Соколка: вторая родина из детства
Прикамская глубинка стала надёжным пристанищем для юных жителей блокадного Ленинграда Автор этого материала – сельский учитель. Работать начинала в неполной средней школе села Соколка в Мамадышском районе. Позднее переехала в Мамадыш. Вела краеведческий кружок, возглавляла школьное общество следопытов и тимуровцев. Поддерживает связь с учителями-ленинградцами, с которыми познакомилась и подружилась во время их эвакуации. […]
Прикамская глубинка стала надёжным пристанищем для юных жителей блокадного Ленинграда
Старая пристань в Соколке у слияния Камы и Вятки.
Автор этого материала – сельский учитель. Работать начинала в неполной средней школе села Соколка в Мамадышском районе. Позднее переехала в Мамадыш. Вела краеведческий кружок, возглавляла школьное общество следопытов и тимуровцев. Поддерживает связь с учителями-ленинградцами, с которыми познакомилась и подружилась во время их эвакуации.
В годы войны вся страна заботилась о ленинградских детях. Татарстанская глубинка стала надёжным пристанищем для эвакуированных сюда десятков юных жителей блокадного города на Неве.
Как сейчас помню, 12 сентября 1941 года состоялось общее собрание жителей села Соколка, на котором обсуждали предстоящий приём ленинградцев, подготовку для них помещений, ремонт печей, заготовку дров.
Вскоре стало шумно в селе, что в самом устье многоводной Вятки. Здесь разместились два интерната – для детей работников фабрики «Большевичка» и интернат №314 для двухсот подростков.
Вот что писала в своих воспоминаниях, присланных позднее в Мамадыш, директор интерната №314 Евгения Азанчевская: «Сначала нашу школу эвакуировали в село Ильинское Ярославской области. Это в 27 километрах от Углича. Но в середине октября из-за опасной близости фронта решено было переэвакуироваться.
Обитателей и нехитрое хозяйство нашей и других шести школ разместили на большом дебаркадере «Каченин». Теснота на нём была такая, что ни помыться, ни переодеться возможности не представлялось. Плохо оказалось и с питанием – даже не потому, что нечем было кормить. На все семь образовательных учреждений была одна плита у сторожа, где можно поставить на одну группу единственный котёл, чтобы сварить кашу. На одну школу приходилось по три часа на готовку пищи в разное время суток. Иногда очередь кухарить выпадала ночью. Тогда детям выдавали холодную кашу один раз в день. Воду кипятили в огромном самоваре. Хлеб получали на стоянках по 400 граммов. В итоге дети худели и слабели на глазах.
За два месяца пути дети сильно вымотались – сказывались завшивленность, чесотка, недоедание и голод. Вскоре после прибытия в Соколку умер от дистрофии маленький Коля Пантелеев, и одновременно в небольшом интернате фабрики «Большевичка» скончались сразу четверо детей
7 ноября прибыли в Казань и узнали, что предстоит добираться до Перми. 11 ноября пароход остановился на ночь. Утром Кама оказалась напрочь скована льдом. Температура – минус 35 градусов по Цельсию. Это случилось в районе Набережных Челнов. В ледяной панцирь реки вмёрзли все пароходы, а на их борту были дети и педагоги из тридцати трёх школ.
В Москву и Казань понеслись тревожные телеграммы. На следующий день на самолёте прилетел нарком просвещения Татарии Латыпов. Наконец выяснилось, что 314-й школе в качестве остановочного пункта досталась Соколка».
Сюда стали прибывать подводы с большими плетёными корзинами, тулупами, подушками, валенками. Из подушек шили муфты, которые иногда вполне сходили за шапки или валенки. Малышей привезли на крытой утеплённой машине, детей постарше – на подводах. Их одевали, кормили чем могли, размещали в прогретых бараках. Началось обживание детишек на новом месте.
Начальник рейда Новосёлов, начальник лесосплава Суханов помогали эвакуированным как могли. За два месяца пути дети сильно вымотались – сказывались завшивленность, чесотка, недоедание и голод. Вскоре после прибытия в Соколку умер от дистрофии маленький Коля Пантелеев, и одновременно в небольшом интернате фабрики «Большевичка» скончались сразу четверо детей.
На бюро райкома ребром был поставлен вопрос об активной помощи эвакуированным. Прикрепили шефов – ими стали передовые колхозы «Вершина» и «Красная новь».
В январе 1942 года в Казань прибыл уполномоченный Ленсовета Василий Акимов. Татнаркомпрос выдал ему смету и гарантированные хозяйственные лимиты. Приобрели хорошую одежду, учебные принадлежности, оборудование.
Первый год жизни на новом месте был самым трудным. К весне мы вылечили детей от вшей и чесотки. Зато 80 процентов детей переболели малярией. Донимали морозы. Зима 1941–1942 годов была трескучей. Надо было протопить большое здание барака и несколько соседних домов. Сколько сил необходимо на заготовку и доставку дров! Мальчишки никогда не отказывались от этой работы. А позднее, летом, баграми вылавливали брёвна из Камы, а потом общими усилиями (помогали вятские сплавщики леса) поднимали на вершину высокого обрывистого берега к бараку.
Все эти годы дети ещё и учились, формировали характер, развивали способности. Трудности сближали, делали всех одной большой семьёй. В интернате проводилась большая внеучебная работа, активно пополнялась библиотека
На второе лето, в 1943 году, получили землю для огорода за Камой и собрали богатый урожай. К тому времени построили овощехранилище и соорудили большие чаны для засолки огурцов и капусты. У местных речников и плотоводов ребята научились плавать, ловить рыбу, собирать дикий чеснок, ягоды, грибы. Работали в колхозе, зарабатывали трудодни. В обмен колхозники снабжали интернат горохом, из которого варили вкусную кашу.
В третью и четвёртую зимы стало намного легче и спокойнее, ведь мы уже были уверены: войне скоро конец. Да и снабжение улучшилось.
Все эти годы дети ещё и учились, формировали характер, развивали способности. Трудности сближали, делали всех одной большой семьёй. В интернате проводилась большая внеучебная работа, активно пополнялась библиотека. Девочки охотно работали на завезённых из Казани швейных машинках и с помощью учителей шили платья по вкусу и размерам. Поэтому впоследствии одевались воспитанники вполне прилично.
Центральное место в воспитательной работе занимал драмкружок. «Дочь Родины», «Большие надежды», «Домик в Черкизове», «Иван Сусанин» – все эти пьесы, поставленные самими воспитанниками, формировали убеждённое чувство патриотизма. И в них самих, и в сельчанах, с которыми ленинградцы тесно сжились и сдружились. К постановкам придумывали и сами шили костюмы, готовили сценарии…
Летом победного 1945-го питомцы интерната и детского дома сдали экзамены, попрощались с работниками речного рейда (сколько было эмоций!), с местными друзьями и отправились на родину, в Ленинград.
Лидия ТЕЛЬНОВА
