Маленькая модель России. Культуролог – об истории края, науке и патриотизме
Писательница Вера Лаврина рассказала о том, какую миссию выполнили кузбассовцы в годы войны, какие вечные проблемы не теряют своей остроты по сей день, и почему молодёжь стала более прагматичной.
«Патриотизм – это, конечно, одна из важных скреп общества, но опасно, когда он выходит за границы разумного и превращается в национализм», – считает культуролог, писательница Вера Лаврина.
Прочный тыл
Наталья Исаева, «АиФ-Кузбасс»: – Вера Леонидовна, 26 января 1943 года наша область стала самостоятельной, у нового субъекта страны появилось своё руководство, свои заводы. Но в это время шла война. Она как-то отразилась на жизни региона? Аукается нам этот исторический момент?
Вера Лаврина: – В 1943 году Кузбасс, прежде всего, был тылом. Мы обеспечивали фронт углём и металлом. Военные нужды требовали очень оперативной, слаженной работы людей. И люди трудились. По сути, кузбассовцы выполнили свою миссию. Известно, что в броню Кузбасского металлургического комбината в годы войны была одета половина всех танков, бронемашин и самоходок. Вообще, кузбассовцы, да и, наверное, все сибиряки, умеют быстро мобилизоваться.
Видимо, сама сибирская природа с долгими зимами и коротким летом, когда нужно успеть за небольшой срок засеять поля и засадить огороды, а потом собрать урожай, породила такой тип человека, который способен моментально изменить свой образ жизни, приспособиться к условиям, готов к сверхнапряжению. Кузбасс в то время приютил огромное количество беженцев – 180 тыс. человек.
Сюда целыми эшелонами привозили детей блокадников. И несмотря на то, что сами кузбассовцы недоедали, работали с утра до ночи, воспитывали своих родных детей, они усыновляли сирот. Вот эта черта – неравнодушие – в нас сохранилась до сих пор. На мой взгляд, Кузбасс – маленькая модель России. Ведь тогда, в 1943 году, он работал на оборону страны, а в современное время здесь часто начинают то, что позже распространяется на всю Россию.
– Учёные, талантливые медики, думающие люди как-то вписывались в регион, который должен был обеспечивать фронт бронёй и углём? Кто тогда был нужен промплощадке и в ком есть необходимость сегодня?
– Конечно, акцент тогда делался в первую очередь на рабочую силу. И здесь можно вспомнить не самый лицеприятный факт, что у нас в регионе было огромное количество так называемого спецконтингента: заключённые, трудармейцы, спецпереселенцы, которых использовали как дармовую рабочую силу. Но, с другой стороны, ценились и думающие люди. Тот же КМК невозможно было построить и вывести на пиковую промышленную мощность в годы войны без труда выдающихся учёных и инженеров. И в первую очередь надо назвать имя академика Ивана Бардина, который руководил строительством КМК.
Кузбасс в годы войны стал и крупной госпитальной базой. Здесь было 72 военных госпиталя. Это четверть госпиталей Западной Сибири. Наверное, поэтому и сегодня у нас неплохо обстоят дела с медициной: у нас есть онко-, кардиоцентр, перинатальный, диагностический, микрохирургии. Я, например, недавно узнала, что врач-микрохирург из Ленинска-Кузнецкого Леонид Афанасьев провёл уникальную операцию по пересадке кисти левой руки на правую. За это заслуженному врачу России присвоили звание «легенда мировой медицины».
Если говорить о развитии гуманитарной науки, которая ближе мне, то с ней дела обстоят, с уверенностью могу сказать, очень плачевно. Зарплаты у аспирантов, как и у молодых специалистов, которые начинают работать на кафедре, очень маленькие. Поэтому наукой может заниматься либо энтузиаст, либо человек, которого кто-то поддерживает – состоятельная семья, например. Тем более сейчас требования к будущим учёным стали очень жёсткие: для защиты нужно обязательно иметь публикации в журналах ВАК, которые нередко платные, и участие в крупных научных конференциях, на которые нужно ехать и, соответственно, снова тратить свои деньги.
Т. е. занятие наукой становится более дорогостоящим и менее доступным. Отсюда – старение кадров, молодёжь перестала рваться в науку. Молодые люди по большей части прагматичны сегодня. Когда, например, я выпускалась с исторического факультета, тогда наука была более престижна.
О патриотизме и поисках себя
– Как вы думаете, сегодня полезно было бы нам оглянуться назад и поискать какие-то ответы из прошлого на современные проблемы? Темы патриотизма, поиска своего места под солнцем на малой родине сегодня опять становятся особенно горячими.
– Эти вопросы актуальны всегда и не должны приурочиваться к каким-то датам или сложному международному положению. Понятно, что в период проблем, таких как сегодня, чувство патриотизма обостряется, но нужно, чтобы оно в человеке всегда горело ровным пламенем. Я против кампанейского, квасного патриотизма. Грош цена ему. Вспомните, в 1913 году страна отмечала 300-летие дома Романовых.
Сколько было шума, прославления самодержавия, верноподданнических речей, криков о великой империи. Но прошло каких-то четыре года, монархия рухнула и от империи и следа не осталось. И где были все эти заступники самодержавия? На самом деле такой подогреваемый сверху патриотизм опасен, потому что порождает националистические настроения. Кроме того, мы закрываем глаза на более актуальные вещи, которые нужно исправлять.
– А какие вещи нужно у нас исправлять?
– Например, у нас нет настоящей оппозиции, которая должна быть в демократическом обществе. И власть ничего не делает, чтобы её выпестовать. Наоборот, если оппозиция появляется, её стараются подавить, всячески очернить. Мне иногда кажется, что оппозицию специально создают такую, которая на фоне действующей власти выглядела бы ущербно. А ведь существование сильной, умной оппозиции – в интересах власти, если речь идёт о власти народа. Не теряют своей остроты и вечные проблемы. Я замечаю, например, что на улицах города стало больше бездомных. Есть, конечно, люди, которые их подкармливают, есть адаптационные центры, в которых они могут ночевать несколько дней и бесплатно питаться.
Наконец, церковь их принимает и помогает. Но, на мой взгляд, благотворительность ничего не решит. Нужна хорошо продуманная государственная программа по социальной адаптации бомжей. Ведь, по сути, это люди, которые не могут себя преодолеть, поэтому им нужно помочь. Один мой знакомый, по воле судьбы, стал бездомным. Мы старались ему помочь, находили работу. Но он не мог себя пересилить, чтобы вернуться к нормальной жизни. Он не мог, например, заставить себя встать и пойти на работу. Просто переставал на неё ходить. Это похоже на болезнь, от которой можно излечить. Но система лечения, если она и есть, работает неэффективно. Это нужно исправлять.
– Но человек ведь отчаивается не сразу. Вероятно, быт и проблемы заедают постепенно. Как же с самого начала найти себя человеку в глубинке, будучи ещё молодым? И как жить старику, у которого и выхода нет, как только оставаться в нашем холодном краю?
– Я нередко слышу истеричные возгласы, что «старость – это ужасно и мерзко!» Мне кажется это малодушием, потому что старость – это момент истины, когда начинаешь осмысливать свою жизнь. Даже если ты не скопил на желанный домик у моря, но есть рядом хотя бы один человек, который разделит с тобой хрущёвку, то, значит, жизнь всё равно прошла не зря. В старости на всё смотришь по-иному, вообще начинаешь ценить жизнь. Ведь постепенно в тебе отмирают все умения. Ты хорошо видел, но слепнешь; ты хорошо слышал, но глохнешь; ты летал как птица, но стал неподвижен. Так задумано, чтобы на пороге вечности человек остановился и подумал обо всём, что и ради чего с ним произошло в этом мире.
Что касается молодёжи, то, как я уже отмечала, сегодня она стала более прагматичной. Это я давно заметила на примере своих студентов. У нас ежегодно проходит научная конференция «Россия молодая». На ней студенты представляют свои научные исследования. Если спросишь у них, кто хочет подготовить доклад и получить за него «зачёт», то желающих будет гораздо больше. Думаю, это связано с нынешними временами и новыми их ценностями: успех, бизнес, деньги. Конечно, каждому нужно зарабатывать на кусок хлеба, содержать семью, строить карьеру. Но это, на мой взгляд, надо как-то сочетать с приобщённостью к духовной сфере, с поисками духовных смыслов.
Если нет основы из высших смыслов, то есть угроза, что всё в какой-то острый момент обесценится, будет не на что опираться. А сегодня как раз людям нужна опора. Хотя, конечно, я не говорю, что молодёжь совершенно не думает о высоком. На истории религии я предложила своим студентам провести диспут на тему «Есть ли Бог». Они сразу разделились на три группы. Одна доказывала существование Бога, вторая – его отсутствие, а в третью вошли те, кто ещё не определился со своей верой. К единому мнению, конечно, они не пришли, но семинар показал, что эта тема важна для современного молодого человека, что он ещё ищет себя.
