Цветной карандаш делал его счастливейшим на земле

Живописцем Ефимом Честняковым восхищались во Франции, он произвел огромное впечатление на специалистов по китайской культуре, его произведения выставлялись в Турине и Флоренции. Нашего земляка называли гением, "человеком Возрождения"… Но всё это – уже после смерти. Хотя еще при жизни Илья Репин сказал ему, своему лучшему ученику: "Вы идите своей дорогой, я вас испорчу… Вы уже художник. Это огонь, это уже ничем не удержишь…"

Собирал учеников по окрестным деревням

Ефим Честняков, родившийся 150 лет назад, – художник с мировым именем. Но еще не полностью раскрыто и осознано его место в русской культуре. В очень незначительной степени опубликовано литературное наследие.

Талант Честнякова проявился на Вичугской земле. Именно здесь у него пробудилась страсть к рисованию. В нашем крае он приобрел первые азы художнического профессионализма. Кто знает, состоялся ли бы такой талант, если бы не поддержка, моральная и материальная, учителей и представителей иной части вичугской интеллигенции, если бы не меценатство жены местного фабриканта Натальи Абрамовой, ее брата Алексея Разорёнова...

Талант Ефима Честнякова проявился на Вичугской земле.

…В конце 1890-х годов в село Углец приехал молодой учитель, недавно окончивший Костромскую семинарию, сын беднейшего крестьянина из захолустной деревни Шаблово Ефим Честняков. В Углеце насчитывалось немногим больше десятка домов (а сейчас село вообще исчезло с карты Ивановской области). Однако тогда это был центр обширной волости, бойкое место. Здесь проходил оживленный тракт, соединяющий уездный город Кинешму с Нижним Новгородом. Верстах в четырех от Углеца пролегала другая дорога – железная, идущая на Иваново-Вознесенск и дальше на Москву.

Земская школа в Углеце, небольшое деревянное типовое здание, уютно разместилась на опушке соснового бора. В одной из комнат поместили нового учителя. Занятия начались с октября. А до этого Ефим успел обойти всю округу: переходя из деревни в деревню, он записал в школу более 15 ребятишек.

Дружил с инициатором кинешемского театра

Позже Честняков познакомился с учителями округи. Так, в Бонячках близко сошелся с педагогом фабричной школы Коноваловых Николаем Благовещенским. Они оказались почти ровесниками, да и взгляды на жизнь у них сходились. Благовещенский показал ему свое село, наиболее богатое в вичугской округе. Ефим увидел белокаменные особняки местных фабрикантов, а за ними громоздились многоэтажные краснокирпичные корпуса фабрик. Впереди же, за высоким забором, раскинулся неоглядный сад с разными видами деревьев и кустарников. В нем виднелись песчаные дорожки, зеленые газоны, цветники, аллеи с изящными садовыми скамейками, теннисными кортами. Но не всякий мог попасть в тот сад.

Прогуливаясь по саду в Бонячках, Честняков и Благовещенский много беседовали, рассуждали о несправедливости жизни. Николай Александрович обещал помочь другу в самообразовании: уходил Ефим из Бонячек, нагруженный журналами, газетами, книгами.

Многое дали Честнякову посещения Кинешмы. Здесь он познакомился с Николаем Петиным. Как рассказывал Благовещенский, этот человек за участие в студенческих демонстрациях был выслан из Петербурга под надзор полиции. Устроился инженером на завод и стал заметной фигурой среди кинешемской интеллигенции (был одним из инициаторов создания в городе театра).

Петин предложил Честнякову заняться распространением библиотечных абонементов в Вичуге. Новое дело дало Ефиму новые знакомства. Так, через сына местного фабриканта Алексея Разорёнова Ефим вскоре познакомился со многими служащими фабрики.

Из Петербурга пришло приглашение от Репина

В своей школе Честняков стал много рисовать, особенно учеников. В перемены между уроками он присаживался к окну с карандашом и альбомом в руках, делал наброски, зарисовки.

Тогда только что открылась художественная школа в Иваново-Вознесенске, и ему посоветовали воспользоваться такой возможностью. Цели у этого заведения были весьма скромные, в основном производственные – подготовка рисовальщиков для текстильных фабрик. Курс обучения был ограничен чисто практическими задачами. И всё же тут читали лекции по истории искусств, знакомили с основами перспективы...

"Тетеревиный король".

Ефим вернулся из Иваново-Вознесенска окрыленным. С тех пор ему удавалось один-два раза в неделю на поезде ездить в художественную школу без ущерба для занятий в Углеце.  

На него обратили внимание как на явное дарование. Ефиму это придавало силы. Рисованием, живописью он теперь жил постоянно. На стенах его комнаты в школе появлялись новые и новые работы. Он показывал их своим друзьям, вичугским и кинешемским почитателям. Мнение было единодушным: учителю надо ехать в Петербург, в академию!  

Но предварительно его работы решили показать какому-нибудь известному художнику. Отправили их в стольный город посылкой одному из знакомых. Месяца через два пришло письмо. Ефиму сообщали, что его рисунки одобрены самим Репиным, сказавшим такие слова: "Несомненно, способности! Хорошо, если бы нашлись люди, могущие оказать ему поддержку. Со своей стороны, согласен принять его в свою студию..."

Ефим ликовал. Но из головы не выходила мысль: "Где взять деньги?" Родители – бедные крестьяне, нечего было и думать, чтобы поддержали. Наоборот, они терпеливо ждали помощи от сына.

Однако друзья решили создать фонд добровольных пожертвований. По их совету в Вичугской школе он устроил выставку своих рисунков и акварелей для того, чтобы его тут знали не только как учителя, но и как художника. В Кинешме, Бонячках выставки работ Честнякова устраивались не раз. Многие занялись сбором пожертвований на обучение Ефима в Петербурге…

Денег постоянно не хватало

Петербургская жизнь Честнякова радовала творческими удачами, но была и полна невзгод, тревог, лишений. И всегда на первом плане стоял вопрос о деньгах. В кинешемском "углу" у художника было немало хороших друзей, которые как могли помогали ему. Они, в частности, ставили спектакли, сборы от которых пересылали Честнякову.

Наиболее надежной помощницей и советчиком была Наталья Абрамова из Чертовищ. Именно она выручала в самые критические моменты. Их дружеские связи продолжались многие годы. Несмотря на все сложности, а порой и неудачи молодого художника, она глубоко верила в его самобытный талант. В одном из писем к Абрамовой он выразил свое понимание дела, которому посвятил всю жизнь: "Красота – свет, созидание... творчество... вечность... жизнь... Красота – святое сознательное целомудрие. Трудиться над совершенствованием мира – это и есть путь красоты и радости..." 

"Сестрица Алёнушка и братец Иванушка".

Жизнь Ефима Васильевича – подлинное подвижничество. Ученик Ильи Репина после событий 1905 года навсегда покинул Петербург, поселился в родной деревне Шаблово. Там и прожил до самой смерти в 1961 году. Одаренность его была всесторонней. Он был не только живописцем и ваятелем, в нем проявлялся сказочник и поэт, драматург и философ, артист и педагог.

Так случилось, что на многие годы Честняков был забыт. Лишь в последние 20-25 лет к нему пришло подлинное признание, а настоящая его слава – еще впереди.

ДОСЛОВНО. "У меня страсть к рисованию была в самом раннем детстве, лет с четырех, – вспоминал Ефим Честняков. – Мать моя отдавала последние гроши на бумагу и карандаши. Когда немного подрос, каждое воскресенье ходил к приходу (четыре версты) и неизбежно брал у торговца Титка серой курительной бумаги. Причем подолгу любовался королевско-прусскими гусарами, которые украшали крышку сундука, вмещавшего весь товар Титка. В храме особенной моей любовью пользовались Воскресение и Благовещение. Когда кто-то отправлялся в город, то со слезами молил купить "красный карандаш", и если привезут за 5 копеек цветной карандаш, то я – счастливейший на земле и готов ночь сидеть перед лучиной за рисунком. Но такие драгоценности покупались совсем редко, и я ходил по речке собирать цветные камешки, которые бы красили…"