Безвинно осуждённые. Как репрессированные поднимали экономику Кузбасса
Ко Дню памяти жертв политических репрессий историк рассказал корреспонденту «АиФ-Кузбасс» о жертвах репрессий и о том, за что нам нужно их благодарить.
«Тема репрессий для Кузбасса очень важна, ведь именно руками безвинно осуждённых строились наши города, шахты, заводы. Руками репрессированных поднималась экономика региона», – говорит историк Александр Мить, размышляя над тем, чьи имена мы сегодня должны помнить.
Удачный эксперимент
Наталья Исаева, «АиФ-Кузбасс»: – Александр Анатольевич, по некоторым данным, из всех сибирских лагерей около 80% действовали в Кузбассе. Какие лагеря были здесь, у нас?
Александр Мить: – Если смотреть в границах современной Кемеровской области, то лагерей здесь было предостаточно. Хотя в 1929 году, когда они формировались, это ещё была территория Сибирского края. После создания Соловецкого лагеря особого назначения в государственной политике был признан успешным эксперимент по созданию «лагерей для изоляции классовых врагов в отдалённых местностях Советского Союза с использованием их на тяжёлых работах».
В 1929 году был создан Сибирский исправительно-трудовой лагерь, который охватывал большую территорию. Управление лагеря разместили в Новосибирске, а его подразделения были и в Томской области, и на территории современного Алтайского края, и в Новосибирской области. Очень активно подразделения Сиблага разместились в Кузбассе.
В 20-е годы в Кузнецке, Прокопьевске, Кольчугино (Ленинск-Кузнецкий), Кемерове, Анжеро-Судженске закладываются шахты. Естественно, нужна рабочая сила. Нулевой цикл этих шахт, подготовка ствола – всё сделано руками сиблаговских заключённых. В этом сибирском лагере закладывались также и основы развития северной и западной частей аграрного сектора Кемеровской области – сельхозпроизводство вокруг Мариинска, Юрги, Арлюка, Мариинского и Чебулинского районов.
Сначала заключённых было немного: в 1929 году всего 15 тыс. на весь Сиблаг, включая Новосибирск и Томск. Всего за год их число выросло до 80 тыс.! А дальше начинается раскулачивание в 30-х годах. В Сибирском регионе было два места, куда отправляли кулаков: Нарымский край на севере Томской области и стройки Кузбасса. Назову две цифры для наглядности.
В 1926 году, когда ещё не было ни лагеря, ни коллективизации, в Щегловске проживали 21,7 тыс. человек. В 1931-м, когда началась спецссылка, население выросло до 50,5 тыс. человек, а к 1939-му – до 132,8 тыс. человек! И не только Щегловск принимал тысячи репрессированных. Кузнецк тоже построен руками заключённых. По данным спецкомендатуры, в 1931 году сюда доставлено 4 тыс. 390 семей репрессированных, в людях это 21 тыс. 461 человек!
В том числе дети, которые теперь признаны невинно репрессированными. Если пройти от Новокузнецка до Темиртау, можно на каждом шагу увидеть следы труда спецпереселенцев. Я застал в 80-е годы людей, которые строили железную дорогу до Таштагола. Так вот на всём строительстве было всего два экскаватора, из которых только один работал, четыре грузовых автомобиля, один легковой – для начальника. И всё, а основную работу выполняли руками.
– Скажите, кто из кузбассовцев стал жертвой репрессий? Чем они не угодили власти?
– В 1948 году в Москве проводилось совещание начальников лагерей. Начальник Северо-Кузбасского лагеря, созданного в 1947 году, тогда пожаловался, что не может набрать людей в охрану. Кого бы он ни проверял, оказывалось, что тот либо сам сидел, либо родственники его отбывают наказание. Тогда министр предложил заняться самоохраной. Это когда заключённому дают в руки ружьё, ставят на вышку, и он охраняет других заключённых.
Если такая проблема в 1948 году возникла, мы понимаем, что число пострадавших от режима было очень велико. Одна только пресловутая 58 статья и все её 14 пунктов (потом их число сократилось до десяти) чего стоят! Ещё в 1989 году мы снимали людей, безвинно осуждённых. В посёлке Новый свет Ижморского района общались с мужчиной, осуждённым по той самой 58 статье.
Оказывается, он пришёл в магазин, где лежали только спички и бочка селёдки, не было даже хлеба. Он просто сказал: «Зачем же мы тогда за советскую власть воевали?» Кто-то донёс. Результат – десять лет принудительных работ. В 1990 году встречались с Владимиром Михайловичем Шевченко в Мариинске. Он раньше работал в европейской части страны в сельской школе трактористом. Трактор однажды сломался, Владимир Михайлович сказал: «Да что ж они такую технику ненадёжную делают?»
А трактор был «Сталинец». Итог – десять лет спецколонии. У нас в Междуреченске находился особый лагерь для политических заключённых с очень красивыми названием – Камышовый. Это из серии особых 14 лагерей, созданных в 1948 году. Тогда вместо города ещё был посёлок Ольжерас. Угольные месторождения здесь обнаружены, заходит Южно-Кузбасский исправительно-трудовой лагерь. Подконвойные строят бараки. Дальше заходит подразделение Кузбассжилстроя (тоже лагерь) и строит шахты. А потом образуется особый лагерь Камышовый (Камышлаг) по содержанию исключительно политических заключённых. Там, кстати, отбывал наказание Лев Николаевич Гумилёв.
Междуреченск был построен практически с нуля. Когда его открывали в 1955 году к 10-летию Победы, объявили конкурс на название. Одно из предложений – Город Победы. Но он ведь от первого до последнего гвоздя построен заключёнными. Победы кого над кем? Если перейти к известным именам, то в исправительно-трудовом лагере под Мариинском отбывала наказание Наталья Ильинична Сац, первая в мире женщина-оперный режиссёр, основатель театров для детей.
В Яе шили варежки на швейной фабрике сёстры Тухачевского. В сельскохозяйственном лагере под Мариинском работали агрономами академики Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук им. Ленина. Супруга Бухарина, Анна Михайловна Ларина, отбывала в Кузбассе наказание за антисоветскую пропаганду. Она оставила воспоминания, а вот о тысячах, десятках тысяч людей, которые воспоминаний не оставили, но руками которых Кузбасс был построен, мы ничего не знаем.
Безымянные могилы
– Сегодня, конечно, сложно представить, что у нас были лагеря, где в жутких условиях трудились люди. Где в нашем городе они были? Откуда людей забирали в них?
– Давайте посмотрим на правый берег Кемерова. Туда, где трамвайные пути поворачивают в сторону шахты «Северная». Здесь слева и справа находился один из лагерей. На ул. Свободы, где находится наша знаменитая пятая зона, тоже был лагерь. У нас же центр города – улицу Островского, Орджоникидзе – строили военнопленные и заключённые. Это уже памятник. Люди попадали в лагеря прямо из дома. К ним просто приходили, арестовывали и увозили. На Мариинской трассе находился эстонский хутор, бывшая деревня Кольцовка.
Сейчас там ничего уже не осталось. В один прекрасный день сюда приехал дивизион НКВД, забрал всех мужчин и уехал. Остался в хуторе один только мужчина. Он был за дверью, его просто не заметили. Никто за ним так и не вернулся. Т. е. люди просто план выполняли. А когда нужно было найти польскую повстанческую организацию в Ленинск-Кузнецком районе, в паспортном столе просто выписали все фамилии, оканчивающиеся на -ский, потом дивизион выехал по деревням и арестовал людей с выписанными фамилиями. Составили протокол допроса, в котором написали: «вину признал», и – расстрел.
– Много ли имён до сих пор остаются скрытыми от истории?
– Недавно в Анжеро-Судженске в микрорайоне Восточный при строительстве обнаружили кости. Ко мне тогда обращались, спрашивали, что это может быть. На самом деле там есть кладбище, стоит обелиск. Рядом находился лагерь для военнопленных и крупнейшая комендатура для спецпереселенцев.
Только за один месяц в спецпосёлке умерло 124 человека, из них 47 детей. Все похоронены там, поэтому вполне возможно, что кости принадлежат простым крестьянам, которые были виноваты только в том, что у государства поменялось отношение к своему народу.
