«Давайте мы восстановим Колизей?»: популяризатор заброшек из Екатеринбурга о том, почему их стоит оставить как есть
Самые известные заброшенные здания в Екатеринбурге – комплекс больницы в Зеленой роще. Но эти строения скоро будут снесены для того, чтобы на их месте построить современный медицинский комплекс. Архитектор Артур Ларионов предлагает посмотреть на заброшенные и руинированные здания под новым углом – признать их существующими элементами ландшафта и работать с ними как с объектами среды: благоустроить территорию, сделать частью ландшафтно-руинированного парка. В рамках проекта UralRuin Ларионов водит экскурсии по полуразрушенным церквям, заводам и усадьбам. Почему руины могут быть привлекательны для туристов и почему их стоит оставлять нетронутыми, Артур Ларионов рассказал ЕАН.
Артур Ларионов
- Расскажи про проект UralRuin?
- Проект существует с 2019 года. Наша глобальная идея – сделать ландшафтно-индустриальный парк вдоль русла реки Исети между Екатеринбургом и Каменском-Уральским. Сейчас мы водим экскурсии по руинированным зданиям, которые расположены в этом направлении. Мы постоянно посещаем порядка 14 объектов, между которыми разработали несколько экскурсионных маршрутов. Все эти маршруты проходят в одном направлении (между Каменским-Уральским и Екатеринбургом), но повторяют друга друга только частично. Всего в наш проект мы включили 27 руинированных зданий.
- Вообще как все началось?
- Из хобби с друзьями ездить за город. У меня есть машина, я люблю путешествовать.
Мы с друзьями смогли проследить цепочку взаимосвязанных объектов и понять, почему она возникла. Было бы классно упаковать маршрут в брендовый туристический продукт Свердловской области.
Сейчас мы ищем инвесторов и объясняем, что, вложив сюда деньги, они смогут вдолгую заработать, но только вдолгую, тут нет окупаемости за год или три. Однако все, с кем мы общались, хотят хотят развивать города. Для бизнеса это логично, однако есть и другие территории с хорошим потенциалом. А правительству мы хотим донести, что через туризм дотационные территории региона могут, наоборот, деньги генерировать.
- Почему ты вообще занимаешься этим проектом?
- Когда ты понимаешь, что эта история запросто может сложиться в какую-то цепочку, тебе хочется это сделать. Нужно быть очень идейным человеком, вкладывать много личного ресурса. Сюда его идет очень много. Хочется сделать лучше территорию, на которой ты живешь, и улучшать ее всякими способами. Мы делали проекты для города потому, что мы живем в этом городе и хочется делать лучше. Я много путешествую по стране и замечаю, как классно устроены другие регионы и как не развита Свердловская область. Ты приезжаешь из города в область, а там нет ничего. На некоторых направлениях нет даже бензоколонок! Лес и дорога.
- У вас поездки платные. Вы получаете какой-то доход от поездок?
- Нет, деньги только покрывают расходы. Изначально мы ездили автоколонной, просто в какой-то момент машин стало слишком много. Какая-то машина отставала, все растягивалась по времени. И в одной анкете обратной связи кто-то написал, что было бы круто ехать на автобусе.
Автобуса собственного у нашего архитектурного бюро нет, поэтому приходится брать в аренду и нанимать водителя на весь день – а это дорого.
Дальше появился мерч маленький - карта, открытка с краткой информацией о каждом объекте. Также в дорогу мы покупаем воду и пироги от местной пекарни. Еще есть легендарная пельменная недалеко от поселка Камышево, куда мы привозим людей поесть. У нее около 500 хороших отзывов.
Плюс мы закладываем некую небольшую прибыль, потому что перед каждым маршрутом мы ездим договариваться с людьми в область. Это ни разу не капитализация. Наверное, если бы мы каждый день или каждые выходные их проводили, тогда могли бы зарабатывать. Но мы проводим их довольно редко потому, что не всегда есть время. Наша основная деятельность – архитектурное бюро Fish.
- Зачем вы проверяете маршрут?
- Мы посещаем всех людей заранее, договариваемся со всеми, проверяем доступ в места, которые хотим показать. Все-таки это бесхозные объекты, там может на голову что-то упасть. Внутрь мы людей водим в те места, где уверены, что будет безопасно. У нас есть компетенции, которые позволяют оценить сохранность места.
Например, мы тут довольно часто посещали пимокатную фабрику в селе Камышево. И в последний раз заметили, что там кто-то окна выломал и осколки валяются на полу, где мы обычно ходим. Плюс местные активно тащат все на стройматериалы.
У нас есть объект, церковь, мы с каждым приездом замечаем, как она в размерах уменьшается. Ее разворовывают на кирпичи: если пройтись по поселку, то видно из этого кирпича много хозпостроек.
- Нет идеи запустить UralRuin как отдельный бизнес?
- У меня голова взорвется, если на мне будут завязаны два бизнеса. Единственный способ заняться этим проектом в полную силу – уйти из бюро. Но я пока не готов на такой шаг, в первую очередь я архитектор. У нашего архитектурного бюро нет цели становиться турбюро. Мы водим экскурсии потому, что иного пути популяризации проекта Uralruin мы не придумали. Ходить по высоким кабинетам мы устали - не можем ни до кого донести, что можно сделать крутой индустриальный парк.
- Почему вас не слышат чиновники?
- Мы ходим по кабинетам каждый год. Мы были в Министерстве инвестиций. Они нам могут помочь только письмом – «благословением». Мы предложили наши маршруты включить в национальный проект «Туризм и индустрия гостеприимства». Но мы не можем туда попасть, потому что не соответствуем минимальным требованиям, предъявляемым к туристическим кластерам. А разработать туристический кластер на такую огромную территорию самостоятельно маловероятно.
Спрашиваем, кто нам может помочь, нас отсылают в различные местные поселковые администрации, а там у людей и без нас забот хватает, нас обратно в правительство области отсылают.
В общем, ходим по кругу. В городе это было бы намного проще сделать.
- Почему?
- Мы столкнулись с административной дележкой. Город может делать что-то только в рамках города. Наши объекты есть в Белоярском, Сысертском районах, Каменске-Уральском, немного в Арамильском районе. Городские округа плохо взаимодействуют друг с другом, и в случае, когда им нужно принять хоть какое-то решение, обращаются в администрацию области, но этого не происходит. Если очень просто говорить – то территория региона как будто поделена на лоскуты. Мы ходим и лоскуты связываем.
Пока контакты у нас наладились с администрацией Маминского поселка. Мы провели там два субботника. Администрация там – очень отзывчивые и смелые люди, они вдохновились нашей идеей и готовы экспериментировать. В остальных случаях чаще всего мы сталкиваемся с тем, что заставляем людей работать, а они не хотят ничего менять. Поселок Маминский очень выгодно расположен на пересечении нескольких наших экскурсионных маршрутов, и пока что мы всю свою деятельность сосредоточили вокруг этого места.
Кстати, нас как UralRuin приглашали в Cанкт-Петербург. Архитектурное бюро MLA+. делало проект о переосмыслении промышленных территорий внутри Петербурга. Нас туда как экспертов позвали. Мы высказались. Поучаствовали в разных воркшопах. Потом была выпущена книга. Мы уже больше Питеру помогли, чем Екатеринбургу. Потому что здесь в нас не видят интереса.
- У вас были планы на 2022 год? Что вы успели сделать в текущих условиях?
- Мы в этом году сосредоточились на деталировке того, что у нас есть. За 2020 и 2021 год мы научились водить экскурсии, поневоле стали туроператорами. Стало ясно, что есть сценарий, который мы можем выполнять. В этом году мы провели одну экскурсию в классическом для нас виде, а потом начали экспериментировать: решили сделать велозабег, сплав на сапах. Выяснилось, что безопасный веломаршрут мы пока сделать не можем, поэтому пока его не анонсируем.
Но у нас есть восемь участков для велосипедистов, они связаны железнодорожными остановками. Может быть, в следующем году организуем велопутешествие.
У нас еще был план сделать кемпинг, но мы не смогли найти тех, с кем могли бы сотрудничать. Зимой мы не водим экскурсии – в руинах холодно, до самих объектов придется идти по сугробам, там еще что-нибудь обледенеет, можно поскользнуться и упасть, а вопросы безопасности все-таки для нас первое значение имеют. Можно туда приехать зимой, показать с дороги, но это будет не тот эффект, как летом, когда ты можешь зайти внутрь.
- Почему руины стоит оставить руинами?
- Этими объектами нужно заниматься, чтобы их не грабили, не растаскивали. Они прикольные, там много историй, они классные аттракторы для туризма. Но просто их не рассматривают как таковые, а считают, что это мусор у дороги. У нас обычно подход к заброшенным зданиям такой, что его нужно восстановить. Если не восстановить, то оно нафиг никому не нужно. Ну давайте мы восстановим Колизей? Нет же, люди туда ходят и смотрят, хотя Колизей — это руина.
Если говорить в общем, есть несколько подходов в работе с памятниками и старыми зданиями: реставрация, которая стоит миллионы и никогда себя не окупит; редевелопмент – восстановление с изменением функций, и этот подход может окупить себя в какой-то перспективе; реновация, когда все сносится и строится заново; ревитализация территории, когда для полузаброшенных территорий ищут пути развития, как, например, «Лето на заводе». А есть то, что я называю «руинизацией», когда мы оставляем руины так, как они есть.
Я прекрасно понимаю, что в каком-нибудь поселочке типа Маминского или Исетского не найдется инвестора, который сможет вложить большие деньги и потом их отбить. Поэтому я говорю, что их не надо восстанавливать. Мы предлагаем совершенной иной подход в работе с этими объектами. Их нужно укрепить в том виде, в котором они сохранились на сегодня.
Это уже готовые объекты среды, не хуже, чем развалины Древней Греции или римские руины. Бизнес нужно развивать внутри фрагментов этих объектов или на территории рядом с ними и использовать все пространство как парк. В крупных городах такой подход тоже может иметь место. Подобных парков отдыха с руинами как арт-объектами в том же Екатеринбурге просто нет. В целом наше бюро открыто к предложениям и готово взаимодействовать в этом направлении со всеми желающими.
