В июне исполнилось 105 лет со дня рождения народного артиста России Алексея Красотина
Лицедей, авиамеханик, эталон
…По центральной улице города степенно прогуливается обаятельный интеллигент в элегантном кожаном плаще, начищенных до блеска туфлях и с тросточкой в руке. Его жест размерен и взвешен, взгляд приветлив и возвышен, а какая безупречность манер, аристократизм, деликатность в разговорах и общении с окружающими! Не иначе как в Чебоксары пожаловал граф, дворянин или кто другой благородных кровей… Как бы не так! Это — народный артист России, заслуженный артист Чувашии Алексей Красотин, честь и совесть драматической сцены республики. Казалось бы, совсем недавно актер отмечал вековой юбилей, его горячо поздравляли Президент страны Владимир Путин и народный артист России Александр Калягин, на тот момент председатель Союза театральных деятелей России, друзья и коллеги из Русского драматического театра. Однако время неумолимо… 2 июня Алексею Павловичу исполнилось бы 105 лет.
Алексей Красотин родом из Ярославской области, попал на фронт в составе 484-го истребительного авиаполка, встретил Победу в Германии. Творческий путь начинал в польском городе Лигниц, в труппе Русского театра северной группы войск, спектакли которого смотрел маршал Константин Рокоссовский. А на фото Алексей Павлович — курсант 1-й Киевской школы пилотов. С началом Великой Отечественной войны парней направили в Иркутскую школу авиамехаников, откуда они выходили профессиональными авиационными техниками, отвечавшими за исправность самолетов и выполнение боевого задания.
Алексей Красотин — актер во всем, и даже семья у него актерская. Его сын, народный артист Чувашии Владимир Красотин, окончил ГИТИС и с 1978 года работает в Русском драматическом театре. Тут же играла и супруга Алексея Павловича, народная артистка Чувашии Тамара Красотина. В столицу республики пара приехала в 1965 году, и союз в жизни нашел успешное продолжение на подмостках. Яркое тому подтверждение — пьеса Джона Маррелла «Смех лангусты», где дуэт Красотиных раскрылся с особой полнотой. Атмосферу тесного творческого единения и крепкого партнерства создавало то, что на протяжении всего вечера сцена принадлежала только Тамаре Андреевне и Алексею Павловичу (спектакль строился на непрерывном диалоге двух героев — великой французской актрисы Сары Бернар и ее секретаря Жоржа Питу).
Интересным опытом можно назвать участие Алексея Красотина в постановках по произведениям чувашских авторов. В этом плане особенно поражает то, как быстро он влился в чебоксарскую труппу, пусть русскую, но в национальной республике, и стал для здешних зрителей своим. Величавой, нерушимой скалой выросла на горизонте театрального искусства непокорная фигура Айдара в одноименной драме Петра Осипова. На сцене был, скорее, не злодей, как принято трактовать этот образ, а непреклонный борец за свою идею. Суровые, жесткие черты лица, твердость руки, нередко сжимавшейся в кулак, волевой подбородок и соколиный взгляд из-под угрожающе сдвинутых бровей — все это создавало ощущение непокорности, несгибаемости, духовного и физического могущества.
Подлинным национальным характером, художественно убедительным и равновеликим образу целого народа, стал Чемей в трагедии Якова Ухсая «Тудимер», повествующей о жизни чувашской деревни во время пугачевского восстания. Погрузившись в мотивы древних преданий о храбром атамане, под предводительством которого чуваши не раз поднимались против своих угнетателей, актер мастерски воссоздал на сцене омытые кровью страницы героической борьбы чувашских повстанцев в период крестьянской войны в последней трети XVIII века. Хотя его герой не произносил ни слова, лишь изредка неразборчиво мыча, хрипя, повышая или понижая интонацию голоса, сила его воздействия была колоссальной.
«Алексей Красотин — актер высшего исполнительского мастерства. Созданные им образы отличаются точностью характеристик, глубоким прочтением содержания, лаконичностью формы», — отзывался об Алексее Павловиче известный критик, первый проректор Санкт-Петербургской государственной академии театрального искусства Павел Романов, хорошо знакомый с его работами. Среди них Клавдий и Кассио («Гамлет» и «Отелло» Уильяма Шекспира), Филиберт («Забавный случай» Карло Гольдони) и Дулитл («Пигмалион» Бернарда Шоу), Сорин («Чайка» Антона Чехова) и Земляника («Ревизор» Николая Гоголя), Судаков («Гнездо глухаря» Виктора Розова) и Митя («Любовь и голуби» Владимира Гуркина), Аттилио («Цилиндр» Эдуардо де Филиппо) и Живота Цвийович («Доктор философии» Бранислава Нушича), Мельвиль («Мария Стюарт» Фридриха Шиллера) и еще сотни ролей в театрах Ульяновска и Южно-Сахалинска, Тюмени и Магнитогорска. За яркое и достоверное воплощение образа Владимира Ленина актер получил диплом первой степени на Всесоюзном смотре драматических, музыкальных и детских театров (1967).
Сразу два знаковых образа в чеховской пьесе «Дядя Ваня». Сначала Алексей Павлович сыграл обедневшего, разочарованного в жизни и ничего не ждущего от завтрашнего дня приживалу Илью Телегина, а позднее — отставного профессора Александра Серебрякова. Герой представал не только самовлюбленным, брюзжащим, недовольным жизнью эгоцентристом, но и бесконечно несчастным, очень ранимым человеком со своей личной трагедией, ежесекундно тоскующим о прошлом, остро переживающим крушение былых надежд, в чем-то наивным, с горечью осознающим собственное бессилие перед старостью.
Достойное место в репертуаре актера заняли роли в комедиях Александра Островского, в числе которых Глумов («Бешеные деньги») и Мамаев («На всякого мудреца довольно простоты»), Вышневский («Доходное место») и Большов («Свои люди — сочтемся»), Маргаритов («Поздняя любовь») и другие. Сыгранные в присущей Алексею Красотину манере легкого, изящного, непринужденного юмора и отмеченные высоким художественным вкусом, выразительностью пластического рисунка, богатством мимики и речевых интонаций, все они выросли в цельные, емкие образы, помогающие проникнуть в насыщенный мыслью и чувством мир человека.
