Старейший национальный театр России открыл свой 108-й сезон
В «одной семье для всех искусств»
О том, что каждый творческий год в Чувашском академическом драматическом театре имени Константина Иванова принято начинать с пьесы Федора Павлова «Ялта» (В деревне), знают по всей стране. «Спектакль по праву можно назвать культурным достоянием республики и визитной карточкой труппы. Именно его показом вот уже несколько лет подряд здесь открывают новый сезон. Ему рукоплескали в Москве и Санкт-Петербурге, Уфе и Самаре, Тюмени и Казани…», — писали в российском журнале «Страстной бульвар», отмечая красочность бытовых эпизодов и проникновенность диалоговых сцен, колоритность изобразительных деталей и полноту трагедии героев. Что ж, все это действительно так. Но сейчас, в ореоле 20-летнего юбилея спектакля (он увидел свет в феврале 2005 года), захотелось поразмышлять не столько о сценическом воплощении материала, о чем было сказано отнюдь не мало, сколько о самом произведении. Точнее, о секретах его долголетия, тем более что на подмостках далеко не первая постановка драмы в истории театра.
«Ее творческие возможности огромны», — отмечала театровед Фаина Романова, и с этим трудно не согласиться. Помимо народного артиста СССР Валерия Яковлева, в чьей режиссерской версии пьесу смотрят современные зрители, к ней обращались Иоаким Максимов-Кошкинский и Георгий Парне (Васильев), Николай Айзман и Иосиф Молодов, Константин Иванов и даже профессор ГИТИСа Всеволод Остальский. В 1961 году известный советский режиссер подготовил дипломный спектакль с выпускниками второй чувашской студии.
Возможно, столь счастливая сценическая жизнь произведения обусловлена тем, что его «ставил на ноги» сам автор, полностью взяв под контроль процесс подготовки первой премьеры и будто благословив свое «дитя» в дорогу. С жаром высказывал соображения относительно того, как лучше выстроить ту или иную мизансцену, и помогал подбирать костюмы и реквизит, договорился об участии в массовых сценах певцов Чувашского государственного хора и часами просиживал на репетициях. Но, главное, предложил драматическим актерам несколько неординарный для них путь к постижению характера. В качестве отправной точки были взяты не слова, а чувашские народные песни, вкрапленные в текст в виде фрагментов нотной записи и разряжающие диалоги и монологи (аналогичный прием использовал Александр Островский в пьесах «Снегурочка» и «Бедность не порок»).
Чтобы артистам было проще вникнуть в музыкальную составляющую, наиболее полно отражающую особенности национальной культуры и менталитета, Федор Павлович брал в руки скрипку и сам наигрывал мелодию за мелодией. Будучи еще и основоположником чувашской композиторской школы, мечтавшим о написании оперы, он знал, что ни одно из искусств не может превзойти музыку по силе эмоционального воздействия, и с лихвой использовал этот козырь. «Если красивые песни не будут звучать на сцене, чувашский народ их и не услышит… Чтобы искусства развивались, крепли, их нужно собирать в театре. Надо создать здесь одну семью для всех искусств», — высказался драматург о синтетической природе такого явления как театральный спектакль, который в его понимании — нечто неделимое, цельное, не поддающееся дифференциации.
На музыкальность произведения обращали внимание не только театральные критики, но и литературоведы: «Это была первая чувашская пьеса, в которой так богато представлен песенный фольклор. Песни играют важнейшую роль в поэтике произведения… Обрядовые, хороводные, солдатские, свадебные, колыбельные, звучавшие со сцены и знакомые всем с детства, конечно, приближают драму к зрителю». Таким образом, острые социополитические углы содержания были сглажены (пьеса родилась в непростое время, когда на территории Чувашии то и дело вспыхивали очаги классовой борьбы, отраженной в конфликте Степана и Ванюка, призванного на империалистическую войну), и акценты сместились в сторону личных переживаний героев. А крайне реалистичный, даже натуралистичный сюжет обрел одухотворенность, художественность и поэтичность.
Лейтмотивом драмы можно назвать рекрутскую песню в исполнении мужского хора «Ҫӑлтӑр витӗр ҫул курӑнать» (В свете звезд видна дорога) — именно она звучит в прологе и в дальнейшем возникает в узловых моментах действия. Мелодию отличают суровые, леденящие душу унисоны, четкий размеренный ритм, ассоциирующийся с твердым солдатским шагом, и изобилие широких скачков, режущих ухо и вселяющих чувство беспокойства и тревоги. Дополнительный эффект создают тяжелые удары колокола во вступлении и аккомпанементе, имитирующие то бой рокового набата, то погребальный звон. Неслучайно музыковеды назвали эту тему «мелодией разлуки и несчастья».
Абсолютно контрастна по музыкальному материалу сцена свадьбы с галереей броских характерных образов со свахами, дружками и посаженными. О самобытности этого эпизода не раз писали в прессе: «Но забудем ненадолго о горестях и бедах — впереди удивительный по красоте обряд чувашской свадьбы! Начинаются праздничные хлопоты — надо и пиво приготовить, и гостей радушно встретить. Вишни перед домом увешаны полотенцами, пестрящими чувашским орнаментом. Появляется шумная толпа гостей… На головах девушек сверкает тухья, платья украшены национальными узорами. Рубахи парней подвязаны кушаками. Приходит время настоящего веселья: гомон оживленной толпы перекликается со звоном монист, блестят монеты на свадебном сюртуке жениха, всем гостям разливают деревенское пиво. Однако самое главное — чувашские народные песни и танцы. Тут и обилие диковинных национальных инструментов: шӑпӑр — своеобразная волынка из бычьего пузыря, гармоника, огромный барабан, бубен. «Мы на свадьбу, мы на пир, мы на свадьбу, мы на пир с шумом, громом прибыли!» — задорно поют гости. Мужчины бойко отплясывают, выбивая ногами причудливые ритмы. Женщины плывут как лебедушки. Руки их рисуют в воздухе невидимые узоры». В качестве музыкальной основы картины выбрана традиционная свадебная песня «Туй, туй, туй тесе» (Свадьба, свадьба, возглашая), в которой описывается разудалый женихов поезд, с шумом мчащийся по дороге.
Одним словом, в пьесе встречается целая россыпь песен различных жанров. Умело вплетая их в повествование, драматург, также выполняющий функции композитора и фольклориста, создает колоритный музыкальный антураж, на фоне которого сюжет, персонажи и их взаимоотношения раскрываются еще более полно, рельефно и выразительно, а конфликт приобретает особую пронзительность, надрывность и остроту. В том, что в нынешней постановке сохранена народно-песенная основа произведения — главная мудрость театра и глубокое понимание национального своеобразия павловского шедевра.
