Светлана ОЛЕКСЕНКО: "Человек прекрасен только в творчестве"
"ИГ" продолжает знакомить читателей с членами регионального отделения Союза писателей России, которое работает уже 90 лет
Сегодняшняя героиня – Светлана Олексенко. Она не только поэт и прозаик, но еще и режиссер-документалист. Мы поговорили о том, как эти разные грани сочетаются в одном человеке.
Отправила в "Пионерскую правду" про "горку – Егорку"
– Светлана Ивановна, когда вы написали первые стихи?
– Лет в пять, в детском саду. Тогда я сочиняла и распевала куплеты "на злобу дня": кто кого полюбил, кто с кем дружит. В школе тоже что-то писала. Мы выпускали стенгазету. Так как у меня был красивый почерк, я работала еще и "типографией". Когда училась в третьем классе, послала в "Пионерскую правду" стихи про зиму. Помню, там была гениальная рифма "горка – Егорка". К седьмому классу уже были стихи про несчастную любовь, "боль – соль", всё как положено. Бродила по улице под дождем без зонта, чтобы себя, промокшую и одинокую, было до слез жалко, и потом писала что-то типа:
Зачем придумали любовь
И счастьем зря ее назвали?..
– А как вы поняли, что стихи в вашей жизни – это серьезно?
– Да никак. За меня поняли. У каждого человека есть место силы, место, где он максимально проявляется. Оказалось, для меня это Иваново. Я рано уехала из дома, жила и работала в разных городах и странах, а в середине 1990-х вернулась сюда. В те годы я писала стихи-песни и напевала их под гитару в кругу друзей, не принимая всерьез свою "самодеятельность".
Но благодаря стараниям друзей вышел в свет мой поэтический сборник. Меня стали приглашать на радио со стихами и песнями. Однажды мое выступление в эфире услышали Юрий Васильевич Орлов и Александр Васильевич Малышев (в то время он был литконсультантом) и пригласили меня в писательскую организацию на "литературную среду", где и состоялось знакомство с ивановскими писателями. В 1998 году меня приняли в союз.
СПРАВКА. Светлана Олексенко – ивановский автор шести поэтических сборников и двух книг прозы. Сценарист, режиссер двадцати документальных фильмов. Член Союза писателей и Союза кинематографистов России. Дипломант, лауреат международных кинофестивалей. Лауреат городской премии "Триумф", областной литературной премии, областной премии имени Дудина, городской литературной премии имени Жукова, обладатель Гран-при литературного фестиваля "Чеховская осень – 2018".
На Таймыре среди стаи бродячих собак
– Расскажите о вашей работе как режиссера-документалиста.
– Так сложилось, что судьба сводила меня с людьми, ходившими в опасные экспедиции, дальние походы. Из материала, отснятого участниками событий, я делала фильмы, поскольку просто видео и кино – это далеко не одно и то же. Здесь важна работа режиссера.
На Таймыре с маламутом Басиком, который учился ходить в упряжке. Фото: из архива Светланы Олексенко
Взять, к примеру, фильм "Звезда, которая не греет", прошедший не один международный фестиваль. Лента об экспедиции к Северному полюсу Георгия Карпенко и Артура Чубаркина. Это был сложный, полный риска автономный поход на собачьих упряжках по дрейфующим льдам. Лютый холод, огромное физическое напряжение, пробивание пути сквозь торосы, перетаскивание собак с нартами и снаряжением через трещины, белые медведи… Да еще и снимать на камеру надо было. В итоге качественного видеоматериала у них получилось маловато, часть отснятого ушла в корзину, но были и по-настоящему сильные кадры. Путешественники обратились ко мне с просьбой о фильме еще до своей экспедиции, так как я была "в теме" собачьих упряжек и, кроме того, ребята были знакомы с работами нашей студии "ЭОС" по фестивалям.
В съемках фильма "Белый путь" – о возрождении собачьих упряжек на Таймыре – я сама участвовала. Тогда мне пришлось преодолевать не только сложности походной жизни, холод, жалость к собакам, но и внутренние проблемы психологического характера. Об этом я написала в книге "Территория холода/Территория сердца".
– Были опасные моменты на съемках?
– Мне хватило! (смеется). Я же не походник. На Таймыре самый трудный момент был, когда мы возвращались со съемок в тайге. Чтобы размять ноги, я пошла вдоль замерзшего русла реки вслед за упряжками. Переоценила свои силы и очень отстала. К тому же неожиданно быстро стемнело, и я потеряла след полозьев, по которому шла. В результате заложила большой крюк и вышла с реки в незнакомом месте, на заброшенной пристани, где были ржавые корабельные остовы и стая бродячих собак, похожих на волков. Шла мимо них и мысленно повторяла: "Я ничто, меня нет, я дырка от бублика", молясь, чтобы собаки не бросились на меня.
Экстремально было на съемках фильма "Танцы на белой воде" о походниках-водниках на реке Мста в Новгородской области. Мы шли на катамаранах, искали локацию для съемок. Ребята сидели в "стременах", в гидрокостюмах и спасжилетах. А я, одетая "в гражданское", с аппаратурой разместилась в резиновой лодке, втиснутой между гондолами. Парни бурно выразили восторг, когда в пороге нас окатило ледяной водой с головы до ног. Походник знает, в чем кайф. А я тогда думала: "Из спасательных средств у меня только мешок с видеокамерой… и переодеться теперь не во что".
О водниках-парусниках я написала песню для одного из фильмов:
О гордость человечья!
Всё суета и прах.
Но попирают вечность
Плывущие во льдах.
Они с земли приходят,
Уходят в небеса,
Расправив, словно крылья,
Тугие паруса.
Пафосно, да. Вообще, я всегда любила своих героев и словно приподнимала их над самими собой, показывая их красивыми, мужественными, значимыми…
– Но ведь документалист должен снимать всё как есть?
– Здесь нет противоречий. Всё и было "как есть". Вопрос в акцентах. В этом "невыносимая легкость бытия". Порой человек сам себя не знает. Любую историю можно рассказать интересно, не зацикливаясь на одной рутине. Плюс – вытащить детали, мелочи, которые покажут характер героя. И сделать фильм нужно так, чтобы тебя сердцем услышали.
Уругвайских детей не заматывали в пеленки
– Вы ко всем фильмам писали песни?
– Не ко всем. Но, может быть, благодаря и песням тоже фильмы заметили, они получали призы в международных конкурсах. Сейчас бы я, наверное, не стала так делать, потому что нахожусь в другом "классе" школы жизни. И вижу всё по-другому. Но тогда мне это нравилось.
– Расскажите про самое яркое путешествие в вашей жизни.
– Это было давно. И даже не путешествие, а три с половиной года жизни вдали от дома. Мой муж был военным атташе в Уругвае, мы жили в столице, в Монтевидео. До этого мои представления о стране ограничивались песней: "Мы идем по Уругваю, ночь хоть выколи глаза…" Оказалось, всё не так.
Я свободно говорила по-испански, и это помогало мне проникнуться духом и культурой народа, оценить доброту и трепетное отношение уругвайцев к семье, к детям и старикам. Меня, выросшую в СССР, поразило, что детей с рождения одевают в одежду, а не заматывают в пеленки. А немощных стариков, выходя на вечернюю прогулку, вывозят с собой в инвалидных колясках, угощают лакомствами и почтительно с ними разговаривают. Это было очень трогательно, особенно после аскетичного Иванова, где подобных нежностей даже не предполагалось.
В Уругвае я вела дневники. И еще написала цикл песен в русском народном стиле. Так проявлялась моя ностальгия. Не думала, что настолько ей подвержена.
Были и забавные случаи. Как-то иду в "маленьком черном платье" с желтой сумкой и желтой косынкой. Вслед мне кричат: "Сеньорита Пеньяроль! Сеньорита Пеньяроль!" Думаю: наверное, это комплимент. Оказалось, не совсем. В Монтевидео есть футбольный клуб "Пеньяроль", и его цвета – черный и желтый. Больше я так не одевалась, чтобы меня не приняли за фанатку.
"Скептически смотрю на свои прошлые успехи"
– Если бы вас спросили, какой фразой можно описать ваше отношение к жизни, что бы ответили?
– Стараюсь по Чехову: "В человеке всё должно быть прекрасно: и лицо, и одежда, и душа, и мысли"… Если честно, не всегда получается (смеется).
– Что, на ваш взгляд, мешает творчеству? Быт, дети?
– От быта никуда не деться. А маленьким детям, конечно, приходилось уделять много времени. Но взрослея, они становятся твоими единомышленниками. И даже спонсорами, отдавая содержимое своей копилки на оборудование для студии...
А вот что действительно мешает – так это чужие дела. Обиднее всего, когда ты занимаешься чужими "творческими" делами в ущерб собственным.
Я сейчас скептически смотрю на свои прошлые успехи. Самоирония – это нормально. Но главным для меня остается то внутреннее горение, которое и есть творчество. Человек прекрасен только в творчестве. И надо не сравнивать себя с другими, а стремиться стать лучшей версией себя. Расти над собой.
