Рустам Батыр: «Антивирусных мер в мечетях Татарстана недостаточно»
Кто из известных казанских имамов не смог обеспечить безопасное количество молящихся в своих храмах
«Лишь организованность, решительность и даже жесткость помогают спасти здоровье и жизни людей, особенно тех, кто ведет себя, увы, не самым разумным способом», — констатирует известный мусульманский и общественный деятель Рустам Батыр, анализируя усилия ДУМ РТ по профилактике коронавируса. Автор «БИЗНЕС Online» уверен, что поход в мечеть на коллективный намаз не должен в нынешних условиях самоцелью для верующего, ведь он не плачет по храму, а тоскует по Богу.
«МЯГКОСТЬ НЕ ВСЕГДА БЫВАЕТ УМЕСТНА, А В УСЛОВИЯХ СМЕРТЕЛЬНОЙ ПАНДЕМИИ ОНА ДАЖЕ ПРЕСТУПНА»
На этой неделе, кажется, все имамы республики призвали прихожан, порой, со слезами на глазах, позабыть на время дорогу в храм. В моем распоряжении оказался любопытный документ ДУМ РТ, в котором приводятся цифры присутствующих на полуденном намазе во всех основных республиканских мечетях, подсчитанные за 23-е и 24-е марта, т. е. после того, как Совет улемов ДУМ РТ принял свои первые профилактические рекомендации. Подсчеты, надо полагать, были произведены в контексте анализа угроз распространения коронавируса. Как следует из документа, посещаемость татарстанских мечетей за эти дни упала в разы: в два, три, четыре и пять раз — везде по-своему. В отдельных случаях число молящихся сократилось в 10 раз и более, а в одной мечети — аж в 20 раз! В результате, если верить бумаге, почти все мечети смогли на неделе ужать ряды пришедших на намаз до лимита в 20 человек, установленного в республике в целях противодействия распространению инфекции.
Правда, нашлись и нарушители этого лимита. Не смогли обеспечить безопасное число молящихся четыре казанские мечети, в том числе возглавляемые известными религиозными деятелями. Среди них: экс-муфтий Татарстана Ильдус хазрат Файзов (мечеть «Болгар») и экс-мухтасиб Нижнекамского района Юсуф хазрат Давлетшин (Закабанная мечеть). Как мне пояснил еще один «штрафник» Ирек хазрат Махмутов (мечеть «Хузейфа»), прихожане были им оповещены о временной нежелательности прихода в мечеть, однако не все вняли этим наставлениям, а физически не пускать верующих в храм имам позволить себе, дескать, не может.
Мягкость не всегда бывает уместна, а в условиях смертельной пандемии она даже преступна. «Соплежуйскую» робость руководителей ни под каким соусом нельзя считать благочестием, таковым следует признать лишь организованность, решительность и даже жесткость, которые по нынешним временам помогают спасти здоровье и жизни людей, особенно тех, кто ведет себя, увы, не самым разумным способом. Странно, что не все служители ислама понимают такие элементарные вещи. Впрочем, четыре имама, не справившиеся со своими обязанностями, на весь Татарстан — это совсем немного. Поэтому мы в принципе можем констатировать высокий уровень ответственности как со стороны простых мусульман, самоизолировавшихся от участия в коллективных молитвах, так и со стороны исламского духовенства республики, сумевшего донести до них разумность антикоронавирусной позиции ДУМ РТ.
Высокий уровень мусульманской ответственности и солидарности проявили в целом по России. После того, как ДУМ РФ объявило о закрытии мечетей в Москве, его примеру последовали десятки регионов: один за другим в разных городах страны стали отменяться все коллективные и пятничные намазы, а также примечетские курсы по основам ислама.
«НА ЭТОМ ФОНЕ ПРИОСТАНОВИТЬ МАДЖЛИСЫ, МОГУЩИЕ СТАТЬ ОЧАГАМИ ЗАРАЖЕНИЯ, СТАНОВИТСЯ ДОЛГОМ ВСЕГО ОБЩЕСТВА»
Приняв антивирусные меры в мечетях, теперь перед мусульманской уммой стоит еще одна задача: остановить массовые религиозные мероприятия вне храмов. Как известно, в народном исламе есть традиция проводить на седьмой, сорокой день и годовщину поминальные маджлисы, куда приглашаются родственники умершего и мулла для прочтения Корана и вознесения молитв в память об ушедшем. На такие маджлисы собираются десятки человек, а в некоторых деревнях взято за правило приглашать домой за день несколько потоков гостей: сначала мужчин, а потом женщин.
Проблема заключается в том, что подобные маджлисы часто проводят так называемые этнические, то есть номинальные, мусульмане, которые переступают порог мечети в лучшем случае пару раз в год. Другими словами, они по большому счету мало подвержены влиянию имама своей махалли. При этом в качестве приглашенного муллы на меджлисах нередко выступают не официальное духовенство, а простые, никому не подконтрольные, бабаи, на старости лет заучившие пару ходовых молитв и сур из Корана. Вот и получается, что массовые поминальные маджлисы нередко проходят в «слепой зоне» муфтията, ограниченного в возможностях достучаться до таких горе-верующих с призывами к благоразумию.
На этом фоне приостановить маджлисы, могущие стать очагами заражения, становится долгом всего общества, всех нас. До людей, не осознающих всю опасность таких мероприятий в нынешнее время, все мы должны донести три ключевые мысли. Во-первых, маджлис никогда не был в исламе обязательным обрядом. Да, это богоугодное дело. Но если поминальный маджлис отложить или даже полностью отменить, то на родственниках умершего не будет ровным счетом никакого греха. Во-вторых, маджлисы проводят, чтобы принести радость и облегчение умершему на том свете. Но вряд ли наш умерший родственник обрадуется, если узнает, что невольно стал причиной для страдания и гибели других людей. В-третьих, самую большую радость умершему приносят не молитвы муллы, имама или даже муфтия, а молитвы, прочитанные его близкими, прежде всего собственными детьми. Поэтому в условиях самоизоляции у всех, кто еще не успел разучить канонических молитв, есть хорошая возможность сделать это, тем более, что российские муфтияты, например, ДУМ РТ и ДУМ РФ об этом позаботились: на период противовирусных мер они запустили онлайн курсы по исламу. Поэтому временный отказ от маджлиса ни в коей мере не синоним забвения близкого. И об этом важно знать.
«НЫНЕШНИЙ КРИЗИС УСКОРЯЕТ ОСОЗНАНИЕ ЧЕЛОВЕЧЕСТВОМ ТОГО ФАКТА, ЧТО ПРИВЫЧНЫЙ УКЛАД ЖИЗНИ ВОВСЕ НЕ ЕДИНСТВЕННО ВОЗМОЖНЫЙ»
Все мы понимаем, что пандемия коронавируса по-новому форматирует мир. Как справедливо заметил президент Турции Реджеп Эрдоган, после пандемии COVID-19 он уже не будет прежним. Это вызов в том числе и для исламской традиции. В данном контексте упомянутые слезы имамов можно истолковать и как предчувствие надвигающихся перемен, с которыми не все религиозные деятели смогут справиться.
В чем же состоит данный вызов?
Нынешний кризис ускоряет осознание человечеством того факта, что привычный уклад жизни вовсе не единственно возможный. То, что прежде существовало для многих лишь в формате оффлайн, оказывается, легко может быть переведено в режим онлайн. Осознание же рождает новую практику, практика — потребность, а потребность — требование. Так что не за горами тот день, когда мусульмане будут искренне удивляться абсолютной непрактичности и бессмысленности молитвенных оффлайн собраний. А когда технологии визуализации от нынешних пробных 7D шагнут к уверенным 10D жесткое требование физического присутствия в мечети, возможно, будет восприниматься замшелым атавизмом.
Некоторые мусульмане противятся подобным переменам. В этой косности кроется самый страшный духовный грех, какой только можно представить в исламской системе координат — идолопоклонство/шикр, каковым считается любое обожествление/абсолютизация чего бы то ни было, помимо Бога (ма сива-х). В данном случае ложной абсолютизации подвергаются формы религиозного поклонения. А верующий должен чтить не формы, а суть. Сутью же мира и всего, что в нем случается является единственно Бог. И только Он достоин нашего преклонения.
Эта фундаментальная истина была неоднократно разъяснена людям еще при жизни нашего благословенного Пророка. Через него было явлено, что привязываться надо не к формам поклонения Богу, а к Самому Богу. Ярчайший пример такого рода просветительского урока заключен в знаменитой истории со сменой киблы. Напомню, что поначалу верующие молились в сторону Иерусалима. Мусульмане привыкли к этой кибле. Гордились ею. Однако Бог однажды резко меняет ее на Каабу. И те, кто вместо Бога был привязан сердцем к внешним формам молитвы, такой кардинальный разворот восприняли крайне тяжело. Как пишет Ибн Хишам и другие мусульманские историки, со сменой киблы многие мусульмане отвернулись от Пророка и отпали от ислама. Эти люди так и не поняли главного: путь верующего заключается не во внешней стороне богослужений, а в том, что стоит за ними.
Другой яркий пример был явлен во время Худайбийского перемирия. В тот год мусульмане вознамерились отправиться в хадж, однако мекканские язычники воспрепятствовали осуществлению их планов. В конечном итоге была достигнута договоренность, что мусульмане вернутся для хаджа на следующий год. Перед возвращением в Медину Пророк тем не менее велел своим ученикам обрить головы, как это делают все паломники после совершенного хаджа. Многие мусульмане вновь воспротивились ломке принятых правил. И Пророку ничто не оставалось, как личным примером вдохновить учеников не держаться за свои вроде как правильные концепции относительно религии и принятые каноны ее богослужений.
В свете этих и многих других преданий мы можем догадаться, что слезы некоторых наших хазратов — это слезы духовной слепоты. Верующий не плачет по храму, но тоскует по Богу. Верующий не держится догматов религии, какими бы истинными они ни были, но держится Того, Кто превыше всяких религий и догматов. Взор верующего всегда устремлен только к Нему. «Я долго искал Бога у христиан, но Его не было на кресте, — говорил великий Джалялетдин Руми. — Я побывал в индуистском храме и древнем буддийском монастыре, но и там не нашел я даже следов Его. Я отправился к Каабе, но Бога не было и там. Тогда я заглянул в свое сердце. И только там узрел Бога, Которого не было больше нигде…».
