Пресс-секретарь Рустама Минниханова — о том, как меняет работа с первым лицом
Почему Рустам Минниханов не любит «светить лицом»? Удаляются ли негативные комментарии в его соцсетях? Какое послевкусие оставил саммит БРИКС? Об этом в лучший из двух «гендерных» праздников «Татар-информу» рассказала руководитель пресс-службы Раиса РТ Лилия Галимова – селфмейд-вумен, считающая, что есть вещи, которые лучше даются мужчинам.
«Я встала за трибуну, и мы имитировали некий брифинг»
– Лилия Камилевна, как вы отнеслись к предложению стать официальным представителем Казанского Кремля семь лет назад? У вас ведь вроде бы все хорошо складывалось на телевидении?
– Да, я десять лет проработала на ВГТРК, и так получилось, что за это время прошла там все ступени. Телевидение — достаточно интенсивная история, там ты в постоянном движении и все время меняешь позиции. Сегодня тебя отправляют на съемку официального мероприятия, а завтра ты едешь на свалку освещать бытовые вопросы. Так же динамично всё и в плане должности. Сначала я была просто стрингером (практикантом), потом корреспондентом, потом парламентским корреспондентом, потому что во время учебы на журфаке проходила практику в Госсовете Татарстана и уже знала, как там все устроено. Потом работала в президентском пуле, потом — продюсером, автором рубрики, автором передачи, шеф-редактором. И в итоге стала заместителем руководителя телекомпании, возглавляла информационную службу, то есть отвечала за информационную повестку.
И да, казалось бы, все нормально, и тут вдруг поступает предложение прийти работать сюда, в пресс-службу Президента Татарстана. А я по натуре консерватор — что в работе, что во взаимоотношениях с людьми, что в каких-то жизненных принципах, и мне не хотелось что-то менять. Я вообще никогда не думала, что буду работать где-то еще. Поэтому переходный период занял месяца четыре. Все это время я думала, общалась с коллегами. Было несколько встреч, и в итоге я все-таки приняла предложение.
– А с Президентом было собеседование?
– Была презентация. Я должна была показать и рассказать, как будет работать этот новый инструмент — официальный представитель Казанского Кремля. Это было отдельное мероприятие здесь, в Кабинете Министров. Я подготовила материалы, Рустам Нургалиевич пришел, я встала за трибуну, и мы, в общем-то, имитировали некий брифинг. Я показала, как буду рассказывать о ключевых событиях и отвечать на вопросы, которые на тот момент требовали информационного разъяснения.
Можно сказать, что свой первый брифинг я провела для Рустама Нургалиевича. Он посмотрел, понял, как это будет выглядеть, и дал добро.
– Сколько минут это продолжалось?
– Около получаса. Помимо самой модели брифинга обсуждалась важность такой формы работы. Рустам Нургалиевич очень хваткий человек, он чувствует тренды, понимает, что необходимо в данный момент.
«Когда работаешь рядом с таким человеком, ничего не страшно»
«Несмотря на всю консервативность госслужбы, здесь всегда есть право на свое видение»
– А какие-то неформальные установки вам давали? Условно – «проспать можешь только один раз».
– Нет, такого не было. На самом деле, я была приятно удивлена, когда сюда пришла. Несмотря на всю консервативность государственной службы, здесь всегда есть право на свое мнение, видение. Если ты специалист в этой области, тебе и карты в руки, действуй. И, что очень важно, здесь – команда. За все отвечаем вместе.
Когда мы начинали эту работу, никаких методических рекомендаций по проведению брифингов, реагированию в критической ситуации у нас ведь не было. И жизнь показывает, что один конкретный опыт антикризисного реагирования не применим в другой ситуации. Условно, когда случилась пандемия ковида, мы выработали определенную модель реагирования, но когда, к примеру, была история с атакой беспилотников, требовались новые, другие формы публичной работы.
В целом было понимание, что мы делаем что-то новое и интересное.
– На региональном уровне других таких примеров нет?
– Не знаю. Сейчас, может быть, и есть, потому что мы очень активно делились этим опытом с коллегами, когда они приезжали на различные семинары.
Есть еще момент, связанный с тем, что наша работа трансформируется. Сейчас уже не обязательно собирать зал и выступать перед прессой. Технологии позволяют оперативно отвечать на вопросы. Мы перевели это в более мобильный формат, удобный с точки зрения доступа к информации. Нам не нужно назначать время — «завтра в 10 утра в таком-то зале», мы прямо здесь и сейчас, в течение 15 минут можем организовать чат, в котором быстро ответим на вопросы, интересующие коллег.
– А вы подсматривали что-то для своей работы у других официальных представителей первых лиц? У Дмитрия Пескова, Марии Захаровой, может, еще у кого-то?
– Нет, не подсматривала. Конечно, я волей-неволей вижу их выступления — у меня всегда включен телевизор, я постоянно в интернете. Кстати, Дмитрий Песков использует как раз этот более мобильный формат, когда он оперативно, находясь у себя на рабочем месте, проводит колл-конференцию.
А так – нет, ни у кого опыт не перенимала. У нас же все-таки разные задачи. Коллеги комментируют в основном геополитические вопросы, а мы говорим о решениях конкретных проблем жителей.
«Несмотря на всю консервативность государственной службы, здесь всегда есть право на свое мнение, видение»
– А что самое сложное в вашей работе?
– Я не знаю. У меня нет ответа на этот вопрос.
– Может, страшно выпасть из повестки и чего-то не знать?
– Если оперировать такими формулировками, как «страшно», тогда, мне кажется, вообще можно ничего не делать. Первое время, когда я только начала работать, безусловно, были переживания, связанные с тем, чтобы быть правильно понятым. Сейчас ведь время интерпретаций. Ты можешь сказать фразу, а ее так перевернут, выдадут такой заголовок… Поэтому да, первое время я переживала. Сейчас, имея за плечами опыт, я отношусь к этому более спокойно. Все возможно, когда есть такая команда.
«Исәнмесез!» стало уже неким символом стабильности»
– Вы буквально каждый день наблюдаете Раиса — на планерках, где докладываете информационную повестку, в поездках и так далее. Вас как-то поменяла работа с ним?
– Наверное, это лучше спросить у моих близких (смеется). С точки зрения жизненного темпа поменялось не так уж много. Я же новостник, давно привыкла к динамике. Это вообще очень мой стиль, мой образ жизни. Для меня нет проблемы в том, чтобы, условно, встать в полшестого утра и прийти на работу, потому что таким образом я, собственно, и жила. Сделать что-то очень быстро, вот прямо сейчас, потому что «горит», — тоже не проблема. Я сейчас описываю вещи, которые связаны с характером моего начальника, и в этом плане, то есть образом жизни и темпом жизни, мы, как мне кажется, похожи. Поэтому глобально менять в себе что-то не пришлось.
Наверное, разве что стала глубже понимать многие вопросы. Будучи журналистом, ты смотришь на ситуации только с одной стороны – со стороны проблемы. А оказавшись тут, видишь ее шире. Понимаешь, почему принимаются те или иные решения.
Недавно мы в пресс-службе обсуждали, что когда происходит какое-то ЧП, все люди бегут от проблемы, прячутся от нее, а мы, наоборот, идем в ее эпицентр. Потому что я точно знаю, что мой руководитель будет там! Он будет на месте решать все проблемы людей. Так что если говорить, как меня поменяла эта работа, – я стала более мобилизованной и в критической ситуации больше думаю о том, как ее решить. Когда работаешь рядом с таким человеком, ничего не страшно.
«Большая часть населения воспринимает власть визуально, видя ее по телевизору, по картинке, грубо говоря»
– К вопросу о том, что ранний подъем для вас не проблема. Многим интересно, во сколько встает ваш начальник.
– Я не знаю, это надо спросить у него. Но вы сами можете прикинуть. Утреннее приветствие «Исәнмесез!» появляется в соцсетях примерно в 6:20. То есть где-то в шесть он на работе. Вот и считайте.
– А «Исәнмесез!» — это чья идея?
– Вообще это появилось достаточно давно, в запрещенной уже социальной сети, где у него было «Доброе утро! Хәерле иртә!» Потом произошло то, что произошло, и мы ушли из этой соцсети. Но там было порядка 500 тысяч подписчиков, понятно, что нельзя просто так взять и бросить эту аудиторию. К этим ресурсам Рустам Нургалиевич относится вполне серьезно, то есть для него это не какая-то игрушка, он прекрасно понимает, что там большое количество людей, которые читают его посты, ждут их, реагируют, оставляют какие-то сообщения. И в этом вале сообщений есть такие, которые действительно требуют его личного внимания.
Так как альтернативой в данном случае стал телеграм-канал, мы его и запустили. Просто там это приобрело формат «Исәнмесез!». И это, на самом деле, уже стало для людей неким символом стабильности. Случается, когда Рустам Нургалиевич в командировке и публикации нет, подписчики начинают волноваться. Поэтому мы эту традицию поддерживаем.
– Под этими постами, как и под остальными, можно встретить негативные комментарии. Вы ничего не удаляете?
– Удаляем только ненормативную лексику и прямые оскорбления, которые возникают в дискуссиях между пользователями. Мы все-таки сторонники уважения друг к другу. Поэтому если люди начинают ругаться между собой, мы это зачищаем. Просто чтобы не поощрять ненорматив.
А так проблемные сообщения, безусловно, остаются, и это тоже большой пул работы. Все они идут в обработку, поступают по линии Кабинета Министров профильным министрам, которые с ними работают.
«Рустам Нургалиевич очень хваткий человек, он чувствует тренды, понимает, что необходимо в данный момент»
«Рустам Нургалиевич абсолютный человек дела. У него нет увлечения пиаром, стремления обязательно показать, что сделано»
– Заметно, что Раис предпочитает не «светить лицом», как некоторые другие главы регионов. Это его решение?
– Мне кажется, будь его воля, он бы и интервью не давал. Просто Рустам Нургалиевич абсолютный человек дела, у него нет этого увлечения пиаром, стремления обязательно показать, что сделано. Когда он в работе, за ним вообще очень интересно наблюдать, потому что, мне кажется, он даже не обращает внимания, что где-то есть камеры.
В свое время, еще работая на телевидении, я делала фильм к его юбилею, и мне очень понравилось, как его охарактеризовал Минтимер Шарипович. Он сказал: «Вы знаете, Рустам Нургалиевич такой человек — если он поставил перед собой какую-то цель, он видит только ее. Если он говорит по телефону, он не повесит трубку, пока не решит вопрос».
Он сосредоточен на деле, для него это самое главное. Невозможно представить, чтобы он сказал: «Слушайте, а давайте покажем, как мы сделали то-то». Он не любит всякого рода популизм. Недавно, кстати, Песков говорил то же самое о Владимире Владимировиче. Я думаю, это люди, которые так увлечены делом, вовлечены в него, что вопросы типа «а как я выгляжу на фотографии» точно не про них. Они не обращают на это внимания.
– Вы можете обратить на это его внимание?
– Конечно, это моя работа. Большая часть населения воспринимает власть визуально, видя ее по телевизору, по картинке, грубо говоря. И, конечно, это прежде всего моя забота и задача, чтобы людям показать картину шире, чтобы они видели и знали, какой труд стоит за ним и как много он делает для любимой республики.
– Основной источник контента о Раисе по-прежнему телевизор?
– Для большого количества людей, особенно в районах нашей республики, это так. Это существенный и важный ресурс с точки зрения визуала и получения информации в моменте.
– То есть телек не утрачивает позиции?
– Нет, абсолютно. Ну слушайте, это как с газетами, которые умрут и «будет одно сплошное телевидение» (смеется). Мы уже пережили это на журфаке.
«Когда он в работе, за ним вообще очень интересно наблюдать, потому что, мне кажется, он даже не обращает внимания, что где-то есть камеры»
– У вас есть свой телеграм-канал — интересный, но закрытый. Не думали о том, чтобы открыть его и сделать неким блогом о закулисной части вашей работы?
– Знаете, уже несколько человек предложили мне это сделать, и, наверное, я это все-таки сделаю. Вокруг Рустама Нургалиевича действительно происходит много всего интересного, что могло бы и его охарактеризовать как человека, приоткрыть работу власти с другой стороны, когда не работают камеры. В том числе работу на международном направлении. У нас очень много поездок, там всегда есть интересные акценты, на которые можно обратить внимание людей.
Надо просто сформулировать для себя какую-то концепцию, выстроить алгоритм, потому что такой канал нужно делать очень внимательно и аккуратно. Я все-таки не блогер, который может публиковать все что угодно.
«В регламенте все прописано, но мы же понимаем, что не всегда получается по регламенту. Главное — опрятный вид»
– Сколько у вас деловых костюмов?
– Не знаю, я не считала (смеется). На самом деле, деловые костюмы я носила всегда, еще работая на телевидении. Но помимо деловой на работе и дома есть одежда на случай поездки в район в дождь, слякоть, снег и ветер. И резиновые боты есть, и кукморские валенки, и шапки, и теплая одежда, и комбинезоны, и дождевики, и все что угодно.
«Помимо деловой на работе и дома есть одежда на случай поездки в район в дождь, слякоть, снег и ветер»
– А дресс-код у вас на работе есть?
– Конечно, как и в любом органе власти. Там все по классике, ничего особенного. Например, женщины летом должны ходить в капроновых колготках, то есть нельзя прийти с босыми ногами.
В регламенте все прописано, но мы же понимаем, что не всегда получается по регламенту. Главное — опрятный вид. Во всяком случае, в шортах вы здесь точно никого не встретите. Если кто-то со стороны вдруг зайдет, это вызовет очень осуждающие взгляды. Могут даже подойти и сделать замечание.
– В субботу есть послабления?
– Суббота полноценный рабочий день, он ничем не отличается от других. В субботу у Рустама Нургалиевича до пяти совещаний, начиная с семи утра.
– А откуда у вас такая филигранная речь? Вы никогда не оговариваетесь, даже ФИО председателя Халк маслахаты Туркменистана произносите на скорости и без запинки.
– Не думаю, что это какое-то невероятное достижение или особенность. Просто работая в новостях... Что такое работа на ВГТРК? В течение дня есть врезка для региональных новостей, и в эти 15 минут нужно уместить огромное количество сообщений. Ты написал красивый текст на два листа, шеф-редактор его вычитал и говорит: у тебя на него минута двадцать секунд, иди на монтаж. А тебе жалко сокращать, потому что интересный же репортаж. Пытаешься эти два листа прочитать за минуту двадцать, прогоняешь текст вслух несколько раз. Да и любой текст, прежде чем идти на озвучку, читаешь несколько раз. В общем, ты так много и часто читаешь разные тексты, что у тебя, видимо, развивается какое-то скорочтение.
«Вокруг Рустама Нургалиевича действительно происходит много всего интересного»
«У Колесникова и Зарубина два взаимодополняющих формата. Образ главы государства складывается, как пазл, с разных сторон»
– Вы читаете репортажи Андрея Колесникова в «Коммерсанте»?
– Читаю. У меня и книги его есть. С этим, кстати, связан один забавный случай. На саммите БРИКС мы сидели в Кремле в ожидании очередной встречи Президента России, там было накрыто для журналистов, и Колесников томительно ел треугольники. Мы сидели рядом, познакомились, и я говорю: «У меня есть все три ваших книги». А он отвечает: «У вас нет всех моих книг, потому что у меня их восемь» (смеется).
Последнюю его книжку, «Увидеть Путина и умереть», я специально искала, и мне ее достали, причем подписанную. Я говорю: «Андрей Иванович, у меня есть ваша книжка, которую вы подписали, мне друг передал ее из Москвы». Он спрашивает: «И что же я там написал?» Я говорю: «Вы написали: «Лиля, мы до сих пор живы, чего и вам желаем!»
На следующий день я прочитала его достаточно комплиментарный материал, и он потом сказал мне, что писал искренне — ему правда понравилась организация.
– Как думаете, присутствие в пуле такого журналиста работает в плюс или в минус для первого лица?
– Мне кажется, это интересный формат, когда солидная деловая газета позволяет себе такой легкий слог. Чтобы не просто описать совещание или поездку главы государства, а преподнести это через призму того, что это тоже люди и с ними тоже случается что-то интересное.
В похожем жанре, только в телевизионном формате, сейчас работает Паша Зарубин. Мы с ним в добрых приятельских отношениях еще со времен совместной работы на ВГТРК, и на саммите БРИКС тоже очень плотно взаимодействовали. И я прекрасно понимаю, какой это, на самом деле, тяжелый труд, хотя по картинке так не кажется. Паша тоже нашел определенный формат, который при всей консервативности этого жанра дает возможность без какой-то излишней комплиментарности, но очень эмоционально и интересно показать главу государства с другой стороны, раскрыть его личность.
«С Пашей Зарубиным в добрых приятельских отношениях еще со времен совместной работы на ВГТРК»
Лично для меня это два взаимодополняющих формата, благодаря которым образ главы государства складывается, как пазл, с разных сторон.
«Было ощущение — как же круто, что это происходит у меня на родине»
– Вы уже не раз упомянули саммит БРИКС в Казани. Придет к вам журналист через 20 лет, спросит, что это было. Что будете рассказывать?
– Через 20 лет, может быть, будет еще какой-нибудь саммит (смеется). На самом деле, я не знаю, как описать это в двух словах. Если вспоминать ощущения, то что-то похожее я испытала во время Универсиады. Я тогда достала билеты на церемонию открытия себе и родителям, мы сидели и смотрели, и в моменте я испытала невероятное удовольствие. Такая была дружелюбная, добрая атмосфера, десятки тысяч людей ощущали какое-то единение и просто восторг. У меня внутри было ощущение — как круто, что это происходит у меня на родине, в моем родном городе.
И на саммите я поймала себя на мысли, что как же здорово, что это происходит здесь. Что это сделали все мы — не только огромная команда, которая занималась организацией саммита, а все жители Казани. Я получила столько откликов! При всех тех неудобствах, которые могли испытывать люди, у них было ощущение единения. Вот это ощущение большой командности – это послевкусие саммита, мне кажется, самое яркое.
«На саммите я поймала себя на мысли, что как же здорово, что это происходит здесь. Что это сделали все мы — не только огромная команда, которая занималась организацией саммита, а все жители Казани»
Хотя сразу после саммита была пустота. На следующий день, когда все разъехались, мы разговаривали с Рустамом Нургалиевичем, и он поделился аналогичным ощущением.
Президент России решил провести в Казани саммит БРИКС, и Рустам Нургалиевич, человек, который должен был встречать каждого главу государства, видел свою задачу так: не просто формально встретить гостей, а сделать так, чтобы приглашенные Президентом страны участники чувствовали себя как дома. Это была большая ответственность и миссия республики и города.
И это была, если хотите, такая татарская дипломатия гостеприимства. Как бы там ни смеялись над чак-чаком или еще чем-то, это дало свой результат. Добро пожаловать, мы вас ждем, мы создали все условия для того, чтобы вы могли здесь комфортно работать. У всех, кому было нужно, состоялись переговоры. Люди, следившие за саммитом, наверняка отметили, что Президент страны встретился с каждым, кто сюда приехал. Эти встречи закончились глубоко за два часа ночи.
«Это были очень интересные три дня в аэропорту, с утра до поздней ночи»
То есть было важно в нашей стране, здесь, в Казани, организовать все так, чтобы каждый чувствовал себя желанным гостем. И Рустам Нургалиевич был в роли человека, который создавал эту атмосферу домашности, уюта, дружелюбия. Об этом, мне кажется, можно целую книгу написать или фильм снять.
– Расскажите какой-нибудь случай, который мог бы войти в эту книгу.
– Слава богу, все прошло гладко, поэтому каких-то особых случаев не было. Но это были очень интересные три дня в аэропорту, с утра до поздней ночи. Там работало несколько бригад почетного караула, три или четыре группы девушек, которые подносили национальные угощения, было заготовлено много комплектов с хлебом-солью и чак-чаком. Иногда одновременно прилетало сразу несколько самолетов глав государств один за другим, и нужно было организовать встречу так, чтобы никому не пришлось ждать.
Было много историй, когда мы перемещались в «Казань Экспо» на какую-нибудь встречу, а кто-то из гостей вдруг принимал решение улететь прямо сейчас. Реджеп Тайип Эрдоган, например, решил вернуться чуть раньше, потому что в Турции произошел теракт. В таких случаях все бежали обратно в аэропорт, собирались тем же составом, потому что провожать нужно было так же красочно.
В моменте было очень много таких нюансов. Интересно было встречать необычных людей буквально на ходу, настолько высока была их концентрация. В день проводов мы приехали в аэропорт, там были накрыты столы в буфетном формате — можно было чаю попить, еще что-то по мелочи. И я оборачиваюсь и вижу, что за моей спиной сидит Дилма Русеф, бывший президент Бразилии.
«Я не вижу проблемы в том, что в структуре власти больше мужчин. Есть вещи, которые им даются лучше»
«Нет необходимости внедрять во власть больше женщин только потому, что они женщины»
– Мы с вами встречаемся незадолго до 8 Марта, давайте поговорим немного и на эту тему. Есть ли женщины в татарстанской элите, у которых вы чему-то научились?
– Наверное, нет. Единственная женщина, у которой я чему-то учусь, — это моя мама. У меня, скорее, классическое татарское семейное воспитание, поэтому вот так. Это ни в коем случае не умаляет роль коллег-женщин, работающих во власти, я ко всем к ним отношусь с уважением. Но для меня не показателен статус с точки зрения того, чему можно поучиться у женщины. Я считаю, что моя мама, которая 45 лет жизни посвятила одной из самых благородных профессий (она медик), для меня один из самых достойных примеров. У нее можно поучиться, во-первых, преданности своему делу: каждый день на протяжении 45 лет ты принимаешь в поликлинике десятки людей, помогая им сохранять здоровье.
– Она до сих пор работает?
– Да, в районной поликлинике в Нурлате, откуда я родом.
– Как вы считаете, достаточно ли женщин в татарстанской власти?
– Я не вижу проблемы в том, что в структуре власти больше мужчин. Есть вещи, которые им даются лучше. Например, стройка, ЖКХ — ну кто будет разбираться с этими трубами? Конечно, мужчины.
А социалка, где нужен совсем другой уровень эмпатии и умения слушать, где приходится работать с людьми, которые требуют коммуникаций, связей, лучше дается женщинам. Поэтому социальный блок в целом у нас курирует Лейла Ринатовна Фазлеева, а скажем, «Народный контроль» возглавляет Сария Харисовна Сабурская. Что такое «Народный контроль»? Это жалобы людей.
Мне кажется, у нас все очень гармонично и нет никакой необходимости внедрять во власть больше женщин только потому, что они женщины.
– Что обычно дарят женщинам в администрации Раиса на 8 Марта?
– Эмоции. Мужчины творчески подходят к поздравлению, причем делают его своими силами, а такое всегда воспринимается гораздо теплее. И мы, женщины, тоже творчески поздравляем мужчин 23 февраля. Когда это поздравление заканчивается, Рустам Нургалиевич говорит: «Ну, мужчины, готовим ответочку» (смеется). И у нас, и у мужчин это всегда происходит очень эмоционально, всегда очень по-доброму. Ну и, конечно, 8 марта наши женщины утопают в цветах.
Фотографии предоставлены Лилией Галимовой
