Самца – на гнездо, а сама – к новому кавалеру

Первую партию яиц эта птичка-невеличка из рода песочников несёт для самца. И лишь потом, когда первый кулик-воробей садится на гнездо, чтобы вывести потомство, кулик-воробьиха спаривается со вторым ухажером и делает вторую кладку яиц – уже для себя.

Первую партию яиц эта птичка-невеличка из рода песочников несёт для самца. И лишь потом, когда первый кулик-воробей садится на гнездо, чтобы вывести потомство, кулик-воробьиха спаривается со вторым ухажером и делает вторую кладку яиц – уже для себя.

Можно предположить, что такая стратегия размножения (она называется бигамностью) вызвана обилием внешних врагов. Живет кулик-воробей на севере, на побережье ледовитых водоемов (в затонах и бухтах Северного Ледовитого океана, а также в тундре, на берегах многочисленных тундровых озер). Соколы, беркуты, коршуны вовсю пользуются плодовитостью кулика-воробья, без него хищные птицы вряд ли смогли бы существовать.

Сейчас кулики-воробьи гостят у нас на пролете. И можно видеть, как над высохшим водоемом с утра до вечера кружат коршуны, луни, серые вороны, чайки  и другие местные хищники. Нам неоднократно приходилось видеть удачные атаки хищников, в результате которых миграционный маршрут одного из куликов-воробьев заканчивался под Гаем.

Печальную участь быть основой пищевой цепочки  разделяют с куликами-воробьями местные варакушки. У них сейчас завершается  линька: птицы готовятся в дальную дорогу. А пока прячутся по камышам и тростникам. Стоит им показаться оттуда – они становятся объектом охоты агрессивных хищников. Но у варакушек на эту напасть – свои приемы выживания. Часто самец-варакушка имеет две семьи. И весной, в период размножения, он как сумасшедший носится по дорогам, ловит козявок, чтобы прокормить два гнезда.

Но вернемся к гостям, к куликам-воробьям…

Вокруг пруда несколько дней горели кустарники и тростник. Сам пруд в лучах невыносимого августовского палева совсем скукожился, превратив свои влажные илистые плёсы-подступы в пыль. Вода во всей округе – драгоценность. Местные крупные птицы – чайки и серые вороны – в поисках хоть какого-нибудь влажного пристанища выгнали длинноклювых гостей: нет уже давно тут цапель, улетел одинокий веретенник, редки фифи…

Редкие вороньи вскрики разбивают напряженную тишину. Лето заканчивается тревожными фоновыми нотами в стиле дарк-эмбиент, «мрачного окружения».

И только невозмутимые кулики-воробьи, посланники прежнего мира, порхают от берега к берегу, невзирая на ворон и барражирующего в небе луня. «Нам, для равновесия мира, много воды не надо! – с таким видом птички-невелички плещутся у берега, купаются в волнах, нагретых до банных температур, черпают воду крыльями и выплескивают на себя. – Нам перед дальней дорогой… Немножко… Здешнюю гарь и копоть смыть…»

Author: yuri_sh