщенности. Работает с несколькими планами, раздвигает стенки сценической коробки и в прямом смысле слова пытается преодолеть законы земного притяжения, что для нашего драмтеатра довольно нетипично и в чем-то даже новаторски: в то время как обычно здесь все сосредоточено на планшете сцены, то есть на полу, теперь основной упор сделан на так называемые навесные декорации в виде окон, рушников и чувашских поясов из тесьмы, украшенных шерстяными и шелковыми кистями. Такое смещение акцентов на верхнюю часть пространства придает визуальному решению эффект динамики, объема, текучести, разомкнутости границ и сразу указывает на то, что художник неоднократно имел дело с жанрами оперы и балета, где артистам требуется много простора и свободного места для выполнения различных па. А потому хотя сценическая обстановка остается практически неизменной, ощущения статичности не возникает. Легкости и невесомости внешней картинки способствует и то, что костюмы лишены характерных для чувашской культуры цветовых сочетаний, и вместо привычного контраста белого и красного выдержаны в мягких пастельных тонах, снимающих напряжение и дающих глазу отдохнуть.
Режиссер спектакля, народная артистка Чувашии Наталия Сергеева стремится передать на сцене игровую природу фольклорного творчества, максимально раскрепостить актеров и погрузить их в бурлящую стихию деревенского юмора. Высказывание постановщика, неизменное в своей живости, доступности и непринужденности, увлекает зрителей в незатейливый и такой обаятельный в своей простоте мирок чувашской глубинки, где что ни персонаж, то перл. Каждый из них, будь то Санюк (Эмилия Назарова) или Ванюк (Василий Иванов), тетя Угась (заслуженная артистка Чувашии Елизавета Хрисанфова) или дядя Максим (народный артист Чувашии Сергей Иванов), Толик (Евгений Урдюков) или Анатоль (Арсентий Димитриев), представляет собой яркий национальный портрет. Эмоциональность и жизнелюбие, находчивость и оптимизм, острословие и трезвость взгляда на вещи вкупе с броскостью выразительных средств и тонким пониманием природы человеческого естества становятся для актеров гарантией успеха даже в самых трудных предлагаемых обстоятельствах.
