Глава ВЦИОМа: «Элиты полагают, что избраны Богом и могут не соблюдать правила для «плебса»
Социология самоизоляции: растет алкоголизм, рушатся семейные союзы и увеличивается поддержка Путина
Большинство россиян живут в малогабаритных не самых удобных квартирах, не рассчитанных на круглосуточное пребывание всей семьи под одной крышей. Самоизоляция для них становится пыткой, оценивает введенный режим глава ВЦИОМа Валерий Федоров. В интервью «БИЗНЕС Online» он рассказал о том, насколько граждане верят официальной информации, почему многие из них безответственно отправились на шашлыки и курорты, как коронавирус скажется на привычках элиты и изменит ли эпидемия национальное сознание.
«ШАПКОЗАКИДАТЕЛЬСКИЕ НАСТРОЕНИЯ — В МЕНЬШИНСТВЕ. Большинство считает, что угроза есть и она серьезна»
— Валерий Валерьевич, какие сейчас настроения преобладают в российском обществе в связи с распространением коронавируса: спокойные или тревожные и как они могут меняться в ближайшее время?
— Разумеется, преобладают тревожные настроения. Это естественно. И они, кстати, преобладают не только в России, но и во всем мире. Эволюция произошла довольно быстро. В январе все это казалось, как говорит Трамп, китайской болезнью. А в марте мы уже видим, что у нас больше двух третей опрошенных говорят, что им тревожно. Спокойных осталось меньше пятой части. Все изменилось под влиянием пандемии. Экономические подвижки пока вторичны — и понятно, почему: вспоминаем теорию Маслоу. Когда возникает угроза жизни, становится не до материальных благ. Что будет дальше, будет зависеть от того, удастся ли нам пройти пик пандемии быстро и при низком уровне зараженных и умерших. Если удастся, то будем постепенно успокаиваться и переключаться на другие проблемы. Прежде всего, экономические. Если не удастся — тревожность перерастет в напряжение, фрустрацию и прочие негативные чувства. Спектр их широк и известен.
— То есть сейчас уже есть понимание того, что эпидемия действительно серьезная?
— Да, и более того, информированность об этой теме практически стопроцентная. Даже в «медвежьих углах» не осталось тех, кто о коронавирусе ничего не слышал. Слышали все. И тревожность большая. Шапкозакидательские настроения — «вируса не существует, он не опасен, меня он точно минует», — в явном меньшинстве. Большинство считает, что угроза есть и она серьезна.
— Сейчас ситуация наверняка изменилась, но на 25 марта было исследование «Левада-Центра», согласно которому 59 процентов опрошенных россиян не доверяют официальной информации о ситуации с коронавирусом в России, которая распространяется в СМИ. Почему?
— У нас другие данные. У нас порядка 47 процентов полагают, что в СМИ говорят о пандемии не все, то есть о чем-то говорят, а о чем-то умалчивают. Тех, кто СМИ в принципе не доверяют, только 16%. И 29% доверяют полностью. Ситуация, как видим, не черно-белая, а скорее «серая», что связано с двумя вещами. Первое — это исторический фактор: в нашей стране СМИ не очень принято доверять. Это касается и старшего поколения, и среднего. И в советское время, и в девяностые годы СМИ транслировали такой поток ложной информации и пропаганды, что приучили общество всё исходящее от них делить на десять. Вторая причина — конъюнктурная и описывается русской поговоркой «у страха глаза велики». То есть когда ты находишься в ситуации стресса и, самое главное, не знаешь и не понимаешь, что будешь завтра, ты склонен лихорадочно искать информацию, чтобы снизить непредсказуемость и неопределенность, а значит, и твой страх перед миром. Если ты такой информации не находишь, то можешь решить, что её от тебя скрывают, либо что-то не договаривают. На этой благодатной почве и произрастают «фейк-ньюс» в огромном количестве. Например, фейк о комендантском часе в Московской области, который появился в воскресенье. Не говоря уже о том, что целая отрасль в современных средствах массовой коммуникации (это не СМИ, а нечто другое, большее) целенаправленно заточена на производство таких фейков — это даёт им аудиторию, трафик. А в конечном счете, через хитрые механизмы монетизации, и деньги.
«СЕМЬЯ НЕ РАССЧИТАНА НА КРУГЛОСУТОЧНОЕ ПРЕБЫВАНИЕ ВМЕСТЕ ПОД ОДНОЙ КРЫШЕЙ. ЭТО ВСЕГДА ШОК»
— Несмотря на призывы оставаться дома, некоторые граждане подались на курорты, а в минувшие выходные в Москве в торговых центрах и на улицах была масса гуляющих, царило праздничное настроение, веселые компании в парках жарили шашлыки. Чем объяснить этот праздник непослушания? Простая безответственность?
— Я бы назвал целый набор причин. Первое. Пока мы достаточно успешно проходим ситуация с эпидемией. По сравнению с другими странами — и заболевших, и умерших у нас кратно меньше. Сравните с той же Италией, которая в три раза меньше России по населению.
Второй момент: Москва — это 12-миллионный (как минимум) мегаполис. И умников, и дураков тут хватает. Даже если в процентном соотношении их мало, в абсолютных цифрах много. Сотни тысяч людей, которые недооценивают опасность — в процентном отношении их немного, но если выглянуть на улицу — понимаешь, что не так уж и мало. В-третьих, известный элемент нашего национального характера, описываемый как «русский авось» или даже «на миру и смерть красна». Такая демонстративная брутальность, мужественность, презрение к опасности и даже смерти.
В-четвертых, ситуация весьма проблемная, а по каждому такому поводу у людей обычно возникают так называемые «бытовые теории», её объясняющие — упрощенно и не всегда верно, конечно. Например, медицинская статистика показывает, что заражаются в основном люди старшего возраста, а молодые переносят легко и часто — даже бессимптомно. Отсюда многие делают вывод, что ничего страшного не происходят, они не в группе риска, так что можно без особых последствий игнорировать правила самоизоляции.
В-пятых, недоверие — в мире постправды, в котором мы живем уже довольно давно, все подвергается сомнению (и вполне резонно), а значит, неизбежны альтернативные объяснения общепринятых фактов. Чаще всего это разновидности конспирологии, от рептилоидов до Ротшильдов с Рокфеллерами. Кто-то винит в эпидемии Китай, кто-то усматривает происхождение вируса в активности американских военных биолабораторий, кто-то напоминает про тайное мировое правительство (которого, как недавно посетовал один из европейских бюрократов, нет, но которого сейчас явно не хватает).
В-шестых, есть люди, которые всегда против мейнстрима («А Баба Яга — против!»), они привыкли плевать против ветра и страшно любят это делать, почему бы сейчас изменить любимой привычке? Их немного, но они есть всегда, и всегда будут.
В-седьмых, сказывается негативная динамика — она нарастает, нарастают и ограничения, психологическое напряжение усиливается, не у всех психика выдерживает. Если она и до пандемии была не в порядке (а в больших городах такое — давно уже не исключение), то теперь ненормальность получает подпитку за счет ухудшения условий жизни, исчезновения её важных привычных элементов: прогулки, общение с друзьями, посещение кафе и магазинов…
Восьмое: весна! Естественный природный цикл требует перемен, зовет нас гулять и общаться, заводить знакомства, меняться к лучшему, а тут — приходится сидеть дома. Естественные побуждения и социальные требования входят в острый конфликт, который не каждому получается преодолеть.
Девятое: жилищные условия. В свое время жилищный вопрос, как известно, испортил москвичей. С тех пор поменялось многое, но далеко не все: жилья у нас по-прежнему маловато. Все где-то живут, но большинство — в квартирах малогабаритных, не слишком удобных, они совершенно не рассчитаны на круглосуточное пребывание всей семьи дома. Есть счастливые люди, кому-то по наследству что-то досталось, кто-то своим трудом разработал на 3-4-х комнатную квартиру или загородный дом. Но таких мало, а большинство ютятся в одно-двухкомнатных квартирах с не самым лучшим набором бытовой техники и прочих сервисов. И это становится пыткой, когда самоизоляция длится неделями…
Десятое: семья как важнейший социальный институт не рассчитана на круглосуточное пребывание вместе под одной крышей. Она живет распределенно, у всех свои дела, а встречаются и проводят несколько часов вместе люди обычно утром и вечером. Резкий слом устоявшегося графика — всегда шок, сначала он может быть позитивным, а затем — по-разному. Семья подвергается испытанию на прочность, и если она изначально была с червоточинкой, семьей скорее по обстоятельствам, чем по взаимному влечению, то она это испытание может не выдержать. Отсюда желание членов неудавшейся семьи сбежать из дома, наплевав даже на правила самоизоляции.
Итак, мы видим широкий спектр причин. Но та статистика, которую мэрия заявила о шашлычных выходных (на шашлыки вышли 20 процентов), на мой взгляд, не драматична. Двадцать вышли, но восемьдесят-то остались дома! Значит, большинство старается вести себя дисциплинированно и понимает, что нужно посидеть дома, а не греться на весеннем солнышке.
«КОРОНАВИРУС ПОКАЖЕТ ЭЛИТАМ, ЧТО ОНИ ДО БОГА НАХОДЯТСЯ НА ТОМ ЖЕ РАССТОЯНИИ, ЧТО И ОБЫЧНЫЕ ЛЮДИ»
— Может быть, ситуация изменилась, но совсем недавно некоторые представители элит веселились в Куршавеле под песню «мне плевать, если я заболею». Даже супруга Дмитрия Медведева, как пишут в соцсетях, неоднократно вылетала в страны, где уже бушевала эпидемия. Эти люди думают, что у них есть сверхвозможности, их болезнь минует?
— Это касается не только представителей элит. Ощущение, что смерть ловит кого-то другого, а не тебя, весьма широко распространено, особенно если ты пока молод и здоров. Если ты живешь в достаточно спокойном, безопасном, относительно сытом обществе. Конечно, элиты имеют больше возможностей чисто материальных проводить время так, как им хочется — и на основании этого они полагают, что избраны Богом, что им все дозволено и они могут не соблюдать правила, которые установлены для «плебса». Таково их всеобщее негласное убеждение. Но коронавирус, я уверен, им покажет, что они до Бога находятся на таком же расстоянии, что и обычные люди. И многочисленные заболевания представителей этой прослойки, думаю, приведут многих в чувство. И они станут вести себя несколько проще. Разумеется, пока не пройдет «шок и трепет». А потом всё вернется на круги своя: элита всегда будет вести себя иначе, это её атрибут, выражающийся в демонстративном потреблении и других поведенческих особенностях. Где-то, в странах, где элита в основном состоит из «старых денег», они выглядят более цивилизованно. У нас — страна «новых денег», нуворишей, поэтому выглядит это безобразно. Нашим деньгам надо «постареть», а на это требуется время.
— А как бы вы оценили разъяснительную работу в СМИ и социальных сетях о необходимости соблюдать предписания медиков и властей, чтобы обезопаситься от заражения коронавирусом и находится на самоизоляции? Насколько они эффективны?
— На мой взгляд, достаточно эффективны. Народ уже напугали нормально и большинство стремится соблюдать все предписания. Но доля тех, кто идет против ветра, у нас, россиян, исторически тоже достаточно высокая. К тому же мы просто не умеем договариваться. Жить в согласии мы любим, но как его на практике организовать? Эта наука большинству из нас совершенно неведома.
Но сейчас эффект, на мой взгляд, неплохой. Есть внешние признаки того, что он есть. Я уже говорил о достаточно низкой скорости распространения вируса. Посмотрите невооруженным взглядом на улицы. Если вы видите толпы праздношатающихся людей, то вы, наверное, живете не в Москве. Исключения, безусловно, будут. Но пока они массового характера не приняли.
Есть, разумеется, вещи, которые нужно доделать. Эта нерабочая неделя с одной стороны воспринимается праздничной для любого работающего человека, с другой это нестандартный праздник. Ты должен его проводить не так, как привык проводить праздники. То есть ходить в гости, принимать гостей у себя, выезжать на природу, на шашлыки, на дачу, на участок. Это самые распространенные способы провести свободное время. А дальше уже идет шоппинг, кинотеатры и другие культурные учреждения, но они все сегодня закрыты. То есть людям дали время, но не дали возможности его использовать так, как они привыкли! И вот люди находятся в мучительном поиске, чем себя занять. Водкой и закуской? Или все-таки шашлыками, но так, чтобы другие не видели? Людям объяснили, что на работу ходить не надо, теперь осталось объяснить, чем заняться дома. Дмитрий Медведев вечером в воскресенье предложил гражданам: посмотрите кино, займитесь детьми, книжку почитайте в конце концов. Посмотрим, сработает ли этот совет.
Кстати, я бы здесь провел аналогию с тем, как в начале нулевых у нас впервые ввели длинные январские каникулы. Но что делать-то в длинные выходные зимой? Результат — вспышка алкоголизма и пьяных разборок, рост смертности. Но прошло несколько лет, и люди адаптировались к длинным январским выходным, нашли нетравматичные способы использовать это время. Не все, конечно: медики по-прежнему фиксируют пик алкогольных отравлений и смертоубийств на этой почве в первые дни года. Но он сильно ниже, чем был в самом начале, когда люди вообще не знали и не понимали, что делать. Сейчас научились, и ворчание на тему переноса длинных каникул с зимы на май затихли, привычка сформировалась. Хотя на старте было даже не ворчание, а мощный гул недовольных голосов. И сейчас тоже нужно время на адаптацию к новым, непривычным условиям жизни. Проблема в том, что этого времени практически нет, все происходит очень быстро.
»…а потом люди удивленно озираются на свои маленькие квартиры, забитые гречкой и солью»
— Кстати, по поводу пьянства. Эксперты предсказывают, что во время самоизоляции многие люди, особенно в глубинках, именно этим и займутся. А значит, стоит ждать увеличения бытовых преступлений и убийств на этой почве.
— Это предсказывать уже не надо. Есть статистика по продажам спиртного в магазинах Москвы. За минувшую неделю она выросла чуть ли не на 30 процентов. Это тоже говорит о том, что наши дома не приспособлены для того, чтобы проводить в них много свободного времени. Это во-первых. Во-вторых, люди заливают страхи и тревожности известной жидкостью. Стресс можно заедать, а можно запивать. Третий момент заключается в том, что для значительной части наших соотечественников культурные потребности могут быть реализованы только за пределами квартиры. Сходить в кино, пошопиться, прогуляться по парку или по набережной, посидеть в кафе, потусоваться с друзьями. Вот распространенные формы досуга. Почитать книжку? Нет. Посмотреть видеотур по Лувру? Нет! Посмотреть трансляцию оперы из Ла Скала или из Метрополитен-опера? Нет! Это все элитные развлечения для очень узкого круга. Они доступны, но не имеют широкого распространения в силу того, что нет навыка, привычки да и особого желания. Все-таки высокое искусство — удел элитарных и субэлитных слоев. У широких масс — развлечения всё больше другого рода. Это телевизор, который никуда не делся и в котором уйма интересных каналов, это интернет с разнообразнейшими развлечениями. Это все, конечно, приедается. Немножко однообразно. А человек все-таки существо подвижное, у него две ноги и две руки, сидеть на месте долго — это мука, хотим двигаться, и это нормально. Движение — жизнь, неподвижность — смерть. А когда твоя мобильность ограничена малоразмерной квартирой, это противоположно всему, что нам привычно и считается нормой.
— Значит, будет всплеск преступлений и бытовых убийств?
— Ну пик разводов точно будет.
— В Китае он уже наблюдается. Нам тоже ждать таких последствий, если самоизоляция и карантин продлятся несколько недель?
— Статистики пока нет. Но, конечно, это вполне вероятно, потому что люди помещены в нестандартные условия и это испытание на прочность для любого человеческого союза. Будь то брак, семья, сожительство, дружба в конце концов. Не только же близкие люди живут вместе. Кто-то снимает квартиру на паях с малознакомыми людьми, а тут вдруг они оказываются перед необходимостью круглосуточно общаться без возможности выйти. Здесь можно провесит аналогию с космонавтами в космическом корабле, но только космонавтов предварительно тестируют, готовят, обучают, подбирают по взаимной совместимости. А нас — нет! Поэтому может привести в том числе и к печальным последствиям. Нужно всего этого ожидать, но есть горячая линия психологической поддержки, туда можно звонить, обращаться за помощью.
— А можно ли назвать побочным психологическим эффектом набег на магазины, когда люди скупали гречку, туалетную бумагу и прочие товары? Правда, в вашем исследовании этого вопроса ситуация представляет несколько иной (по данным опроса ВЦИОМ, абсолютное большинство, 87% россиян не видят необходимости закупаться впрок продуктами питания 87%), но мы же видели сюжеты с пустыми полками в магазинах.
— Мы видели такие картинки на пике и в Москве прежде всего. По стране вроде все поспокойнее. Что это такое? Это рефлекторная реакция на сигнал опасности, когда ты не думаешь над рациональностью действий, а просто берешь и делаешь. Это наш общественный навык: когда ты уже несколько раз попадал в подобную ситуацию, выработался навык, что надо делать, чтобы не было хуже. А мы действительно много раз оказывались в ситуации кризиса и первым делом бежали скупать все, что можно. Потому что понимали, что деньги наши подешевеют, их покупательная способность снизится. А может, мы работу потеряем и денег вообще не будет. Так что — надо потратить их прямо сейчас на что-то насущное, которое точно понадобится.
Есть и более глубинный слой исторической памяти, связанный с советской экономикой дефицита, где вечно ничего не хватало. Тогда кризис означал, что не просто цены вырастут, но еще и необходимые продукты и товары из торговли исчезнут. То есть сразу два стимула. Первый — рыночный, связанный со слабостью нашей валюты, второй — с советской экономикой дефицита.
Таковы причины набегов на магазины. Почему я называю это рефлекторной реакцией? Потому что все происходит очень быстро и в массовом порядке, а потом заканчивается и люди удивленно озираются на свои маленькие квартиры, забитые гречкой и солью. С одной стороны — им теперь спокойно и хорошо на душе, с другой возникает вопрос, что со всем этим делать. Понятно, что фаза осознания еще не наступила, пока неопределенность весьма высокая, период рационализации еще впереди. Но в целом набеги на магазины уже закончились — и это тоже ценный опыт для людей. Они все раскупили и видят, что на самом деле магазины не опустели, товароснабжение работает. Это им хорошее психологическое подкрепление. Пусть они поступали иррационально, бог с ними, в конце концов, создали себе продуктовый гарантийный фонд. Но главное, они видят, что продукты в магазинах есть и наш привычный мир еще не окончательно разрушился. А значит, в нем сохраняются важные структуры, которые устойчивы и за которые можно держаться в нестабильное и непредсказуемое время.
«МЕМ — ЭТО ОТРАВЛЕННАЯ ТАБЛЕТКА, ДАНАЙСКИЙ ДАР И ТРОЯНСКИЙ КОНЬ. МЕМ ВСЕГДА УПРОЩАЕТ СИТУАЦИЮ, В ЭТОМ ЕГО ТОКСИЧНОСТЬ»
— Кроме фейков и страшилок, в соцсетях очень много шуток, анекдотов, смешных мемов. О чем это говорит? Это здоровая реакция?
— Мемы захватили мир. Не сегодня — еще вчера. Уже лет семь-восемь мем — это универсальное средство коммуникации в целом ряде сред. В России мемы практически вытеснили анекдоты, к примеру. В чем секрет распространенности, вирулентности мема? Четыре главных элемента.
Первый секрет — в простоте, элементарности мема, он легок для понимания, а значит, не требует от нас много времени на понимание. Это сверхценное качество в ситуации информационной перегрузки — якорь спасения «в море информации, в котором мы тонем».
Во-вторых, мем просто объясняет сложное. Не нужно читать лонгриды, самостоятельно разбираться в прочитанном, сопоставлять разные точки зрения, искать в них истину, советоваться со знающими людьми — ничего не надо, достаточно увидеть мем — и вот уже: эврика, ты все понял! В мире, где никто не хочет разбираться в ситуации глубоко и времени нет для этого и сил моральных, мем — отличная возможность буквально за секунду понять, осознать, что происходит, и сформировать к этому некое отношение.
В-третьих, мем обычно юмористичен, а то и сатиричен, то есть создаёт приподнятое настроение. В любом случае — связан со смехом, в крайнем случае — с ухмылкой. А это всегда востребовано и всегда ценится в нашем сложном и серьезном мире. Юмористическая упаковка позволяет информацию легче принимать. В каком-то смысле это элемент терапии.
Наконец, четвертое: мем — отличный повод и инструмент для общения с другими людями. Его можно переслать, поделиться им, вместе с другими — посмеяться и пофантазировать по поводу обыгрываемых этим мемом тем.
Но если серьезно, то мем — это отравленная таблетка, данайский дар и троянский конь. Мем всегда упрощает ситуацию и в огромном большинстве случаев упрощает ее таким образом, что никакого понимания уже не остается. Зачастую никакой связи между тем, что реально происходит, и тем, как это отражается в меме, нет. А восприятие происходящего всё большим числом людей формируется именно через мемы. В этом их токсичность и опасность. Они нам помогают осознать и сформировать отношение, но это отношение крайне искаженное.
Я бы даже сказал — индуцированное. Ведь мем кем-то создается, придумывается, верно? Это былины у нас народные, а каждый мем имеет своего автора — пусть даже часто он стремится остаться неизвестным. Хорошо, если это просто веселый человек. Неплохо, когда он на этом деньги зарабатывает: существует целая индустрия создания мемов. Плохо, когда мемостроительство преследует политические цели.
— Такое тоже есть?
— Безусловно. Достаточно давно и работает очень эффективно. Поэтому — давайте смеяться, от мемов нам скрыться не удастся! Это суперэффективный инструмент, он будет жить, пока на смену ему не придёт что-то еще более эффективное. Пока же — главное, чтобы наши источники знания о происходящем в мире не ограничивались мемами. Это главная проблема, на мой взгляд. Особенно для самой уязвимой части нашего народонаселения и самой большой потребительницы мемов. Я имею в виду молодежь.
«До кризиса безработица в России, по сути, отсутствовала. Теперь всё поменяется»
— Насколько серьезно могут возрасти беспокойства и страхи людей из-за коронавиурса, если эпидемия будет развиваться неблагоприятным образом?
— Прогнозы — дело неверное. Пока мы паники не видим, «продуктовая» волна закончилась. Волны самоубийств пока не фиксируется. Отдельные эксцессы вероятны, массовые волнения — не слишком. Но в таких ситуациях всё развивается и меняется очень быстро, поэтому нужно внимательно наблюдать за происходящим и очень быстро реагировать. Чем власти, собственно, и заняты. Благо и финансовые возможности для этого есть, и технологические, и авторитет власти высок, и люди решительные и ответственные нашлись.
— А серьезные ли переживания из-за вынужденных нерабочих дней, в результате которых наемные работники могут стать безработными, а представители МСБ разорится?
— До кризиса безработица в России была аномально низкой, по сути, отсутствовала. Зарплаты были низкие, а занятость — почти полной. Теперь всё поменяется. Первым это поняли работодатели, которые сейчас активно пересматривают свои планы. Государство тоже видит огромные риски и быстро разработало экстренные меры по поддержке занятности и тех, кто работы лишится. Скоро понимание серьезности ситуации дойдет и до самих работников — кого-то уже переводят в принудительные отпуска, у кого-то урезают зарплату, кого-то просто увольняют. Сейчас страхи по поводу безработицы не на первом месте, но по мере того, как пандемия будет отступать, обострятся именно экономические проблемы, и это неизбежно скажется на опасениях людей.
— Как восприняты населением предложенные Путиным социально-экономические меры в связи с эпидемией коронавируса?
— Как своевременные и потенциально эффективные. Рейтинг оценки работы президента после его выступления 25 марта рос на протяжении пяти дней.
— Насколько увеличился рейтинг президента?
— За неделю с 16 по 22 марта показатель одобрения деятельности президента по среднему значению составил 60,3%. На вопрос о доверии Владимиру Путину положительно ответили 67% респондентов (не доверяли 28,4%). Уже опрос 25 марта, в день обращения, показал, что уровень одобрения вырос до 63,5%, уровень доверия — до 69%. И это только за один день! В последующие дни рост продолжился.
— Удалось ли президенту своим обращением снизить напряжение в обществе, которое стало нарастать из-за некоторых поправок в Конституцию и особенно истории с обнулением, что подогрели обрушение цены на нефть и девальвация рубля?
— Тема обнуления не стала поводом к политическим раздорам и конфликтам, наоборот, она «притушила» эти конфликты, все в элитах вздохнули с облегчением. Масс-медиа, за редчайшим исключением, тоже не стали делать из обнуления трагедии. Для людей тема обнуления — значимая, но далеко не на первом месте, впереди неё — и экономика, и пандемия. Резюмируя, все прошло спокойно и в краткосрочном измерении — удачно. Что будет на более длительном горизонте — сегодня предсказывать невозможно.
— Однако некоторые эксперты считают, что из-за вирусной турбулентности отношении к поправкам в Конституцию и «обнулению» ухудшится. Тем более, что по данным Левада-центра, мнения россиян по этому вопросу уже разделились почти поровну. 48% — одобряют, 47% — нет. Стоит ли власти всерьез беспокоиться по этому поводу?
— У нас данные другие, но не буду критиковать коллег. Главное, что надо иметь в виду: мнение о поправках к Конституции уже сформировалось. Оно следующее: поправки нужны, будем голосовать за них. Социальные и патриотические новеллы более популярны, чем политические. Но из принятых Государственной Думой поправок нет ни одной, которую поддержали бы менее 50% опрошенных нами. Поправка про обнуление — не исключение.
— Как вы думаете, может ли эпидемия коронавируса и все, что сегодня происходит, повлиять на общественное сознание? Может быть, мы станем более ответственными?
— Уже повлияло. Не только на сознание, но и на поведение. Вопрос в том, что из благоприобретенного нами опыта удержится, а что — через короткое время забудется, как страшный сон. Эта развилка далеко ещё не пройдена. Решение зависит от того, насколько продолжительной и насколько эффективной будет борьба с пандемией. И есть ещё один фактор, о котором пока почти не говорят: что, если через несколько месяцев или год после завершения текущей пандемии нас накроет новая? Если это действительно произойдет, уверен: и устройство нашего мира, и привычки людей изменятся бесповоротно.
— А в целом можно ли оценить то, как изменится наша жизнь, экономика и политика после эпидемии коронавируса?
— Рынок прогнозов на этот счет уже переполнен. Есть в целом оптимистические, как например у ректора ВШЭ Ярослава Кузьминова, есть и более пессимистичные, как у болгарского политолога Ивана Крастева. Собственного целостного видения у меня пока не сложилось, а повторять за другими не хочется. Главных сложностей в прогнозировании, как известно, две: легко предсказать, что произойдет, но трудно — когда; легче предсказать технологические изменения, чем социальные. Исходя из этого, от прогнозов пока воздержусь, сосредоточусь на наблюдении за тем, что уже происходит. Благо для этого у ВЦИОМ есть весь необходимый набор исследовательских техник и инструментов.
