Алена Косторная: «Даже сейчас начинаю волноваться каждый раз, когда вижу Этери Георгиевну»
Чемпионка Европы и главный фаворит сезона о планах стать нейрохирургом, методах Тутберидзе и целях на Олимпиаду
Отмена чемпионата мира из-за пандемии коронавируса не позволила фигуристкам выявить лучшую в этом сезоне. Сложно оценивать результаты без главного старта, но, по сути, лучшей фигуристкой года стала россиянка Алена Косторная. В большом интервью «БИЗНЕС Online» после сезона спортсменка рассказывает о том, как проходят ее дни на самоизоляции, почему хочет после фигурного катания пойти на нейрохирурга, как проходил отбор в группу Тутберидзе и какие черты характера хотела бы в себе изменить.
«СРАВНЮ ОПЕРАЦИЮ СО СЛОЖНЫМ ПРЫЖКОМ»
— Уже почти месяц выход из дома в России под запретом. У тебя как у фигуристки довольно активная жизнь — постоянные путешествия, соревнования, тренировки. Как переживаешь текущий ритм жизни?
— Очень тяжело, реально напрягает. Если в первую неделю ещё более-менее держалась, было чем заняться, то сейчас скука смертная. Надоела эта однообразность. Один день сменяется другим и ничем от него не отличается. Это давит.
— Чем обычно занимаешься?
— В первой половине дня у меня уроки, занимаюсь примерно до половины третьего. Затем первая тренировка, небольшой перерыв, после него вторая тренировка. Примерно часов в семь я сажусь за домашнее задание. Оставшееся время могу посвятить его каким-то хобби, развлечениям. Ложиться спать стараюсь в 10 вечера.
— Соблюдаешь чёткий режим дня даже на самоизоляции?
— Я всегда очень ответственно подхожу к этому. Может быть, когда не выходишь из дома ранний подъём не так важен, но здесь нельзя давать себе слабину. Если я сейчас собью режим, потом будет очень сложно к нему вернуться. Лучше сразу приучить себя правильно ложиться спать и вставать, чтобы потом не приходилось перестраиваться.
— Из плюсов текущей ситуации — больше времени на хобби?
— Я бы не сказала. Из дома мы не выходим, поэтому как-то развлечься я не могу. Приходится сидеть и страдать, ничего другого.
— А как же фильмы и книги?
— Прямо сейчас я читаю книгу известного британского нейрохирурга Генри Марша «Не навреди!». Также смотрю сериал «Анатомия страсти», причём с начала года. Он очень продолжительный, и серий много, и каждая серия долго идёт. Как раз для карантина самое то, пока хватает.
— Книга Генри Марша — мировой бестселлер. Чем она тебя зацепила?
— Впервые книгу о нейрохирургии мне подарила болельщица в аэропорту после возвращения из Граца, с чемпионата Европы. В дальнейшем она стала моей близкой подругой, мы часто с ней переписывались. Мы встретились с ней лично, я у неё спросила, какие ещё книги по медицине стоит почитать. Она привезла мне Генри Марша.
Читается очень легко и что мне нравится, каждая глава посвящена отдельному случаю из его практики, отдельному заболеванию. Он простым языком честно рассказывает, как проходят будни нейрохирурга. Всё расписано понятно, но в красках.
— Есть конкретная история из книги, которая тебя зацепила?
— Каждая история по-своему была интересна, но больше всего зачитывалась клипированием аневризма (лечение сосудов головного мозга — прим). Я и до этого много читала про эту операцию, и мне рассказывали, поэтому было интересно узнать об опыте такого известного доктора.
— В этой книге большое внимание уделяется деонтологии — моральным принципам в общении пациента и доктора. В частности, он рассказывает, как признавался родственникам погибших в своих медицинских ошибках. Ты бы смогла поступить так же?
— Я понимаю, что это очень тяжело морально, но смогла бы. Если пациент умер у тебя на столе, и в этом есть и твоя вина, ты должен найти в себе силы её признать. Это ведь чисто твоя ошибка, а не пациента, от которого в этот момент уже ничего не зависит.
Врач — это прежде всего ответственность. Огромная ответственность, в его руках жизни людей. И если пошло что-то не так, то врач должен за свои ошибки отвечать. Он ведь понимал эту ответственность, когда шёл на работу.
— Можешь сравнить ответственность в спорте с ответственностью в медицине?
— Сравню операцию со сложным прыжком. Если ты учишь прыжок изначально правильно, то в конечном счёте он у тебя и получится правильно. Так же и в медицине. Важнее всего — подготовка. Если поставить правильный диагноз и выполнять продуманные действия по лечению конкретной болезни, то скорее всего пациенту станет лучше.
Понятно, что есть вероятность и падения с прыжка, и смерти пациента. Но эта вероятность будет небольшой. По крайней мере, нужно сделать всё, что от тебя зависит. А если всё-таки что-то пойдёт не так, нужно найти в себе силы признать свою ошибку. Как в спорте, так и в медицине.
— Когда ты читаешь об операциях или смотришь кино, не возникает чувства страха либо отвращения?
— Нет, никогда. Кровью меня не испугать. У меня нет розовых очков о медицине, и я понимаю, что нейрохирург — это очень сложно. Но я и не ищу лёгких путей. Мне настолько нравится эта профессия, что ради своей мечты я готова пойти на многое. Мне медицина в радость, значит, я обязана хотя бы попробовать себя в этом, чтобы точно узнать — моё это или нет.
— Финский фигурист Валтер Виртанен рассказывал, как совмещает занятия фигурным катанием с медициной. Ты бы смогла так же, как он?
— Не думаю. Я привыкла полностью себя отдавать одному делу. Чтобы быть хорошим фигуристом нужно 24/7 проводить время на катке. Чтобы стать хорошим врачом — за книгами и операционным столом.
Не стоит браться за десять дел одновременно. В таком случае не будет качества. Силы не безграничны. Можно потратить их полностью на одно дело и достичь успеха, а можно разделить пополам и результата не будет нигде.
— Сейчас ты занимаешься подготовкой к поступлению на медицинский университет. Экзамены у медиков — одни из самых сложных. Готова к сложностям?
— Я понимаю на что иду. Занимаюсь с репетитором, изучаю литературу. Времени до поступления у меня пока ещё много — ЕГЭ сдавать буду только в следующем году.
— Уже решила какие предметы будешь сдавать?
— В планах много предметов, чтобы я могла выбирать разные университеты. Готовлюсь сдавать химию, биологию, русский язык, математику, обществознание и английский язык.
— Хорошо знаешь эти предметы?
— Что-то лучше, что-то хуже. Биологией я давно занимаюсь, но сейчас начала изучать её с нуля, готовиться конкретно к ЕГЭ. В школе нам дают общую программу — мне же для поступления нужна углублённая. Другие предметы знаю тоже довольно неплохо.
— Многие фигуристки после завершения карьеры идут работать тренером. У тебя таких мыслей никогда не было?
— Нет, тренерская работа меня не интересовала. После завершения карьеры, возможно, я буду выступать в шоу. Но тренером работать не хочу.
— Полгода назад ты говорила, что оставила мечту стать врачом. Сейчас же вновь усиленно готовишься к поступлению на медицинский. Что изменилось за это время?
— На меня сильно повлияла моя новая подруга Яна, которая и подарила книги по нейрохирургии. Она работает операционной медсестрой в НИИ скорой помощи имени Склифосовского. Когда я стала тесно общаться с человеком, который каждый день видит операции своими глазами я уже по-другому стала относиться к этой профессии. И гораздо больше её полюбила. Я очень благодарна Яне, потому что раньше у меня не было возможности узнать подробности из-за кулис медицины.
«ДАЖЕ СПУСТЯ ТРИ ГОДА КАЖДЫЙ РАЗ, КОГДА ВИЖУ ТУТБЕРИДЗЕ, МНЕ НЕ ПО СЕБЕ»
— Давай вспомним весну 2017 года, когда ты ещё каталась у другого тренера. У тебя были не самые высокие результаты и тебя знало гораздо меньше людей. Честно, жить было проще тогда или сейчас, когда ты мировая звезда?
— Начнём с того, что я никакая не мировая звезда. Я успешна в своей области — фигурном катании. И пусть наш спорт в последнее время стал очень популярен в некоторых странах, до статуса мировой звезды мне далеко. Я в принципе считаю неправильным называть себя «звездой». Я такой же человек, как и все.
Моя жизнь после успехов в фигурном катании практически не изменилась. Люди пишут мне в инстаграме, многие интересуются мной, подписчики в инстаграме прибавляются. Но по факту изменений в своей жизни я не вижу. Количество подписчиков — это ведь только цифры, они ничего не значат.
Бывает, узнают при встрече, просят сфотографироваться. Но не часто.
— Как ты относишься к вниманию публики?
— Я никогда никому не отказываю, всё-таки люди не просто так подходят и просят автограф, фотографию. Значит, у них есть ко мне интерес. Помню себя маленькой, когда я боялась подойти к своим кумирам и спросить фотографию. Нужно набраться смелости, чтобы подойти с такой просьбой, поэтому я отношусь с уважением к решительным болельщикам.
— Той весной ты выступала на первенстве России — последнем своём турнире перед переходом к Тутберидзе. Заняла предпоследнее место, отставала от чемпионки Загитовой на 60 баллов. Что ты в тот момент чувствовала?
— Во-первых, я попала на тот турнир через запасных, по идее меня там и быть не должно было. Другие девочки снялись, и я поехала на первенство. Заранее понимала, что о высоких местах не может быть и речи, потому что у меня был слабый технический набор. Я выходила с прыжками прошлого века, у других девочек набор элементов был намного сильнее. К тому же, не удалось откатать чисто, были грубые ошибки. Поэтому предпоследнее место — обидный, но закономерный результат.
— Если честно, верила в тот момент, что пройдёт всего два с половиной года и ты станешь рекордсменкой мира?
— Нет, я даже мечтать об этом не могла.
— Тебя не задевали поражения, не было амбиций?
— Были, безусловно. Конечно же, хотелось быть среди лидеров. Я видела девочек Этери Георгиевны — Алину Загитову, Дашу Паненкову, Полину Цурскую, Сашу Трусову. На том первенстве России я попала с ними в одну тренировочную группу. При этом я поняла, что они такие же люди, в них нет ничего сверхъестественного. И если тренироваться, то можно попытаться достичь хотя бы половину их успеха. Тогда я и решила попробовать кататься у Этери Георгиевны. Дальше карьера пошла в гору. Можно сказать, этот турнир многое изменил в моей жизни.
— Что тебя поразило больше всего, когда наблюдала за тренировками группы Тутберидзе?
— На первенстве России я не видела изматывающих тренировок. Я видела потрясающую стабильность. Одна за другой выходят и прыгают каскады тройных, одна за другой. И всё чисто, с хорошим выездом, так легко! Но только когда я пришла тренироваться с ними в «Хрустальном» поняла, какой ценой достигается такая стабильность. Меня поразило трудолюбие девочек.
— Можешь вспомнить как у тебя проходил отбор в группу к Тутберидзе?
— Мы пришли на вечернюю тренировку и нас отправили в разминочный зал. Девочки работали над танцами в стиле модерн, разучивали новую комбинацию. Я тоже там, где-то в уголке стояла, делала упражнения.
Потом в зал зашла Этери Георгиевна. Хотелось, если честно, куда-нибудь спрятаться, чтобы меня не было ни видно, ни слышно. В итоге она меня заметила, но ничего особенного не сказала. Новая девочка — значит, новая девочка. Давайте посмотрим на неё, а дальше решим. Я провела тренировку и в конце Даниил Маркович (Глейхенгауз, хореограф группы Тутберидзе — прим.) сказал, что скорее всего меня возьмут. После этого я неделю ещё каталась на катке Чайковской, после чего оформили документы, и я официально перешла к Тутберидзе.
— Получается, первое время немного побаивалась нового тренера?
— Это, естественно, всё-таки первое знакомство. Да и сейчас, спустя три года каждый раз, когда я вижу Этери Георгиевну, мне не по себе немного. Даже если я знаю, что всё нормально и тренировка прошла хорошо, от одного только взгляда могут пойти мурашки по коже. В первый раз было вдвойне страшнее, действительно тяжело.
«ДО ПЕРЕХОДА К ЭТЕРИ ГЕОРГИЕВНЕ Я НЕ ТРЕНИРОВАЛАСЬ ВООБЩЕ»
— Всего несколько месяцев тренировок под руководством Тутберидзе и ты уже занимаешь третье место на чемпионате страны среди взрослых. За счёт чего такой быстрый прогресс?
— Катаясь у Этери Георгиевны, ты не можешь не работать на тренировках. Потому что тебе сразу же об этом скажут. Забудешься, ерунду сделаешь — сразу же крикнут на весь каток: «Алёнушка, подойди». Или на весь каток мою фамилию. Одного слова «Косторная» с интонацией Этери Георгиевны мне уже будет достаточно, чтобы понять — я попала, дело плохо. Ей даже отчитывать меня не надо, сразу всё ясно.
— Получается, до перехода к Тутберидзе ты халтурила на тренировках?
— Если честно, можно сказать, что до Этери Георгиевны я не тренировалась вообще. Совсем другие требования.
— В плане подачи образа, работы над техникой Этери что-то изменила в тебе?
— Думаю, она подобрала мне интересные, грамотно поставленные программы и довела их до совершенства. Этери Георгиевна смогла раскрыть мой потенциал, выставила на передний план мои положительные качества, а недостатки аккуратно сгладила. Например, деревянные руки. Тренеры провели в этом плане очень качественную работу со мной, выяснили мои плюсы и минусы и постарались сделать так, чтобы видны были только плюсы.
— Про Тутберидзе часто можно услышать, что она строгая. Ты же отмечала, что она справедливая. Интересно как это проявляется в работе. Какая будет первая реакция Этери Георгиевны после неудачного проката?
— Смотря что считать неудачным прокатом и где он прошёл, на соревнованиях или на тренировке. Если говорить про соревнования, то у меня больше одного падения вроде бы и не было при Тутберидзе. Самым неудачным стартом я назову, пожалуй, этап юниорской серии Гран-при в Чехии (сентябрь 2018, первое место, 198,38 балла — прим.).
Перед произвольной программой мне позвонила Этери Георгиевна, хорошо меня настроила. В произвольной, правда, тоже не всё получилось. По приезду в Москву я очень долго отрабатывала элементы, на которых ошиблась и получила, скажем так, определённые рекомендации о своём катании. Пару недель были удвоенные тренировки, чтобы подобное больше не повторялось.
— А дальше ты усвоила урок?
— Неудачный прокат происходит не от того, что он заранее запланирован как неудачный. Иногда это просто случай. Так получилось — лучше и не скажешь. Но я всё равно стараюсь делать всё, что в моих силах, чтобы такое не случалось.
— Хорошо, а если прокат был близок к идеальному. Что говорит Этери Георгиевна?
— Практически идеальный — это значит средний прокат. Значит, тренеры мне ничего не скажут. Укажут на небольшие ошибки, где я могла выступить лучше.
— Неужели даже после мировых рекордов указывают на ошибки?
Конечно, и такое бывает. Где-то похвалят, но какие-то элементы я всё равно не доделаю, и тренеры на это укажут, чтобы в следующий раз стремилась откатать ещё лучше. Но и похвалить могут, это часто бывает.
— На бытовые темы общаешься с Тутберидзе?
— Редко. Иногда она даёт мне советы, но не так часто. Макияж как поправить, например. Но не сказать, что мы часто с ней общаемся на отвлечённые от фигурного катания темы. На тренировках мы сконцентрированы на работе.
«КАЖДЫЙ РАЗ, КОГДА ЗАХОЖУ НА АКСЕЛЬ, НЕ ЗНАЮ, ЧТО МОЖЕТ ПРОИЗОЙТИ»
— Как ты охарактеризуешь двумя-тремя словами других девушек старшей группы — Трусову, Щербакову, Загитову?
— Начнём с Саши. Она неудержимая. Аня — настоящий интеллигент, с большой буквы. Алина — несгибаемая. Что бы ни произошло, её не могут сломать. Как в её показательном номере Survivor.
— Чему ты у них научилась?
— У Ани я иногда беру модель поведения. Потому что не всем нравится мой искренний стиль, считают его дерзким. Иногда мне «прилетает» от фанатов за мои слова в интервью, Аня в этом плане говорит аккуратнее.
У Алины научилась контролировать свои эмоции. Есть случаи, когда их нужно показывать, а есть случаи, когда лучше их скрывать. И я до сих пор учусь соблюдать эту грань. У Саши, наверное, учусь бесстрашию.
— Ты чаще общаешься с девочками старшей группы или и с юниорками?
— Мы все общаемся в равной степени, нет разделения на старших и младших. У нас в группе все на равных, без разделения на возраст. Какие-то темы младшие не могут поддержать, но в принципе мы не обсуждаем ничего такого, что младшим было бы неинтересно. Каждый высказывает своё мнение, всех слушают. Нет такого, что кто-то с визгом отстаивает своё мнение.
Я считаю правильным, что у нас в «Хрустальном» нет какой-то дедовщины, чтобы меня слушались только потому, что я старше других. Старше — не значит лучше. Титулы и победы лучше меня тоже не делают. У каждого есть право на свой взгляд и мнение другого человека необходимо уважать, вне зависимости от его возраста. Мы прислушиваемся друг к другу.
— С кем из младших общаешься больше, возможно, кто-то ближе тебе по характеру, интересам?
— В принципе, со всеми интересно, но больше всего я общаюсь с Дашей Усачёвой и Софьей Акатьевой. Мы жили на базе в Новогорске два месяца в одной комнате. Очень сблизились, можем обсудить любую тему в любое время. А по характеру ближе всех мне Аделия Петросян. Она очень сильная сама по себе, у неё стойкий характер. Это подкупает.
— Глядя со стороны, работа на ультра-си в вашей группе выглядит так: Александра Трусова учит новый четверной, Аня Щербакова делает комбинации с четверным лутцем, ты исполняешь тройные аксели. Катаясь на тренировке вместе, вы мотивируете друг друга постоянно усложняться и работать над новыми элементами. Можно сказать, что вам повезло оказаться в один момент у одного тренера?
— Согласна, нам повезло, что мы оказались вместе. Потому что любое действие другой фигуристки тебя мотивирует, начинаешь думать об усложнении программ. Хорошо, что мы соревнуемся друг с другом, это двигает нас всех вперёд.
— Как думаешь, если бы ты не каталась вместе с ними, у тебя появились бы мысли о тройном акселе?
— Мне очень многие говорили, что я должна прыгать тройной аксель, словно заставляли это делать. Аргументировали, что у меня очень хороший и высокий двойной прыжок, есть запас на оборот. Не понимали, почему раньше времени я делать его не спешила. Поэтому мой тройной аксель — это не та история, что я начала его делать, глядя на то, как Аня с Сашей прыгают четверные.
Да, мне было обидно, что они могут делать ультра-си, а я — нет. Тем не менее, саму себя учить новые элементы мне было тяжело заставить. Меня подтолкнули только обсуждения на открытых прокатах сборной в сентябре. Все эти разговоры в духе: а если бы ты делала тройной аксель, все прыгают ультра-си, а ты — нет…
Меня это задевало. Как же так: они могут, а я — нет? По-хорошему, такие разговоры меня разозлили. Я решила, что всё, на следующем старте я буду прыгать тройной аксель. Неважно, смогу выехать с него или нет, но аксель будет стоять у меня в программе. И после этого процесс изучения прыжка пошёл проще.
— Когда ты первый раз сделала аксель на тренировке?
— Если в этом сезоне, то когда Аня Щербакова ездила в Италию на челленджер. Если вспоминать самый первый раз, то это было после первого юниорского сезона, после чемпионата мира. Я пыталась учить четверные тулуп, сальхов на удочке. Потом Сергей Александрович (Розанов, тренер группы Тутберидзе — прим.) предложил мне на удочке попробовать тройной аксель. Я не особо хотела, начала отнекиваться.
Два-три раза на тренировке я прыгнула, а к вечеру он мне сказал прыгать без страховки. Я удивилась, но решила попробовать. Первая попытка была кривая-косая, я упала. Тренер посоветовал мне зайти посильнее на прыжок, тогда всё получится. Со второго раза действительно выехала. А на следующий день сняли на видео.
— Если элемент был готов, почему ты не решилась исполнять его дальше на соревнованиях?
— Аксель я учила перед каникулами, а после лета долго не могла восстановить прыжки. Набрала форму только к середине сезона. Времени на изучение нового прыжка уже не было: по ходу сезона новые элементы мы не учим.
— В одном из интервью ты призналась, что боялась тройного акселя. За счёт чего преодолела страх?
— А я его до сих пор не преодолела до конца. Каждый раз, когда я захожу на аксель я не знаю, что может со мной произойти. Стараюсь всё контролировать, но первые попытки всё равно очень сложные. Я не знаю порой как поведёт себя моё тело.
Единственное, что в этой ситуации помогает — считать про себя. Но тоже не всегда выходит, малейшее движение в сторону меня сбивает и можно упасть так, что еле кости собирать будешь. Поэтому на тренировке первые попытки делаю немного осторожно, а дальше уже размашисто, в полную силу. А сейчас, после перерыва я даже не представляю, как я буду заново прыжки собирать.
— Получается, предстоит работать с нуля?
— К сожалению, да.
«ЕСЛИ ВСЁ ВРЕМЯ ТРАТИШЬ НА ПРЫЖКИ, НЕ ОСТАЁТСЯ НА СКОЛЬЖЕНИЕ. И НАОБОРОТ»
— Возможно ли, что по аналогии тройным акселем ты настроишь себя и на изучение четверного?
— Примерно всё то же самое. Я пробовала четверной сальхов. Было одно неплохое приземление с недокрутом примерно в четверть оборота. То есть при желании наработать прыжок возможно. Пока я делала четверной всего пять-шесть раз. Это вообще ничего.
— Про четверной ты говорила, что хочешь работать над ним аккуратно. Можешь пояснить, что это значит?
— Я не буду каждую тренировку до потери пульса его прыгать, чтобы разбиваться. Работать нужно, но без фанатизма. Три-четыре попытки за тренировку — это нормально.
— Трусова с Щербаковой планируют усложнять свои программы — Аня изучает тройной аксель, Александра думает над четверным риттбергером. Это знак для тебя, что пора двигаться дальше?
— Буду пробовать, стараться усложняться. А как получится, так получится. Главная цель для меня — выступать на крупных соревнованиях и держаться среди лучших. По прошлому сезону моего контента вполне хватало. Если в следующем для этих целей мне понадобится четверной, придётся его учить. Пока есть варианты кататься без квадов, выберу свой стабильный набор. Спешить не будем.
— Есть спортсмены, которые уверяют, что им больше нравится сам процесс тренировок и выступлений. Медали — дело второстепенное. У тебя не тот случай?
— Моё мнение — любому спортсмену хочется выступать и побеждать. Когда говорят, что это не так, думаю, это некое лукавство. В этом же смысл спорта — выигрывать. Намного приятнее чисто откатать программу и попасть на пьедестал, чем с тем же чистым прокатом оказаться на 11-м месте. Согласитесь, есть разница, хотя оба проката были чистые.
— Читаешь материалы о себе, комментарии? Возможно, расстраиваешься после критики?
— Бывает, читаю что-то неприятное, но если это адекватная критика, то я стараюсь над ней подумать, пытаюсь разобраться в ситуации. Но в целом на меня критика не влияет, на вкус и цвет товарища нет. Стараюсь не обращать внимания.
«ПОРАЖЕНИЕ НА ОЛИМПИАДЕ НЕ СТАНЕТ КАТАСТРОФОЙ»
— В одном из интервью ты сказала, что хочешь кататься до 21 года. Почему именно этот возраст?
— Не совсем точно. Я собираюсь кататься до Олимпиады в Пекине, очень хочу на неё попасть. Олимпиада — это мечта любого спортсмена. Потом, если появится возможность, буду выступать в шоу. Мне очень понравилось на шоу, где я выступала и было бы интересно ещё поработать.
— Получается, точно увидим тебя на льду до 2022?
— Да, потому что потом мне нужно будет сдавать экзамены и поступать на медицинский. Я возьму на год академический отпуск, а потом пойду на первый курс мединститута.
— На принятие решение по завершению карьеры будет влиять количество выигранных титулов? Допустим, станешь на Олимпиаде второй и будет мотивация продолжить, бороться за «золото.
— По мне сам факт участия на Олимпиаду — это уже огромный успех. Стать второй и вовсе очень крутой результат, который под силу единицам. Быть в тройке лучших на всю планету — разве это не повод для радости, гордости за себя? У меня нет гонки за титулами, как, допустим, было у Алины Загитовой. Ей было важно собрать все медали. Или как у Жени Медведевой, которая на Олимпиаде стала второй и теперь продолжает кататься, чтобы стать первой.
Я же просто наслаждаюсь моментом своей спортивной карьеры, получая удовольствия от того, что делаю. И у меня нет какого-то списка достижений, который нужно обязательно выполнить. Важнейшая цель, к которой я иду — это участие на Олимпиаде. Хотя бы просто попасть, я уже буду довольна собой и своей карьерой. Повторюсь, я хочу побеждать, но поражение на Олимпиаде или другом турнире не станет для меня катастрофой.
— В этом году у тебя был очень хороший шанс стать чемпионкой мира. Сильно расстроилась, когда узнала об окончательной отмене ЧМ?
— Нет, я об этом не думала. Если это произошло, значит, так и должно было быть. Была некая детская обида, что мы готовились, я потратила столько сил и времени на подготовку к ЧМ. И получается, что вся эта подготовка ушла впустую.
— И теперь заново придётся проходить отбор на самом сложном турнире в мире, по мнению многих экспертов, чемпионате России…
— Придётся. А что поделать? Ничего страшного. Каждый год мы начинаем всё сначала. Обидно, но трагедии не произошло.
«ЕСЛИ СРАВНИВАТЬ, КАК Я КАТАЛАСЬ В ЮНИОРСКИЙ СЕЗОН И СЕЙЧАС, КОЛОССАЛЬНАЯ РАЗНИЦА»
— В юниорские сезоны ты становилась призёром взрослого чемпионата России, но на главные старты не претендовала из-за возрастных ограничений. Была обида в этот момент?
— Нет, никакой. Я изначально понимала, что не смогу попасть на взрослые турниры и готовила себя к тому, что, если вдруг мне посчастливится попасть на пьедестал толку от этого особо не будет.
— Как тогда ты мотивировала себя на хорошее выступление, если не было спортивного смысла?
— В первый раз я ехала просто показать себя. Первый взрослый турнир, возможность заявить о себе. Во второй раз ехала на чемпионат России с мыслью поддержать свой статус, показать, что я не стала хуже, чем год назад. При этом каждый раз на чемпионате России что-то идёт для меня не так. Но ничего страшного, ещё есть время выиграть его.
— На твой взгляд возрастной ценз необходим?
— В таком виде как сейчас, мне кажется, да. Если сравнивать как я каталась в свой первый юниорский сезон и сейчас — это колоссальная разница. Сейчас мне выкатывать программу гораздо тяжелее. Раньше я могла откатать при зрителях, федерации, любом давлении спокойно откатать свою программу, особо даже не напрягаясь, то сейчас я уже так не могу.
Теперь мне обязательно нужна и разминка, потом зашнуроваться, сделать на полу прыжки, всё проверить, настроиться, себя успокоить. Раньше я ни о чём даже не думала. Брала в руки коньки и сидела в телефоне перед стартом. Слышу, мне говорят, что я следующей выхожу. Хорошо: надевала коньки и выходила. Грубо говоря, не парилась. В этом же сезоне приходилось прилагать усилия, чтобы откатать программу хорошо. И это было непривычное для меня ощущение.
— При этом на российском уровне возрастной ценз на два года ниже, и ты выходила на международные взрослые старты уже с опытом выступлений среди взрослых. Это тебе помогло?
— Каждое соревнования — это отдельный опыт. Нельзя сказать, что на чемпионате России я получила опыт, а на юниорских стартах нет. Из любого соревнования нужно делать выводы.
— Неужели чемпионат России не был для тебя особенным стартом? Всё-таки выходить на лёд вместе с титулованными взрослыми фигуристами в юниорском возрасте — дорогого стоит.
— Если честно, не обращала особого на это внимания. Всё что я хотела на чемпионатах России, будучи юниоркой — это показать себя с лучшей стороны. Всё, что я умею.
— Тебе проще выходить на старт, когда ты безусловный лидер и фаворит соревнований или когда предстоит тяжелая конкуренция?
— В принципе не бывает такого, чтобы я выходила на старт безоговорочным лидером. Всегда есть соперники, а главный из них — это я сама. Поэтому ни разу не было ощущения отсутствия конкуренции.
— Хорошо, но ведь современное фигурное катание — это математика. Наверняка смотришь на техническую базу соперниц перед стартом, понимаешь, чего от них ждать?
— Можно подсчитать, какое место займёшь при своём хорошем прокате. Но никогда не знаешь, как ты откатаешь конкретно на этом старте, как покажешь свою программу. Это очень тонкий момент. Да и я стараюсь не смотреть перед стартом на контент соперниц, тем более перед своим прокатом на выступления других девочек. Это отвлекает.
«ХОЧУ ОСТАТЬСЯ ТАКОЙ, КАКАЯ Я ЕСТЬ»
— Очень многие известные фигуристы называют тебя ориентиром в фигурном катании, примером идеального баланса техники и артистизма. Как ты относишься к таким оценкам?
— Мне с одной стороны приятно, а с другой смешно. Потому что я, по сути, пока ничего не сделала, ничего существенного не выиграла. Я просто делаю то, что мне велели тренеры, при чём не всегда качественно. Бывают шероховатости в прокатах, куда без них. Поэтому, когда я слышу, что меня называют идеалом или ориентиром, я не могу с ними согласиться. Допустим, была бы вторая Алёна Косторная, моя точная копия. Не уверена, что я бы назвала её своим кумиром в фигурном катании и ставила себе в пример.
— У тебя очень высокие баллы за компоненты. Это результат тренировочной работы?
— Над компонентами я работаю, как и другие девочки, столько времени, сколько нам даёт тренер. Стараюсь просто по максимуму выкладываться.
— Грамотное катание — это качество из детства, либо наработка у Тутберидзе?
— Скорее, выработалось в последние годы под влиянием Этери Георгиевны.
— То есть своё катание до перехода в «Хрустальный» ты правильным не назовёшь?
— В «Коньке Чайковской» мне поставили правильную школу, но из-за недостатка времени я не успевала наработать элементы. Максимум 10-15 минут давали на раскатку. Сейчас у нас полноценная раскатка в 30 минут, за это время можно серьёзно поработать над катанием.
— Фигурное катание для тебя — это больше спорт или искусство?
— Всё вместе. Естественно, мы тренируемся, физические нагрузки достаточно сильные. При этом всё должно выглядеть эстетично. Нужно сохранять некий баланс.
— У тебя есть понимание каким образом это сделать?
— По катанию в пример можно поставить Каролину Костнер. В плане прыжков — Сашу Трусову. Идеальная фигуристка — с катанием как у Костнер и с прыжками, как у Трусовой. Только, к сожалению, пока это невозможно. Если ты всё время тратишь на прыжки, не остаётся сил поработать достаточно над скольжением. И наоборот, тренируя скольжение, не остаётся времени учить новые прыжки.
— Можешь назвать самый сложный момент в 
