Доктор от Бога
Меня привезли в больницу на скорой. Врач только глянул — и тут же под кислород. Пятнадцатый день идёт, как я лежу тут, пора и честь знать. Утром последняя процедура. Сергей Николаевич в одиннадцать часов махнул мне рукой: «Сейчас приду». И этот «час» длился почти четыре часа. Когда в палату вошёл доктор, его лицо сияло и […]
Меня привезли в больницу на скорой. Врач только глянул — и тут же под кислород. Пятнадцатый день идёт, как я лежу тут, пора и честь знать. Утром последняя процедура. Сергей Николаевич в одиннадцать часов махнул мне рукой: «Сейчас приду». И этот «час» длился почти четыре часа.
Когда в палату вошёл доктор, его лицо сияло и светилось счастьем. Глаза горели, как будто он сейчас нашёл клад или выиграл миллион. Он устало сел на стул и стал рассказывать…
Нет! Он не нашёл клад и не выиграл миллион, он вернул к жизни остановившееся сердце, за которое боролись в реанимации все врачи. Даже санитарки показывали пальчиком: «Тише, Сергей Николаевич в реанимации. Привезли с остановкой сердца».
Рассказав о своём счастье, он спокойно стал мне рассказывать о моём сердечке, моей спинке. Подробно написал, какие таблетки и как их употреблять.
Хоть и воскресный день, а в коридоре мелькнул Сергей Николаевич. Значит, кому-то очень плохо. Насмотрелась я за четырнадцать дней. Из четырнадцати палат в правом крыле только несколько человек на ногах, то есть до туалета могут дойти сами. Крики и стоны можно услышать и днём, и ночью. Надо отдать должное, такое могут вынести только люди с самоотдачей и состраданием к боли этих несчастных людей, оказавшихся на больничной койке.
Ещё и шести часов нет, а медсестра и санитарка уже убирают «утки», «унитазы», памперсы. Затем системы, уколы, таблетки — всё это вовремя и каждому. Каждому слово одобрения, улыбка. Раньше, когда мне приходилось ставить системы, домой я возвращалась с синими кровоподтёками. Процедурная сестра, как снайпер, ни разу не промазала — 100-процентное попадание в вену.
Вот вижу из окна — скорая подъехала. В палатах передвижка: кого-то переводят в отдельную палату… Вот и меня перевели из четырёхместной в двуместную. Три унитаза — я задыхаюсь, а соседка даже окно не даёт открыть.
Утром кашу привозит с шуткой-прибауткой немолодая женщина. Каша и всё остальное приготовлено вкусно, съедобно, только что однообразно, но за те денежки, что отпускаются для больницы, прекрасно.
Я не хочу кого-то из сотрудников терапевтического отделения называть, благодарить отдельно, чтобы кого-то не обидеть. Милые женщины, работающие в отделении, молодые и в годах, низкий поклон вам за ваше терпение, профессионализм, за добрые ваши сердца.
Сергей Николаевич Кузин — доктор от бога, такие уже не часто встречаются в наших больницах. Он не ушёл в платные клиники, не кинулся зарабатывать на горе больного человека. Низкий поклон и дай бог вам здоровья от имени всех пациентов терапевтического отделения. Я обещала об этом написать и выполняю обещание.
Но есть опасение: после того, когда прочитала статью о назначении нового министра здравоохранения области, задумалась. То, что она предлагает, это уже здравозахоронение. В Качканаре меньше 38 тысяч жителей, и город становится просто посёлком городского типа, ибо закрыты (оптимизированы) даже сберегательные кассы. Министра интересуют только деньги, которые будут поступать в укрупнённые медицинские учреждения. Ни слова о том, как туда могут попасть люди в критическую минуту жизни?
Меня удивляет, что в СМИ нет ни одного отклика на это сообщение. Однажды качканарцы очнутся, но может быть уже поздно. Бог с ними, с крышами и обшарпанными стенами. Надо хотя бы сохранить то, что есть ещё под этими крышами.
Тамара Белова, пациент терапевтического отделения с 14 по 29 апреля
