Назил Ситдиков, Тукаевский мясокомбинат: «Колбаса сейчас как красная икра!»

Производитель, занимающий 10% рынка мясопродуктов в Татарстане, о том, из чего их делают и как люди заедают стресс от коронавируса

«При выборе сырья мы смотрим на упитанность курицы. У некоторых производителей мягкая грудка — сразу видно, что курице давали комбикорм с химическими веществами, удерживающими воду. Мяса там по факту мало, оно при разморозке сильно течет», — обозначил одну из проблем пищевой отрасли бизнесмен. О том, как конкурирует с федеральными сетями, как чуть не потерял комбинат, почему заниматься только производством — «болото», Назил Ситдиков рассказал «БИЗНЕС Online».

«Кризис считаю благом»

— Назил Ахиярович, как на вашем бизнесе и личных планах отразился скачок курса доллара и коронавирус?

— Я в марте вернулся из отпуска, из Европы, и меня с ангиной без повышенной температуры закрыли в 12 часов ночи на карантин в челнинской инфекционной больнице! Меня проводили туда участковые полицейские. Я ужаснулся состоянию больницы! Подумал, что в таких условиях как раз и можно чем-то заболеть. Лучше в карцере, наверное, отсидеть, чем там! Первую ночь я переночевал в куртке. Неделю меня там продержали с подозрением на коронавирус. Первые два дня я так злился на них, говорил: «Как вы не поймете, когда я выйду отсюда, мой бизнес из-за скачка доллара и коронавируса уже будет дешевле на 30%, чем я заработал за пять лет!» Потом я перевелся в платную палату, успокоился и задумался: «Для чего меня сюда Аллакаем (мой боженька — прим. ред.) поместил?» Вытащил брошюру с сурами из Корана и начал учить! (читает молитву) Побыть одному с самим собой тоже нужно иногда, собраться с мыслями. После я поблагодарил медперсонал за заботу, лечение, питание. Анализ на коронавирус оказался, как я и думал, отрицательным, но антибиотики от ангины мне прокололи. Почему их обязательно колоть надо — я не пойму (улыбается).

А вообще, тому, кто придумал коронавирус, надо дать Нобелевскую премию! Потому что он без войн и крови поднял доллар, состриг со всех нас шерсть. Власть мне показала три мощных инструмента в действии: полиция, СМИ и медицина. И не пришлось недовольных запирать в карцере, закрыли в больницах или дома на самоизоляции. Проснувшись назавтра, мы не сразу поняли, что стали дешевле.

Хотел остеклить строящийся дом — еще недавно это стоило 300 тысяч, а сейчас с меня просят 500 тысяч рублей! Я опять призадумался. Но к этому кризису я готов. Я не настолько закредитован. Вообще кризис считаю благом.

— Почему?

— Он очищает рынок, в том числе от бизнес-прилипал, которые бездумно набрали кредитов или решили вложить свободные деньги не во что-то свое, а пытаясь откусить от чужого пирога. Кроме того, кризис помогает избавить страну от различных сетевых пирамид, таких как МММ, возникающих, когда у людей есть лишние деньги. Мои знакомые, например, принесли в сетевой маркетинг 700 тысяч рублей под 500% годовых и предложили мне вложиться! Ну какой тут будет конечный результат?! В кризис кто-то не сможет привести второго и последующего клиента, чтобы платить проценты первому. Вот тут и разрушится пирамида, а самый главный на своем острове в Майами один останется при деньгах. Вот такие встряски нужны для тех, кто этого не понимает. Я, зная печальный исход любой пирамиды, отказался от участия в таких проектах, мне есть куда вложиться — в свой растущий бизнес. Помню про это, когда возникает очередной соблазн, например, реклама обещает солидную прибыль в букмекерской конторе. Бьешь себя по рукам: «О чем ты думаешь? В конце ты сгоришь!» — говорит внутренний голос.

— «Продуктовая паника», наверное, сделала вам неплохую выручку?

— Да, выручка была лучше, чем перед новогодними праздниками! Но возникли сложности с поставщиками. Например, оптовики стали требовать большей предоплаты и увеличили ценник на крупы, но народ ничего не заметил. Брал все.

Весной цена на мясо опять подрастет. Сейчас курицу по 104 рубля берем, а будет по 130, свинина подорожает со 135 рублей до 200. Мы, конечно, пару тонн затарили по старой цене, какое-то время сможем удерживать себестоимость колбасы. Но такая нестабильность не позволяет планировать что-то в долгосрочной перспективе. Пробовал закладывать эти расходы. Один год купили 60 тонн кур по 99 рублей за килограмм, для этого подтянул всех своих знакомых бизнесменов. Забили все свои холодильники. Ждем, когда весной-летом курица подорожает. А цена не поднимается. Пришлось у партнеров купить этих куриц по 120 рублей, как обещал, хотя «Челны-бройлер» продавал по 99. В другой год решили заработать на сливочном масле — закупили 100 тонн. Не подорожало! Проанализировав, я понял, что затарившись курятиной или маслом, я спровоцировал перепроизводство этой продукции производителями, которую они потом также никому не могли продать, включая меня, соответственно не повышали на нее цену.

— А сейчас запасы продукции у вас на складах есть? Нам голод в самоизоляции не грозит?

— Запасов хватит! Даже до конца года! Вообще благодаря этому коронавирусу, тому что никто никуда выезжать не будет, мы станем тратить деньги в нашей стране, вольем их в свою экономику. Посидев в карантине, я заметил, что начал много есть. Думаю, и остальные также будут заедать этот коронавирус дома, поддерживая отечественных производителей.

— Продажи продукции Тукаевского мясокомбината в эти дни тоже возросли?

— Большой прибыли мясокомбинат не приносит. Просто он мое детище, которое оставлю своим внукам. Я вложил в него 20 миллионов рублей — например, только коптильные печи стоят 5 миллионов. Конкурировать с федеральными и региональными «монстрами» без господдержки тяжело. Невозможно держать такой же ценник как у них. Например, мы приобретаем сырую охлажденную курицу у «Челны-бройлер», вырабатываем из нее свою продукцию — делаем те же рулеты, колбасы, грудку, окорочка. При этом стараемся держать качество — не накачиваем изделия водой. Себестоимость при наших мощностях и расходах получается выше, чем у крупных производителей. Но я не могу продавать плохой товар, для меня мои покупатели как родные — многие из них со мной уже 17 лет! Сначала мы реализовывали продукцию в маленьких киосках «Челны-Мясо», потом переименовали их, поскольку стали продавать колбасы и других местных производителей — «Челны-Бройлер», «Мамадышские колбасы» (ИП Мутигуллин Р.М., РМ Агро —прим.ред.), мамадышские сыры «Арча» и так далее. Параллельно, в 2007 году, я открыл Тукаевский мясокомбинат, чтобы зайти на этот рынок и конкурировать с теми производителями.

«Мне выгоднее продавать продукцию „Челны-Бройлер“, чем свою»

— Что из себя сегодня представляет ваша группа компаний?

— Это Тукаевский мясокомбинат в селе Биклянь, сеть фирменных розничных павильонов «Мясной двор» и оптово-розничный распределительный центр в Закамье. Мы производим и продаем продукцию собственного производства и 11 мясокомбинатов. В Татарстане я как оптовик самый крупный, главный по колбасе (смеется). Это не голословное заявление — об этом мне мои поставщики говорят. Продаем колбасы, копчено-вареную грудку, рулеты, а также сопутствующие товары — крупы, масло, например. Без них никак — вы же не пойдете в киоск только за колбасой, когда в магазине такой ассортимент. Хоть как ты улыбайся, ну не пойдет покупатель!

— Какие производственные мощности у комбината?

— Важны не производственные мощности, а качество товара. Мы обеспечиваем продукцией свои розничные точки «Мясной двор», местных покупателей-жителей Набережных Челнов и Тукаевского района. Когда я открывал производство на нашем рынке были только «Челны-Мясо» и «Центральный мясокомбинат», а сейчас, как я сказал, торгую продукцией уже 11 мясокомбинатов. Среди них Тукаевский мясокомбинат не монстр. Мне выгоднее продавать продукцию «Челны-Бройлер», чем свою, потому что фабрика мне дает большую скидку! Я соглашаюсь с этими «тяжеловесами» — они реально держат рынок. Кроме того, чтобы развиться, нужно ведь прилавок занять, а зайти в федеральную сеть 10 миллионов рублей надо! Чтобы сделать красивую выкладку в магазине товаровложений только нужно миллионов пять и еще на такую же сумму держать товар на комбинате. А мы не держим больших остатков, чтобы наш товар всегда свежим был.

— География продаж охватывает только Татарстан?

— Не только. Развозим продукцию почти в 200 торговых точек в районах Татарстана — Менделеевский, Елабужский, Нижнекамский, Мензелинский, Тукаевский, а также в Ижевск, Чайковский (арендовали там площади в двух магазинах, готовимся открыться в третьем). Семь лет назад и мясокомбинат выстреливал хорошо по выручке, и оптово-распределительный центр, куда стекается продукция 11 мясокомбинатов, и розничная торговля. Сейчас нас кормит розница. Но я ожидаю, что и комбинат «нарастит мускулы».

— Какова доля Тукаевского мясокомбината среди всех этих производителей?

— На рынке Татарстана наша доля примерно 10%. Среди 11 мясокомбинатов на первом месте по продажам — «Челны-Бройлер» (в месяц я продаю 50 тонн его продукции), на втором месте — ООО «РМ Агро», на третьем — мой «Тукаевский мясокомбинат», далее — «Челны-Мясо», «Фабрика Челны», «Дубки», «Савва» и другие. Покупатели больше доверяют местным производителям.

— Сколько сотрудников у вас сейчас в группе компаний?

— Около 100, включая продавцов, бухгалтеров, грузчиков, административный персонал.

— Какая средняя зарплата на комбинате и в торговом доме?

— Мои сотрудники  получают 125 рублей в час. Плюс питание у нас бесплатное. Мы платим больше, чем бюджетные организации.

«Колбаса сейчас как красная икра!»

— Бизнес вы ведь начали с торговли? Получали какое-то специальное образование для этого?

— Бизнес начал с торговли. Закончил автомеханический техникум, но по специальности не работал. Мой главный учитель — это жизнь. Много работал руками. Начал свою предпринимательскую деятельность в 26 лет с «Челны-Мяса» и многому там научился — надо отдать должное Руфие Зариповой (прежнему руководителю «Челны-Мясо», а ныне совладельце ООО «Любослава»). Сначала сдавал на это предприятие мясо из деревни. Затем развозил продукцию «Челны-Мяса» на «девятке», и в один день взял себе грузчика, надел белый халат, тетрадь и начал записывать, куда буду сдавать товар. Стою я возле весов: грузчик взвешивает продукцию и складывает в машину, я записываю. Выходит хозяйка «Челны-Мяса» Руфия Киаметдиновна (Зарипова) и говорит: «Ты, Назил, совсем обнаглел» (мол сам уже ленишься отгружать). А я ответил: «Ну мне как-то надо расти». Так я и начал расти с этой тетради (улыбается), набирать работников.

Потом компания стала задерживать мне оплату за поставленную продукцию — до 20-30 дней. Тогда я попросил расплачиваться со мной колбасой. Руководство «Челны-Мяса» со мной согласилось, и я стал сдавать большие партии изделий оптовикам, причем без наценки — по 100 рублей брал, за столько же отдавал. Так я начал конкурировать с другими поставщиками продукции «Челны-Мяса» — родными братьями хозяйки компании. В течение года я их своим трудом и упорством «съел». Торговал их изделиями, начиная с 7 утра, когда их точки еще открывались. Кто рано встает, тому Бог подает — эти слова всегда были моим девизом. Они реализовывали продукцию с наценкой в 7%, а мы продавали по себестоимости, лишь бы за мясной бартер получить деньги. При этом их закамские оптовики сидели на накрутке в 13%. В итоге я построил на базе «Закамье» оптово-распределительный центр и уронил ценник, накрутив только 3%. После чего все оптовики перешли от «Челны-Мяса» ко мне.

— Неужели вам так просто позволили это сделать? Не пытались помешать?

— Пытались, конечно. Приезжали ко мне крупные производители и говорили: «Мы тебе колбасу больше не дадим. Ты не имеешь право торговать по нулям!» Я ответил, что их дело производить, а за сколько продавать — решать нам, оптовикам. Сейчас мы с производителями партнеры, не конкуренты. В Закамье у меня 9 оптовых баз, куда поступает продукция комбинатов. И мы, «сократив желудки», по-прежнему живем на 3%, а не на 13%. Мы так конкурируем. Выживает сильнейший. Оптовики теперь тоже довольны. На 13 процентах они бы не выплыли — «Магнит», «Эссен» и прочие сети съели бы их.

Когда спустя год работы с «Челны-Мясо» я стал уже тонну продукции в день забирать у него, то узнал, что хозяйка делает скидку магазинам «Народный» (помните, была такая сеть?) на 3% больше, чем мне. А эти магазины находились рядом с моими точками, куда я сдавал эту же продукцию. Я подошел к Руфие Киаметдиновне и сказал: «Мы же с вами с первых дней работаем! Почему вы им такую скидку делаете?» Она мне отвечает: «Народный» — это бренд!» Я возразил: ««Народный» сегодня есть, а завтра он вас кинет». Так и случилось, через год сеть закрылась, не расплатившись с «Челны-Мясом». А ведь поначалу мы испугались конкуренции с «Народным», но потом узнаваемость этих магазинов сыграла нам на руку — так как наши фирменные киоски находились рядом, у нас трафик рос за счет более низкой цены на ту же продукцию, что и в магазине.

— Как реагировал «Народный» на такое соседство?

— К счастью, мы пользовались привилегиями местных товаропроизводителей и поддержкой властей, за что им спасибо. Они не позволили нас выжить. Мы же не сигаретами или алкоголем торгуем, а продуктами питания. Все санитарные требования мы соблюдали, нарушений не было.

— Вы не считаете, что демпинг — это нездоровая конкуренция? Как вы отнесетесь к тому, что те же федералы поступят с вами также?

— Рынок есть рынок. Хозяин должен быть один, и он выкрутится. Демпинговать можно годами. Федералы те же оптовики. Ну могут они немного в убыток себе продавать какой-то товар, то есть ниже себестоимости, выигрывая за счет других позиций, но и мы научились варьировать бизнес.

-Например, за счет чего?

— Колбаса сейчас как красная икра! Она только в качестве рекламного трюка нами используется для продвижения других товаров, я вам честно скажу. Качественная колбаса сегодня дорогая — 500 рублей за 1 килограмм для бабушки это большие деньги! Поэтому мы держим ценник, чтобы покупатель сделал выбор в нашу пользу, а не ушел, к примеру, в «Магнит». Грубо говоря, у федеральной сети мамадышская колбаса стоит 600 рублей за 1 кг, а у нас 550 рублей. Понятно, что я тут не наварился, зато привлек клиентскую базу.

— Кого считаете конкурентами?

— Сейчас мне не интересна конкурентная война. Пусть растут [конкуренты]. Где конкуренция, там живинка какая-то есть, растет качество, сервис, выкладка товаров интереснее. Если бы ее не было, цены бы взлетели. Но я за здоровую конкуренцию, а не когда на тебя нажаловались санэпидемстанции, которая взяла смыв с какой-то дырки и закрыла твое производство или киоск, как это происходило в былые времена. Или с арендованного участка выгоняли. Бороться за покупателя надо ценой, качеством, свежестью продукции, сервисом.

«Только производством заниматься — это болото»

— Почему успешно работая в торговле, вы захотели заниматься производством?

— Потому что производители начали подводить недопоставками, отдавая предпочтения федеральным торговым сетям. Снизилось и качество — например, куриная грудка текла из-за того, что в нее вкачали много воды, покупатели жаловались. Тогда я решил запустить свое производство и завоевывать покупателей качеством продукции. И сегодня копчено-вареную грудку, куриные рулеты у нас берут лучше, чем у некоторых других производителей.

Я вообще считаю, что любой бизнес и производство в том числе, надо обязательно начинать с торговли! Нужно изнутри изучить рынок, узнать минусы и плюсы конкурентов. Только производством заниматься — это болото, деньгами производственников по сути владеют торговые сети, которые нередко задерживают деньги за отгруженную продукцию. А в это время производители залезают в кредиты. В свое время и «Челны-Хлеб» понял это, открыв сеть своих магазинов.

— Вы на запуск мясокомбината накопили стартовый капитал или пришлось брать кредит?

— Кредит брать пришлось на коптильные печи, холодильное оборудование, сделал ремонт в здании, набрал 35 сотрудников и тут грянул кризис 2008 года. Работу комбината пришлось приостановить. Январь мы простаивали. И я уже думал, как сказать людям о сокращении, но с 23 февраля началась посткризисная оттепель. К 8 марта спрос тоже подрос. Поэтому тот кризис для меня был маленьким испугом. Конкурентов тогда практически не было, у нас были хорошие объемы производства: коптили 60 тонн кур — это три фуры! Это сейчас чуть ли не в каждом магазине собственное производство — миникомбинат. Поэтому наши объемы сократились. Но тут не надо обижаться на жизнь — каждый хочет выживать.

Раньше я делал такую выручку только продавая продукцию «Челны-мяса». Сегодня даже торгуя продукцией 11 мясокомбинатов, тоже не выживешь.

— Предпочтения покупателей изменились?

— Да, на колбасу народ уже не вязнет. Покупатели просят охлажденное мясо, тщательнее следят за питанием, едят больше овощей. Бабушкам надо недорогое печенье, например. Поэтому мы выкладываем на прилавки топовые позиции мясокомбинатов, а также масло, сыры, крупы, печенье.

Это раньше само название «Докторская колбаса» внушало доверие, как будто ее врач прописал (улыбается). Сейчас колбасы критикуют за добавки Е. Хотя в малых количествах консервант нитрит натрия надо обязательно добавлять для безопасности. Я ведь не могу гарантировать, что вы дома правильно будете хранить колбасу. А если вы отравитесь, виноват будет производитель?!

— Еще критикуют за ГМО, сою, подозревают в том, что в колбасу кладут бумагу, что в мясорубки мыши попадают…

— Это невозможно — все содержат производства в чистоте, цеха обрабатываются от тараканов и мышей, от грызунов еще стоят отпугиватели -пищалки. Что касается сои, то ничего плохого в ней не вижу — полезный растительный белок и стоит между прочим гораздо дороже куриного фарша — последний стоит 46 рублей, а соя — более 300 рублей за килограмм! Привлекательность сои для производителя в том, что один ее килограмм вбирает в себя 10 килограммов воды, стабилизирует консистенцию продукта. Сою разбавляют или заменяют куриным фаршем. Есть такое понятие, как мехобвалка — это один из этапов переработки мясного сырья, во время которого от костей отделяется мышечная, соединительная и жировая ткани, то есть, собственно, мясо. Добавляя куриный фарш после мехобвалки в колбасу, мы удешевляем ее себестоимость.

— На вашем мясокомбинате изделия по ГОСТу или ТУ выпускаете?

— Какую-то продукцию по ГОСТу, какую-то — по ТУ, чтобы была возможность улучшать рецептуру. Вот разработали мы новую продукцию, запустили в продажу, если она понравилась покупателям, тогда на нее можно оформлять ГОСТ.

— Вы сами свою продукцию едите или предпочитаете цельное мясо, как рекомендуют некоторые диетологи?

— Стал поменьше есть мяса с возрастом и легче себя чувствую. Но красное мясо употреблять надо, особенно в наших климатических условиях.

Не знаю, чем фарш не угодил диетологам. Я ем свою хорошую колбасу, соответствующую ГОСТу: кладем в изделия лопаточную часть говядины из местных фермерских хозяйств. Конечно, если вы покупаете колбасные изделия за 100 рублей, то там будет только манка и куриный фарш. К ГМО спокойно отношусь, вред от таких ингредиентов не доказан.

— Есть вопросы и по сырью — мол, мясо выращивается на гормонах и антибиотиках. Вы сталкиваетесь с такой проблемой?

— Да, такая проблема есть. При выборе сырья мы смотрим на упитанность той же курицы, проверяем плотность грудки. Вот у «Челны-бройлера» хорошие тушки, в меру упитанные. А у некоторых производителей мягкая грудка — сразу видно, что курице давали комбикорм с химическими веществами, удерживающими воду. Мяса там по факту мало, оно при разморозке сильно течет. Готовить из такого водянистого сырья что-то сложно. Поэтому такой же «Докторской колбасы», как в былые времена в промышленных масштабах уже не будет. То же могу сказать и по говядине. Чтобы вырастить настоящее мраморное мясо корове нужно 1,5 года гулять на полях, накачать мышцы и 3 месяца откармливаться зерном. Раньше в колхозах так и было. И свинина по полгода выращивалась, а сейчас на современных кормах она набирает тот же вес (до 70 кг) за три месяца! А курица выращивается всего за 38 дней.

«Создаются такие условия, что человеку невыгодно даже свое хозяйство содержать»

— На ваш взгляд село вымирает или развивается?

— Считаю, что вымирает. Если село не снабдят хорошей техникой и не дадут господдержку, то скоро точно вымрет. И это выгодно некоторым монстрам — не буду показывать пальцем. Сейчас создаются такие условия, что человеку невыгодно даже свое хозяйство содержать — заставляют уничтожать поголовье то из-за птичьего, то из-за свиного гриппа. Нет чтобы прививки всем животным сделать! Поэтому фермеры боятся выращивать — они вложатся, а живность на убой отправят.

— Будем есть искусственно выращенное мясо?

— Да. А кому нужно будет натуральное мясо, будет обращаться к оставшимся фермерам, в небольшие хозяйства. Я тоже хочу внести свой вклад в сохранение натурального питания и последний этап своей жизни планирую посвятить этому, пусть даже убыточному делу. Буду строить птицефабрику. Тогда у меня будет полный цикл производства, я смогу конкурировать с крупными производителями за счет качества и хорошей цены.

— Когда планируете строить птицефабрику и каких вложений она потребует?

— По моим подсчетам, надо примерно 100 миллионов рублей, чтобы выйти на мощности в 50 тонн мяса в месяц. Это долгие инвестиции, окупаемость составит около 10 лет. Поэтому речь не идет о запуске со следующего года.

— Какие ближайшие планы на развитие?

— Продолжать расширять ассортимент Тукаевского мясокомбината. В этом году планируем предложить покупателям новые виды ветчины с ручной обвязкой. Стараемся не отставать от конкурентов (улыбается), набираемся опыта.

— А почему у комбината нет сайта и вы не продвигаете его продукцию в соцсетях?

— У «Мясного двора» есть страничка в «Инстаграм», а аккаунт для Тукаевского мясокомбината я подумываю создать. В необходимости сайта сомневаюсь.

— При этом несмотря на отсутствие раскрутки в соцсетях выручка у вас растет. Судя по данным из открытых источников, за 2018 год, оборот составил 175 миллионов рублей…

— Да, выручка растет. По итогам 2019 года она составила 200 миллионов рублей.

«Начал разбираться, бухгалтеры вместе с документами и деньгами из сейфа скрылись»

— Наверное, не всегда все было гладко, с какими трудностями раньше приходилось сталкиваться?

— Была у меня в жизни одна ситуация, из которой я сделал вывод, что от бизнеса отходить нельзя, иначе деньги найдут себе другого хозяина. В 2013 году я поставил директором мясокомбината брата и немного отошел от дел: стал больше заниматься собой, спортом, ездить на рыбалку. На комбинат приезжал редко — бумаги подписать. Проходит год, второй, третий — выручка падает, дебиторская задолженность растет! Думаю, как такое может быть, ведь у меня там надежные люди в руководстве?! Приехал на комбинат, смотрю — дебиторская задолженность 20 миллионов рублей! Бухгалтерия сначала объясняла мне долги кризисом неплатежей. Когда начал разбираться, бухгалтеры вместе с документами и деньгами из сейфа скрылись, оставив меня и брата один на один. Как оказалось, родной мне человек был с ними заодно. Они не просто выкачали деньги из комбината, но и за это время уронили качество продукции — приобретая вместо хорошего мясо непонятно что! У меня заморозили все счета, я оказался должен миллионы «Челны-Мясу», «Челны-Бройлер», ИП Мутигуллин! Я начал договариваться с ними о реструктуризации долгов. Они мне стали отпускать продукцию в долг. Выкручивался так почти 2,5 года. Главное в такие кризисы не пить алкоголь, заниматься спортом, трезво соображать и верить в Аллаха. Название комбината я сменил на Тукаевский и вновь вернул доверие покупателей. Сегодня дела идут хорошо, а тот период вспоминаю как страшный сон. Я понял, что потерять бизнес можно за один день, а поднять очень тяжело. С тем братом отношения не поддерживаю.

— Вы глубоко верующий человек?

— (Читает молитву на арабском, положив руку на Коран) Три раза прочитав эти слова, ты треть Корана вычитал значит. Каждому мусульманину это надо читать с утра, открыв глаза. Веровать надо. Веровать я начал 13-го числа в пятницу 2013 года, когда повез другого своего родного брата, думая, что в последний путь — в Иерусалим. Там решили делать ему операцию. Перед этим я сказал: «Давай, абыем, съездим по святым местам». Мы побывали на Стене Плача, где я оставил свои пожелания, потом прикоснулись к камню, куда после распятия положили тело Христа, и я вновь обратился к Богу с просьбой о помощи брату. Затем пошли в мечеть, а там стояли автоматчики и нас не пускали! Не пускали, потому что мы ни одной суры Корана не знали! И вот мы нашли какого-то торговца на ярмарке, купили у него дисбе (четки) и в течение часа с помощью этого человека я сумел на ломаном арабском выучить молитву «Бисмилляхи рахмани рахим». Тогда автоматчики впустили нас в дом Аллаха. Мы наняли имама, который обратившись в сторону Мекки, прочитал нам молитву. И Аллакаем нас услышал! Операция у брата прошла успешно, в течение месяца я его привез домой живым. Как было не поверить в силу верования после этого? Мне стало стыдно, что я не знал Коран и сейчас я его изучаю. Каждый день читаю намаз, стараюсь нигде не пропускать пятничную молитву: даже будучи в отпуске в Таиланде или Дубаи, находили мечеть и читали пятничный намаз. Еще Коран мне дал понимание, что не надо чертей к себе пускать — не употреблять алкоголь, сало, не курить, не совершать плохие поступки.

— Вы говорите о вере в Аллаха, о том, что не употребляете свинину, сало. При этом допускаете производство и продажу такой продукции…

— Это просто бизнес.

— Почему-то сразу вспоминается история со стикером «халяль», случайно наклеенном на продукцию «Челны-Мяса» со свининой. Как относитесь к халяльной продукции?

— Случайного ничего не бывает. Хозяин за все отвечает. Я в рекламных целях никогда не буду клеить подобные стикеры на свою продукцию. Чтобы продукция была халяль, надо самому пять раз читать молитву, следить за тэхэрэт (чистотой, омовениями) рабочих. Только тогда их можно подпускать к мясу и называть товар халяль. Вот в Турции, арабских странах это все четко соблюдается. У нас, на мой взгляд, требования единицы соблюдают. Вот у «Челны-Мяса», несмотря на ту историю, действительно чистота на производстве. Но то ли та ситуация повлияла, то ли еще что-то — спрос на его продукцию упал. Раньше он был лидером продаж, я торговал их изделиями на 7 миллионов рублей в месяц, а сейчас — на 1,5 миллиона.

— Вы упоминали господдержку, мол без нее мясокомбинату тяжело конкурировать с крупными переработчиками. Вы сами какой помощи ждете от государства и пользовались ли ею раньше?

— У меня неудачный опыт был. Взяли мы в лизинг оборудование стоимостью скажем 5 миллионов рублей, которую нам скостили до трех. Но в конечном счете в течение пяти лет я выплатил за него больше 5 миллионов рублей (смеется). После этого я никакими мерами господдержки не пользуюсь. Я лучше цех заложу и кредит в банке возьму. У меня все заложено, включая квартиру — все в бизнесе.

— Какие риски есть в вашем бизнесе? Проверками мучают?

— Раньше мучали проверками — нас же контролирует санэпидстанция, Госветнадзор, Роспотребнадзор. Но я все прошел, какие-то недочеты устранил. Конечно, приостановка цеха на два месяца ударяет по карману — я потерял 500 тысяч рублей, пока витрину заняла продукция конкурентов. Но теперь у меня на комбинате и комар носа не подточит. Не надо бояться проверок — они делают нас лучше.

— А чего надо бояться?

— Бизнес — это вообще рискованное дело! Риски есть всегда. Под боком всегда конкуренты появляются. Кто-то у себя чуть ли не на дому колбасу делает, дешевле, чем у меня. Со временем эти частные угодья тихо-тихо всех и съедят. В Германии фермер сам мясо выращивает, в подвале своего дома перерабатывает в колбасу и в своем магазине или кафе продает. Это нормально. Он отвечает своей фамилией, репутацией, вкладывает душу в свое дело.

«Сказал себе: «Если я не могу на лошади удержаться, как я бизнес удержу?!»

— Кстати, о фамилии. А где вы родились? Кто ваши родители?

— Родился в Мензелинском районе, в деревне Новый Мелькен. Папа рано умер — в 1986 году. Мама работала в деревенском кооперативном магазине. Возможно, благодаря ей у меня есть торговая жилка — как приумножить копейку, дважды два — 22 (улыбается).

— Расскажите, пожалуйста, о своей семье, хобби.

— У меня хорошая семья. Трое детей. Старшему сыну от первого брака 16 лет, он уже на каникулах работал на комбинате за станком. Хочу, чтобы понимал, каким трудом достаются деньги, как работает производство изнутри, и знал, как преумножить капитал. А там сам решит, кем хочет стать — может перевозками у меня заниматься будет, либо на комбинате работать или займется развитием птицефабрики.

Во втором браке с супругой воспитываем двоих детей — сыну 4,5 года, дочке — 3 месяца.

Занимаюсь фитнесом, йогой, плаванием, но мое главное хобби — лошади. Как-то я пришел в конно-спортивную школу «Тулпар», решив прокатиться верхом на лошади. Когда увидел ее, сначала испугался, но сел — сверху оказалось еще страшнее. Но я сказал себе: «Если я не могу на лошади удержаться, как я бизнес удержу?! Я должен овладеть этим навыком!» Нанял инструктора, который обучал меня езде, узнал много нового об этих животных. Лошади были главным оружием Чингисхана — как он побеждал, брал города? Запускал сначала табун лошадей, которые всех топтали, а следом шло его войско, резавшее противника.

Я узнал разных лошадей: мне подгоняли кавказца, орловского, английского рысака, арабского скакуна. Сначала меня трясло. Я думал: «Зачем мне это все надо?» (смеется) Мышцы ныли. В один прекрасный день уже хотел было отказаться от дальнейших тренировок, но слова тренера меня зацепили: «Все вы, олигархи, такие: начинаете и бросаете это дело!» Я говорю: «Подожди. Давай запрягай лошадь!» И вот постепенно втянулся. Понял, что в этом спорте работают все группы мышц, поэтому иппотерапия так полезна и детям с ДЦП. Общение с лошадью лечит! Если я приболел, пошел попросил ее: «Давай вылечимся вместе». Прокатился и меня отпустило, я выздоровел! В итоге купил себе орловского рысака по кличке Звучная — воспитаннице Елабужского конного завода тогда было 4 года. Тренер сказал, если упадешь один раз, а потом снова сядешь на лошадь, то будешь кататься — так и произошло. Но скидывала она меня раз пять, о?