Гузель Валеева: «Пора перестать быть капуцином с красным жетоном»
Гражданский рычаг
– Гузель, вы часто говорите, что общественники знают то, чего не видят чиновники. Как общественность может влиять на экологическую повестку?
– Закон больших чисел никто не отменял: если долго стучать в закрытые двери, рано или поздно найдётся идейный и ответственный человек. Знаете, к чему единственному я не могу привыкнуть в свои 44 года? К несправедливости. Сейчас добиваюсь создания общественной комиссии при прокуратуре Татарстана. Наш новый прокурор сразу задал тренд на борьбу с коррупцией. При этом заявил, что прокуратура – не карающий орган, а «око государево», следящее за законностью. Даже среди образованных людей до сих пор принято идти писать заявление не в полицию, а в прокуратуру. Но многих вещей сотрудники прокуратуры могут не знать. Общественники могут стать её «глазами» и «ушами». Лично я как эколог готова возглавить экологическую повестку, потому что и у прокуратуры периодически возникают вопросы по тем же полигонам.
– Почему так мало людей готовы бороться с несправедливостью?
– Думаю, не более 5 процентов интеллигенции способны на это. Многие выбирают комфортную позицию, даже если она изначально несправедлива и к ним самим, и к окружающим. А ведь патриотизм начинается с социальной справедливости. Если её нет, люди разочаровываются в государстве. К сожалению, ещё сохранилась тенденция времен Людовика XVI, который заявил, что «Государство – это я». До сих пор многие люди воспринимают государство как чиновников. Однако есть фраза Михаила Михайловича Пришвина «Рыбе – вода, птице – воздух, зверю – лес, степь, горы. А человеку нужна Родина. И охранять природу – значит охранять родину». Природа и справедливость – очень связанные понятия, потому что в природе изначально нет несправедливости. Природа очень справедлива. Социум же нарушает её законы.
Эволюция альтруизма
– Вы часто приводите пример с обезьянами и жетонами. В чём суть эксперимента и какие из этого можно сделать выводы?
– Я действительно люблю рассказывать учащимся, студентам, а иногда и взрослым, что сделало из обезьяны человека. Антропогенез – это не просто история о том, как мы слезли с деревьев, это ключ к пониманию человеческой справедливости. Дарвин говорил об общих предках у человека и обезьяны, но вопрос – почему одни остались обезьянами, а другие стали людьми? Секрет, как ни парадоксально, кроется в альтруизме. Древесные обезьяны, в отличие от наземных, эволюционировали в социальных инженеров. Передвигаясь на руках, они развили мелкую моторику и коммуникацию, а затем – систему коллективной выживаемости. У человека справедливость заложена генетически. У всех гоминид, даже доживших до современного этапа, очень ярко выражено чувство альтруизма.
Антропологи проводили эксперимент с капуцинами. Предлагали им выбрать синий или красный жетон. Если капуцин выбирал красный, он получал целый банан, если синий – получал половину банана, но вторую половину давали сородичу обезьяны. Большинство капуцинов выбирали синий жетон! Биологический императив «делись, чтобы выжить» оказался сильнее эгоизма. Пусть колония и живет впроголодь, но она обеспечит выживание большего количества особей. Это стремление делиться ведет к прогрессу.
Однако современное общество, кажется, играет по другим правилам. Корпоративные войны, культура гиперконкуренции, индивидуализм, частнособственнические инстинкты – всё это напоминает выбор «красного жетона». Если альтруизм заложен в нас генетически, почему мы всё чаще действуем вопреки природе? Вопрос: когда мы свернули не туда? Возможно, когда стали воспитывать детей в духе «бери всё сам». Я своих детей всегда учу: если у вас есть возможность поделиться, если только не встаёт вопрос выживаемости, всегда делитесь.
– Вы продвигаете тему зеленой экономики. В России внедрение зелёных технологий сталкивается с различными вызовами, начиная от климата и заканчивая устаревшей инфраструктурой. Как найти баланс между глобальными экологическими целями и локальными реалиями?
– Сегодня зелёная экономика – это не просто модный тренд, а единственный путь к выживанию человечества. Почему мы с вами начали разговор с социальной повестки? Потому что зеленая экономика – это инклюзивная экономика. Это экономический рост пусть с меньшей скоростью, но с соблюдением социальных интересов и улучшением окружающей среды. Это экономика устойчивого развития, основанная на трех составляющих: природа, экономика и социум. Откажемся от одного – и система рухнет. Если, к примеру, взять экономику плюс социум, мы получим справедливое общество, но без будущего на истощённой планете. Если экономику плюс природу, получим изобильное общество и технологический рывок ценой социального расслоения. Если социум плюс природу, получим экологически сбалансированное общество, но ни один из этих путей не обеспечит человечество стабильным развитием. Только триединство гарантирует стабильность, поэтому будущее за зеленой экономикой. К сожалению, в силу геополитической ситуации сегодня эти вопросы стали интересовать нас в меньшей степени.
– Однако еще в 2021 году о ней говорили очень много. Именно тогда многие транслировали мысль, что зеленая экономика не крупная статья расходов, а инвестиции в будущее.
– Действительно, именно в доковидный период о зеленой экономике начали говорить даже обычные люди. Помните фразу Леонида Ильича Брежнева «Экономика должна быть экономной»? Сегодня она звучит как пророчество. Да, в России внедрение зелёных технологий сталкивается с парадоксами и с российскими реалиями. Возьмем для примера стимулирование зеленых источников энергии. Ну о какой солнечной энергии в средней полосе России может идти речь, если мы с вами витамин D не можем получить за счет ультрафиолета? По энергии приливов-отливов еще в классических учебниках по прикладной экологии писали, что экологический ущерб от приливных электростанции перечёркивает пользу. К сожалению, в настоящее время единственный способ получения энергии – это тепловые машины, но их КПД не превышает 45 процентов, то есть 55 процентов энергии рассеивается в виде тепла. Поэтому сегодня единственный выход – экономить ресурсы. Резерв для экономии огромный. Думаю, минимум 50 процентов. Вопрос не в том, можем ли мы позволить себе зелёную экономику, а в том, можем ли мы позволить себе её игнорировать.
– В каких отраслях с наибольшим углеродным следом скрыты главные резервы «зелёной» трансформации российской экономики?
– Наиболее высокоуглеродной отраслью является жилищно-коммунальное хозяйство, и причина не только в устаревшей инфраструктуре. В цепочку между производителем коммунальной услуги и конечным потребителем вмешивается посредник. Его прибыль зависит от объема проданных килокалорий, поэтому ему не выгодно снижать расходы или внедрять энергоэффективные технологии. «Зелёные» инициативы здесь упираются в стену: пока система стимулирует перерасход, экология остаётся на заднем плане.
Возьмем строительство. На мой взгляд, многие современные дома несут за отопление гигантские затраты. Мы с мужем смотрели для покупки дом. Супруг подумал и сказал: «Буду строить сам». Сейчас у нас двухэтажный дом, который с точки зрения расходов на коммуналку обходится нам дешевле однокомнатной квартиры: мы сами регулируем подачу газа для отопления, есть своя скважина. Элементарно всегда выключаем свет и сделали компостную кучу, куда в течение года складываем пищевые отходы. В целом индивидуальное хозяйство, конечно, более экологично, но эти же самые принципы можно внедрять и в многоэтажках.
Еще один «грязный» сектор – транспорт. Резерв для экономии заключается не только в переходе на электромобили, но и в оптимизации маршрутов, использовании грамотной логистики. Представьте, фура едет из одной точки в другую с товаром, обратно возвращается пустая. Решение этих вопросов позволит сократить выбросы процентов на 30 уже сегодня.
Еще одно большое поле для революции – сельское хозяйство. Самым «чистым» белковым продуктом питания является рыба, при этом россияне едят её менее 5 кг в год на человека. Это очень мало, с учетом того, что Поволжье и приморские регионы могут закрыть потребность в рыбе. А ещё есть чечевица, которая у нас не в почете, хотя это суперзвезда зелёной экономики: низкоуглеродная, при этом высокобелковая. К тому же посевы бобовых являются сидератами, то есть улучшают качество почвы. Достаточно низкоуглеродная свинина и, конечно, все продукты растительного происхождения. Самые высокоуглеродные продукты питания – говядина, баранина, курица тоже не низкоуглеродная. Производство говядины, к примеру, генерирует в 20 раз больше углекислого газа, чем растительные альтернативы.
Если направлять в «зеленые» проекты 2% ВВП, первые годы мы будем в минусе, потому что будет идти перестройка под зеленые стандарты. Но уже через 20 лет энергопотребление упадёт на 56%, отходы – на 80%. Проблема в том, что для российского бизнеса два десятилетия – это очень большой срок. В условиях санкций и турбулентности компании предпочитают быструю прибыль. Но те, кто рискнёт, получат не только имидж-дивиденды, но и реальную экономию.
Сегмент ложных потребностей
– А если взять сегмент торговли. Как, на ваш взгляд, будет развиваться ритейл с учетом желания потребителей жить экологично и соблазном мгновенных покупок через маркетплейсы?
– В этом плане очень интересна наша Казань. Проценты по ипотеке, как и цены на жилье, бешеные, но новостройки раскупают на стадии котлована. Когда в Казани строили торговый центр «Парк Хаус», московские экономисты заявили: это нерентабельно, потому что покупательская способность города уже исчерпана существующими огромными торговыми центрами. С тех пор число ТЦ в Казани удвоилось или утроилось, и все прекрасно работают. Пандемия, казалось бы, должна была добить офлайн-ритейл, но этого не произошло. Более того, локдаун стал триггером для «зеленой» трансформации: потребители массово перешли на онлайн-шопинг, сократив углеродный след.
– Однако не кажется ли вам, что обилие торговых площадей и маркетплейсов усиливает культ неразумного потребления?
– Современные торговые центры – это вершина маркетингового искусства. Это уже не просто магазины, а индустрия впечатлений. В современные торговые центры люди ходят не за покупками, они ходят туда за развлечениями. Параллельно идет спонтанная трата денег – так работает магия маркетинга. И в этом действительно кроется ловушка сверхпотребления. Вся суть современного маркетинга – создавать ложные потребности и покупать вещи, которые вам на самом деле не нужны. Не скажу, что маркетплейсы в этом смысле панацея. Онлайн-платформы с их форматами «у дома», бесплатной доставкой и возможностью вернуть товар усиливают азарт, через них многие люди реализуют свой инстинкт шопоголика. Маркетплейсы с их бесконечными возвратами товаров и логистикой «последней мили» также оставляют углеродный след, сопоставимый со стационарной торговлей.
Экореволюция из гардероба
– Культуру разумного потребления во многом формируют организаторы различных экомероприятий. На ваш взгляд, действительно ли подобные низовые инициативы меняют отношение общества к потреблению?
– Я являюсь волонтером фестиваля разумного потребления, конкретно участвую в проведении фримаркета. Однажды представила себе: вот выброшу я пиджак, он поедет на полигон, будет там впитывать токсичный шлам, десятилетиями разлагаться, отравляя почву. Но он может прожить и вторую, и третью, и даже четвёртую жизнь! Именно так и происходит на наших бесплатных обменах.
Знаете, что радует? На обмен приносят вещи, которые я видела на дресс-кроссинге несколько лет назад. Они нормальные и кому-то пригодились, и еще кому-то пригодятся! Многие кастомизируют вещи. Это уже не про моду, а про философию. Вопрос не в том, что у тебя нет денег купить что-то новое. Дресскроссинг – не про это, он про круговорот и разумное потребление. Такие фестивали стали не просто альтернативой торговым центрам, а полноценным социокультурным феноменом.
– Объединяющими тех, кто «на одной волне»?
– Да. Сначала люди приходят на мероприятия по обмену одежды, чтобы сдать ненужное и получить нужное, то есть ими руководит материальный интерес. Затем начинают общаться между собой, пропитываться духом экологии, спрашивать, куда сдать чеки или пластиковые крышки. А через какое-то время уже сами организуют сбор ветоши для мастерских.
И объединяются. Один из наших примеров – коллаборация с сообществом «Мамы Казани»: мамы из принесенных старых джинсов шьют корсеты, экосумки, детскую одежду. Я в целом уделяю джинсам большое внимание, потому что из всей одежды они самые высокоуглеродные: на производство одних джинсов требуется около 10 000 литров воды. Выбросить такие вещи – это просто кощунство и преступление! Собранный отработанный трикотаж идет на экологичные половики, накидки на стулья и так далее. И только ветошь, которая совсем никуда не годится, мы увозим на переработку. Участники таких фестивалей точно знают, что принесенные ими вещи не окажутся на свалке.
Наше движение называется «Экологичная Казань». Многие говорят, что за несколько лет мы сделали для экологии больше, чем просветительская деятельность Министерства экологии, мы научили Казань сортировать отходы лучше, чем министерские программы. Чиновники «в галстуках» создают красивые презентации, на круглых столах рассуждают, что нужно сделать. Только почему-то двигается всё медленно, потому что реальные изменения рождаются на низовом уровне и реализуются без привлечения бюджетных средств. Вместо лекций о сортировке мы ставим корзины для раздельного сбора отходов: «Сюда – чеки, сюда – батарейки, сюда – крышечки». И это работает! Люди уходят с фестиваля, сделав за раз несколько дел: сдали одежду, вторсырьё, нашли новую любимую вещь, которую точно не выбросят.
Чистота в тумбочке важнее революций
– Какую роль в зеленой экономике играет государство?
– При переходе на «зеленую экономику» государственный подход необходим. Классический пример – Корея. Вы заметили, как за последние годы Корея проникла во все сферы мировой жизни? Что общего между К-pop, которым увлекаются современные дети, ставшим оскароносным фильмом «Паразиты» и корейской косметикой, которой, уверена, сейчас много на полочке у русских женщин? Это не случайные всплески, а плоды долгосрочной стратегии. В 2008 году Южная Корея взяла курс на зелёную экономику, вложив в ее развитие $12 млрд. В России годовой ущерб от коррупции выше этой суммы! Сегодня Корея, которую называют «зелёным драконом Азии», не просто сократила углеродный след, но и создала финансовый резерв для глобальной экспансии. В результате ее культура стала «мягкой силой», а бренды – эталонами. Все это результат зеленой экономики, потому что она создает резерв для инвестиций.
Однако путь к этому занял 15 лет. У любой экономической системы, как и экологической, есть период, который придется перетерпеть. И здесь кроется парадокс: зелёная трансформация требует системности, которая противоречит человеческой природе многих людей. Вспомните термодинамику: КПД никогда не бывает 100% из-за энтропии – энергии, которая «утекает» в хаос. Так и в экономике: чем больше хаоса в системе, чем меньше дисциплины, тем больше ресурсов рассеивается, теряется в коррупции, имитации деятельности. Корея смогла минимизировать этот «хаос», внедрив жёсткие правила – от сортировки мусора до прозрачности госзакупок. Если выстроить систему, в том числе сортировать отходы, не давать взяток, жить по законам, это в итоге и сформирует необходимый набор энергии для запуска зелёной экономики. Это моя личная философская концепция.
– В России законы написаны и переписаны, вопрос в том, что не все их исполняют...
– А это уже вопрос менталитета. В русской культуре, к сожалению, присутствует анархизм, протестантизм. Если ты живешь по законам, значит ты лох – вы явно сталкивались с этим. Когда говорю студентам, что каждый день встаю ровно во столько-то, завтракаю, иду в тренажерный зал, иногда слышу в ответ: «Ну вы и душнила... Не скучно так жить?» Это не «душнильство», а демонстрация того, как дисциплина превращает энергию в результат. Менталитет многих пока еще не готов жить по системе, а она важна везде. Система – это не бюрократия, а алгоритм, который превращает ресурсы в достижения. Южная Корея доказала: зелёная экономика – не про экологию, а про перезагрузку мышления. Готовы ли мы к тому, что успех начинается не с громких лозунгов, а с сортировочного ведра на кухне? Много ли русских людей способны жить по системе? Я для себя поняла, что способна и живу.
– Вы говорите, что реформы начинаются с личной ответственности. По сути такая позиция перекладывает вину за системные проблемы на обычных людей, игнорируя властные злоупотребления. Вас часто критикуют?
– Часто, и это хорошо. Если тебя критикуют, значит ты кого-то зацепил, кому-то неудобен, то есть работаешь в правильном направлении. Кто если не ты? Как-то наши студенты вышли на политический митинг, потом профессора-кураторы бегали в отделение полиции их вытаскивать. Я изучила списки этих «борцов за справедливость»: у всех академическая задолженность, в том числе по моим дисциплинам. На лекции прямо сказала: «Вы не можете сдать базовый зачёт, решить проблемы с собственной неуспеваемостью, но решили, что можете изменить страну?» Прежде чем идти решать проблемы страны, загляните к себе в тумбочку – достаточно ли там чисто? Хотите влиять на государство – начните с себя. Вместо подготовки к пересдачам в выходные вы вышли на площадь. Как можно перестраивать государственную систему, если вы не можете решить проблему со своими долгами и навести порядок в собственном учебном плане?
И это не только про студентов. Все клеймят коррупционеров, но не пытаются ли некоторые сами «договориться за шоколадку» в поликлинике, чтобы пропустили без очереди? Кто-то спрашивает, сколько будет вернуть права, которые забрали за пьяное вождение. Пока общество спонсирует взяточников – система не изменится. Если не будут давать взятки, их и брать перестанут. Проблема не в коррупционерах, а в людях, которые готовы коррупционеров спонсировать. Это зеркало, в котором отражаемся мы все.
– Что элементарно в рамках разумного потребления может сделать каждый из нас уже сегодня, чтобы сохранить природу?
– Начните с малого – с осознанного выбора. К примеру, перестаньте покупать «на всякий случай». Приобретайте то, что действительно нужно и жизненно необходимо. В Швеции, допустим, не считается зазорным за кого-то донашивать вещи, там цикл ресайлинга некоторых продуктов превышает 10 раз. И это вопрос не экономии, а мышления, о чем вы с вами говорили.
Откажитесь от хаоса в быту. Минимализм снижает не только стресс, но и углеродный след. Если вся семья начнет вставать и ложиться в одно и то же время, вы автоматически минимизируете расход энергии в вашем личном домохозяйстве. Совместные семейные обеды ужины тоже сократят расход энергии, потому что никто не будет бесконечно бегать к микроволновке, чтобы разогреть или приготовить что-то для себя отдельно.
Экологичность касается многих аспектов жизни, в том числе информационных ресурсов. Замените бесконечный просмотр соцсетей на книги – это экологично и для мозга, и для планеты: одна бумажная книга может обойти сотни рук через буккроссинг, а для ее производства не требуется пожирающих энергию серверных ферм.
Не пытайтесь решать вопросы путем дачи взяток, это тоже один из принципов экологичного образа жизни. Взятки – это не просто коррупция, а токсичная практика, которая разрушает системы, включая экологические.
Участвуйте во всевозможных экомероприятиях: обменивайтесь, собирайте, перерабатывайте, передавайте ресурсы другим.
Еще один простой принцип – начните с себя. Приведите в систему собственную жизнь. Большинство этих основ закладываются в конкретных домохозяйствах. Домохозяйство – это социальная, экологическая единица экономической системы, микро-модель экономики. Если выстроить системность в нем, эффект будет масштабироваться на общество, начиная с ваших родных и друзей. Экология начинается не с громких проектов, а с порядка в вашей повседневной жизни.
– Вы в свой выходной приезжали в Киров на открытие «Экоклуба» у экоактивиста Григория Поскребышева в декабре. Бесплатно читали лекции в Кирово-Чепецке. На днях вновь приезжаете в Кировскую область. Лично вам это зачем?
– Считаю, у каждого человека есть миссия. В социуме очень важен личный пример. Это искра, способная зажечь пламя изменений. Миссия каждого человека – стать тем самым первым, кто бросит вызов шаблонам. Когда мы дома только начинали сортировать отходы, родственники сначала спрашивали: «Зачем усложнять себе жизнь?» Через короткое время сами приносили нам пакеты с пластиком и бумагой, чтобы отправить их на переработку. Социальная психология проста: люди тянутся за большинством. Но чтобы это большинство появилось, нужен тот, кто осмелится начать, дальше начнется цепная реакция.
Однажды мой руководитель в университете сказал: «Гузель, вы отличный специалист, но с одним серьезным недостатком: у вас обостроенное чувство социальной справедливости». Я тогда не поверила: разве это может мешать двигаться дальше? Показательным для меня стал 2024 год: от локальных инициатив я перешла к системной борьбе и поняла, что даже в системе, различных структурах есть те, кто разделяет мои ценности. Многие тоже «горят» этим чувством социальной справедливости. Не так давно встречалась с заместителем прокурора Казани. Буквально через 15 минут общения он сказал фразу: «Гузель Равильевна, вы преподаватель, должны учить детей, а вы хотите научить весь мир!» За такое короткое время он смог меня увидеть! И он прав: во мне действительно горит желание нести свои знания за пределы аудиторий.
История знает примеры, когда один выстрел «Авроры» перекраивал реальность. Да, система кажется монолитом, но проломить её может и один человек. А если таких будет пятеро из ста? Если сто из тысячи? Тех, кто пишет жалобы, требует ответов, подает пример действиями, соблюдает стандарты и законы – процесс запустится. Общество инертно, но не незыблемо. Это вопрос времени: когда критическая масса таких идейный «безумцев», как мы, перевесит страх перед статус-кво. Тогда общество изменится. Оно уже меняется, и процесс уже запущен.
– Гузель, вы часто говорите, что общественники знают то, чего не видят чиновники. Как общественность может влиять на экологическую повестку?
– Закон больших чисел никто не отменял: если долго стучать в закрытые двери, рано или поздно найдётся идейный и ответственный человек. Знаете, к чему единственному я не могу привыкнуть в свои 44 года? К несправедливости. Сейчас добиваюсь создания общественной комиссии при прокуратуре Татарстана. Наш новый прокурор сразу задал тренд на борьбу с коррупцией. При этом заявил, что прокуратура – не карающий орган, а «око государево», следящее за законностью. Даже среди образованных людей до сих пор принято идти писать заявление не в полицию, а в прокуратуру. Но многих вещей сотрудники прокуратуры могут не знать. Общественники могут стать её «глазами» и «ушами». Лично я как эколог готова возглавить экологическую повестку, потому что и у прокуратуры периодически возникают вопросы по тем же полигонам.
– Почему так мало людей готовы бороться с несправедливостью?
– Думаю, не более 5 процентов интеллигенции способны на это. Многие выбирают комфортную позицию, даже если она изначально несправедлива и к ним самим, и к окружающим. А ведь патриотизм начинается с социальной справедливости. Если её нет, люди разочаровываются в государстве. К сожалению, ещё сохранилась тенденция времен Людовика XVI, который заявил, что «Государство – это я». До сих пор многие люди воспринимают государство как чиновников. Однако есть фраза Михаила Михайловича Пришвина «Рыбе – вода, птице – воздух, зверю – лес, степь, горы. А человеку нужна Родина. И охранять природу – значит охранять родину». Природа и справедливость – очень связанные понятия, потому что в природе изначально нет несправедливости. Природа очень справедлива. Социум же нарушает её законы.
Эволюция альтруизма
– Вы часто приводите пример с обезьянами и жетонами. В чём суть эксперимента и какие из этого можно сделать выводы?
– Я действительно люблю рассказывать учащимся, студентам, а иногда и взрослым, что сделало из обезьяны человека. Антропогенез – это не просто история о том, как мы слезли с деревьев, это ключ к пониманию человеческой справедливости. Дарвин говорил об общих предках у человека и обезьяны, но вопрос – почему одни остались обезьянами, а другие стали людьми? Секрет, как ни парадоксально, кроется в альтруизме. Древесные обезьяны, в отличие от наземных, эволюционировали в социальных инженеров. Передвигаясь на руках, они развили мелкую моторику и коммуникацию, а затем – систему коллективной выживаемости. У человека справедливость заложена генетически. У всех гоминид, даже доживших до современного этапа, очень ярко выражено чувство альтруизма.
Антропологи проводили эксперимент с капуцинами. Предлагали им выбрать синий или красный жетон. Если капуцин выбирал красный, он получал целый банан, если синий – получал половину банана, но вторую половину давали сородичу обезьяны. Большинство капуцинов выбирали синий жетон! Биологический императив «делись, чтобы выжить» оказался сильнее эгоизма. Пусть колония и живет впроголодь, но она обеспечит выживание большего количества особей. Это стремление делиться ведет к прогрессу.
Однако современное общество, кажется, играет по другим правилам. Корпоративные войны, культура гиперконкуренции, индивидуализм, частнособственнические инстинкты – всё это напоминает выбор «красного жетона». Если альтруизм заложен в нас генетически, почему мы всё чаще действуем вопреки природе? Вопрос: когда мы свернули не туда? Возможно, когда стали воспитывать детей в духе «бери всё сам». Я своих детей всегда учу: если у вас есть возможность поделиться, если только не встаёт вопрос выживаемости, всегда делитесь.
– Вы продвигаете тему зеленой экономики. В России внедрение зелёных технологий сталкивается с различными вызовами, начиная от климата и заканчивая устаревшей инфраструктурой. Как найти баланс между глобальными экологическими целями и локальными реалиями?
– Сегодня зелёная экономика – это не просто модный тренд, а единственный путь к выживанию человечества. Почему мы с вами начали разговор с социальной повестки? Потому что зеленая экономика – это инклюзивная экономика. Это экономический рост пусть с меньшей скоростью, но с соблюдением социальных интересов и улучшением окружающей среды. Это экономика устойчивого развития, основанная на трех составляющих: природа, экономика и социум. Откажемся от одного – и система рухнет. Если, к примеру, взять экономику плюс социум, мы получим справедливое общество, но без будущего на истощённой планете. Если экономику плюс природу, получим изобильное общество и технологический рывок ценой социального расслоения. Если социум плюс природу, получим экологически сбалансированное общество, но ни один из этих путей не обеспечит человечество стабильным развитием. Только триединство гарантирует стабильность, поэтому будущее за зеленой экономикой. К сожалению, в силу геополитической ситуации сегодня эти вопросы стали интересовать нас в меньшей степени.
– Однако еще в 2021 году о ней говорили очень много. Именно тогда многие транслировали мысль, что зеленая экономика не крупная статья расходов, а инвестиции в будущее.
– Действительно, именно в доковидный период о зеленой экономике начали говорить даже обычные люди. Помните фразу Леонида Ильича Брежнева «Экономика должна быть экономной»? Сегодня она звучит как пророчество. Да, в России внедрение зелёных технологий сталкивается с парадоксами и с российскими реалиями. Возьмем для примера стимулирование зеленых источников энергии. Ну о какой солнечной энергии в средней полосе России может идти речь, если мы с вами витамин D не можем получить за счет ультрафиолета? По энергии приливов-отливов еще в классических учебниках по прикладной экологии писали, что экологический ущерб от приливных электростанции перечёркивает пользу. К сожалению, в настоящее время единственный способ получения энергии – это тепловые машины, но их КПД не превышает 45 процентов, то есть 55 процентов энергии рассеивается в виде тепла. Поэтому сегодня единственный выход – экономить ресурсы. Резерв для экономии огромный. Думаю, минимум 50 процентов. Вопрос не в том, можем ли мы позволить себе зелёную экономику, а в том, можем ли мы позволить себе её игнорировать.
– В каких отраслях с наибольшим углеродным следом скрыты главные резервы «зелёной» трансформации российской экономики?
– Наиболее высокоуглеродной отраслью является жилищно-коммунальное хозяйство, и причина не только в устаревшей инфраструктуре. В цепочку между производителем коммунальной услуги и конечным потребителем вмешивается посредник. Его прибыль зависит от объема проданных килокалорий, поэтому ему не выгодно снижать расходы или внедрять энергоэффективные технологии. «Зелёные» инициативы здесь упираются в стену: пока система стимулирует перерасход, экология остаётся на заднем плане.
Возьмем строительство. На мой взгляд, многие современные дома несут за отопление гигантские затраты. Мы с мужем смотрели для покупки дом. Супруг подумал и сказал: «Буду строить сам». Сейчас у нас двухэтажный дом, который с точки зрения расходов на коммуналку обходится нам дешевле однокомнатной квартиры: мы сами регулируем подачу газа для отопления, есть своя скважина. Элементарно всегда выключаем свет и сделали компостную кучу, куда в течение года складываем пищевые отходы. В целом индивидуальное хозяйство, конечно, более экологично, но эти же самые принципы можно внедрять и в многоэтажках.
Еще один «грязный» сектор – транспорт. Резерв для экономии заключается не только в переходе на электромобили, но и в оптимизации маршрутов, использовании грамотной логистики. Представьте, фура едет из одной точки в другую с товаром, обратно возвращается пустая. Решение этих вопросов позволит сократить выбросы процентов на 30 уже сегодня.
Еще одно большое поле для революции – сельское хозяйство. Самым «чистым» белковым продуктом питания является рыба, при этом россияне едят её менее 5 кг в год на человека. Это очень мало, с учетом того, что Поволжье и приморские регионы могут закрыть потребность в рыбе. А ещё есть чечевица, которая у нас не в почете, хотя это суперзвезда зелёной экономики: низкоуглеродная, при этом высокобелковая. К тому же посевы бобовых являются сидератами, то есть улучшают качество почвы. Достаточно низкоуглеродная свинина и, конечно, все продукты растительного происхождения. Самые высокоуглеродные продукты питания – говядина, баранина, курица тоже не низкоуглеродная. Производство говядины, к примеру, генерирует в 20 раз больше углекислого газа, чем растительные альтернативы.
Если направлять в «зеленые» проекты 2% ВВП, первые годы мы будем в минусе, потому что будет идти перестройка под зеленые стандарты. Но уже через 20 лет энергопотребление упадёт на 56%, отходы – на 80%. Проблема в том, что для российского бизнеса два десятилетия – это очень большой срок. В условиях санкций и турбулентности компании предпочитают быструю прибыль. Но те, кто рискнёт, получат не только имидж-дивиденды, но и реальную экономию.
Сегмент ложных потребностей
– А если взять сегмент торговли. Как, на ваш взгляд, будет развиваться ритейл с учетом желания потребителей жить экологично и соблазном мгновенных покупок через маркетплейсы?
– В этом плане очень интересна наша Казань. Проценты по ипотеке, как и цены на жилье, бешеные, но новостройки раскупают на стадии котлована. Когда в Казани строили торговый центр «Парк Хаус», московские экономисты заявили: это нерентабельно, потому что покупательская способность города уже исчерпана существующими огромными торговыми центрами. С тех пор число ТЦ в Казани удвоилось или утроилось, и все прекрасно работают. Пандемия, казалось бы, должна была добить офлайн-ритейл, но этого не произошло. Более того, локдаун стал триггером для «зеленой» трансформации: потребители массово перешли на онлайн-шопинг, сократив углеродный след.
– Однако не кажется ли вам, что обилие торговых площадей и маркетплейсов усиливает культ неразумного потребления?
– Современные торговые центры – это вершина маркетингового искусства. Это уже не просто магазины, а индустрия впечатлений. В современные торговые центры люди ходят не за покупками, они ходят туда за развлечениями. Параллельно идет спонтанная трата денег – так работает магия маркетинга. И в этом действительно кроется ловушка сверхпотребления. Вся суть современного маркетинга – создавать ложные потребности и покупать вещи, которые вам на самом деле не нужны. Не скажу, что маркетплейсы в этом смысле панацея. Онлайн-платформы с их форматами «у дома», бесплатной доставкой и возможностью вернуть товар усиливают азарт, через них многие люди реализуют свой инстинкт шопоголика. Маркетплейсы с их бесконечными возвратами товаров и логистикой «последней мили» также оставляют углеродный след, сопоставимый со стационарной торговлей.
Экореволюция из гардероба
– Культуру разумного потребления во многом формируют организаторы различных экомероприятий. На ваш взгляд, действительно ли подобные низовые инициативы меняют отношение общества к потреблению?
– Я являюсь волонтером фестиваля разумного потребления, конкретно участвую в проведении фримаркета. Однажды представила себе: вот выброшу я пиджак, он поедет на полигон, будет там впитывать токсичный шлам, десятилетиями разлагаться, отравляя почву. Но он может прожить и вторую, и третью, и даже четвёртую жизнь! Именно так и происходит на наших бесплатных обменах.
Знаете, что радует? На обмен приносят вещи, которые я видела на дресс-кроссинге несколько лет назад. Они нормальные и кому-то пригодились, и еще кому-то пригодятся! Многие кастомизируют вещи. Это уже не про моду, а про философию. Вопрос не в том, что у тебя нет денег купить что-то новое. Дресскроссинг – не про это, он про круговорот и разумное потребление. Такие фестивали стали не просто альтернативой торговым центрам, а полноценным социокультурным феноменом.
– Объединяющими тех, кто «на одной волне»?
– Да. Сначала люди приходят на мероприятия по обмену одежды, чтобы сдать ненужное и получить нужное, то есть ими руководит материальный интерес. Затем начинают общаться между собой, пропитываться духом экологии, спрашивать, куда сдать чеки или пластиковые крышки. А через какое-то время уже сами организуют сбор ветоши для мастерских.
И объединяются. Один из наших примеров – коллаборация с сообществом «Мамы Казани»: мамы из принесенных старых джинсов шьют корсеты, экосумки, детскую одежду. Я в целом уделяю джинсам большое внимание, потому что из всей одежды они самые высокоуглеродные: на производство одних джинсов требуется около 10 000 литров воды. Выбросить такие вещи – это просто кощунство и преступление! Собранный отработанный трикотаж идет на экологичные половики, накидки на стулья и так далее. И только ветошь, которая совсем никуда не годится, мы увозим на переработку. Участники таких фестивалей точно знают, что принесенные ими вещи не окажутся на свалке.
Наше движение называется «Экологичная Казань». Многие говорят, что за несколько лет мы сделали для экологии больше, чем просветительская деятельность Министерства экологии, мы научили Казань сортировать отходы лучше, чем министерские программы. Чиновники «в галстуках» создают красивые презентации, на круглых столах рассуждают, что нужно сделать. Только почему-то двигается всё медленно, потому что реальные изменения рождаются на низовом уровне и реализуются без привлечения бюджетных средств. Вместо лекций о сортировке мы ставим корзины для раздельного сбора отходов: «Сюда – чеки, сюда – батарейки, сюда – крышечки». И это работает! Люди уходят с фестиваля, сделав за раз несколько дел: сдали одежду, вторсырьё, нашли новую любимую вещь, которую точно не выбросят.
Чистота в тумбочке важнее революций
– Какую роль в зеленой экономике играет государство?
– При переходе на «зеленую экономику» государственный подход необходим. Классический пример – Корея. Вы заметили, как за последние годы Корея проникла во все сферы мировой жизни? Что общего между К-pop, которым увлекаются современные дети, ставшим оскароносным фильмом «Паразиты» и корейской косметикой, которой, уверена, сейчас много на полочке у русских женщин? Это не случайные всплески, а плоды долгосрочной стратегии. В 2008 году Южная Корея взяла курс на зелёную экономику, вложив в ее развитие $12 млрд. В России годовой ущерб от коррупции выше этой суммы! Сегодня Корея, которую называют «зелёным драконом Азии», не просто сократила углеродный след, но и создала финансовый резерв для глобальной экспансии. В результате ее культура стала «мягкой силой», а бренды – эталонами. Все это результат зеленой экономики, потому что она создает резерв для инвестиций.
Однако путь к этому занял 15 лет. У любой экономической системы, как и экологической, есть период, который придется перетерпеть. И здесь кроется парадокс: зелёная трансформация требует системности, которая противоречит человеческой природе многих людей. Вспомните термодинамику: КПД никогда не бывает 100% из-за энтропии – энергии, которая «утекает» в хаос. Так и в экономике: чем больше хаоса в системе, чем меньше дисциплины, тем больше ресурсов рассеивается, теряется в коррупции, имитации деятельности. Корея смогла минимизировать этот «хаос», внедрив жёсткие правила – от сортировки мусора до прозрачности госзакупок. Если выстроить систему, в том числе сортировать отходы, не давать взяток, жить по законам, это в итоге и сформирует необходимый набор энергии для запуска зелёной экономики. Это моя личная философская концепция.
– В России законы написаны и переписаны, вопрос в том, что не все их исполняют...
– А это уже вопрос менталитета. В русской культуре, к сожалению, присутствует анархизм, протестантизм. Если ты живешь по законам, значит ты лох – вы явно сталкивались с этим. Когда говорю студентам, что каждый день встаю ровно во столько-то, завтракаю, иду в тренажерный зал, иногда слышу в ответ: «Ну вы и душнила... Не скучно так жить?» Это не «душнильство», а демонстрация того, как дисциплина превращает энергию в результат. Менталитет многих пока еще не готов жить по системе, а она важна везде. Система – это не бюрократия, а алгоритм, который превращает ресурсы в достижения. Южная Корея доказала: зелёная экономика – не про экологию, а про перезагрузку мышления. Готовы ли мы к тому, что успех начинается не с громких лозунгов, а с сортировочного ведра на кухне? Много ли русских людей способны жить по системе? Я для себя поняла, что способна и живу.
– Вы говорите, что реформы начинаются с личной ответственности. По сути такая позиция перекладывает вину за системные проблемы на обычных людей, игнорируя властные злоупотребления. Вас часто критикуют?
– Часто, и это хорошо. Если тебя критикуют, значит ты кого-то зацепил, кому-то неудобен, то есть работаешь в правильном направлении. Кто если не ты? Как-то наши студенты вышли на политический митинг, потом профессора-кураторы бегали в отделение полиции их вытаскивать. Я изучила списки этих «борцов за справедливость»: у всех академическая задолженность, в том числе по моим дисциплинам. На лекции прямо сказала: «Вы не можете сдать базовый зачёт, решить проблемы с собственной неуспеваемостью, но решили, что можете изменить страну?» Прежде чем идти решать проблемы страны, загляните к себе в тумбочку – достаточно ли там чисто? Хотите влиять на государство – начните с себя. Вместо подготовки к пересдачам в выходные вы вышли на площадь. Как можно перестраивать государственную систему, если вы не можете решить проблему со своими долгами и навести порядок в собственном учебном плане?
И это не только про студентов. Все клеймят коррупционеров, но не пытаются ли некоторые сами «договориться за шоколадку» в поликлинике, чтобы пропустили без очереди? Кто-то спрашивает, сколько будет вернуть права, которые забрали за пьяное вождение. Пока общество спонсирует взяточников – система не изменится. Если не будут давать взятки, их и брать перестанут. Проблема не в коррупционерах, а в людях, которые готовы коррупционеров спонсировать. Это зеркало, в котором отражаемся мы все.
– Что элементарно в рамках разумного потребления может сделать каждый из нас уже сегодня, чтобы сохранить природу?
– Начните с малого – с осознанного выбора. К примеру, перестаньте покупать «на всякий случай». Приобретайте то, что действительно нужно и жизненно необходимо. В Швеции, допустим, не считается зазорным за кого-то донашивать вещи, там цикл ресайлинга некоторых продуктов превышает 10 раз. И это вопрос не экономии, а мышления, о чем вы с вами говорили.
Откажитесь от хаоса в быту. Минимализм снижает не только стресс, но и углеродный след. Если вся семья начнет вставать и ложиться в одно и то же время, вы автоматически минимизируете расход энергии в вашем личном домохозяйстве. Совместные семейные обеды ужины тоже сократят расход энергии, потому что никто не будет бесконечно бегать к микроволновке, чтобы разогреть или приготовить что-то для себя отдельно.
Экологичность касается многих аспектов жизни, в том числе информационных ресурсов. Замените бесконечный просмотр соцсетей на книги – это экологично и для мозга, и для планеты: одна бумажная книга может обойти сотни рук через буккроссинг, а для ее производства не требуется пожирающих энергию серверных ферм.
Не пытайтесь решать вопросы путем дачи взяток, это тоже один из принципов экологичного образа жизни. Взятки – это не просто коррупция, а токсичная практика, которая разрушает системы, включая экологические.
Участвуйте во всевозможных экомероприятиях: обменивайтесь, собирайте, перерабатывайте, передавайте ресурсы другим.
Еще один простой принцип – начните с себя. Приведите в систему собственную жизнь. Большинство этих основ закладываются в конкретных домохозяйствах. Домохозяйство – это социальная, экологическая единица экономической системы, микро-модель экономики. Если выстроить системность в нем, эффект будет масштабироваться на общество, начиная с ваших родных и друзей. Экология начинается не с громких проектов, а с порядка в вашей повседневной жизни.
– Вы в свой выходной приезжали в Киров на открытие «Экоклуба» у экоактивиста Григория Поскребышева в декабре. Бесплатно читали лекции в Кирово-Чепецке. На днях вновь приезжаете в Кировскую область. Лично вам это зачем?
– Считаю, у каждого человека есть миссия. В социуме очень важен личный пример. Это искра, способная зажечь пламя изменений. Миссия каждого человека – стать тем самым первым, кто бросит вызов шаблонам. Когда мы дома только начинали сортировать отходы, родственники сначала спрашивали: «Зачем усложнять себе жизнь?» Через короткое время сами приносили нам пакеты с пластиком и бумагой, чтобы отправить их на переработку. Социальная психология проста: люди тянутся за большинством. Но чтобы это большинство появилось, нужен тот, кто осмелится начать, дальше начнется цепная реакция.
Однажды мой руководитель в университете сказал: «Гузель, вы отличный специалист, но с одним серьезным недостатком: у вас обостроенное чувство социальной справедливости». Я тогда не поверила: разве это может мешать двигаться дальше? Показательным для меня стал 2024 год: от локальных инициатив я перешла к системной борьбе и поняла, что даже в системе, различных структурах есть те, кто разделяет мои ценности. Многие тоже «горят» этим чувством социальной справедливости. Не так давно встречалась с заместителем прокурора Казани. Буквально через 15 минут общения он сказал фразу: «Гузель Равильевна, вы преподаватель, должны учить детей, а вы хотите научить весь мир!» За такое короткое время он смог меня увидеть! И он прав: во мне действительно горит желание нести свои знания за пределы аудиторий.
История знает примеры, когда один выстрел «Авроры» перекраивал реальность. Да, система кажется монолитом, но проломить её может и один человек. А если таких будет пятеро из ста? Если сто из тысячи? Тех, кто пишет жалобы, требует ответов, подает пример действиями, соблюдает стандарты и законы – процесс запустится. Общество инертно, но не незыблемо. Это вопрос времени: когда критическая масса таких идейный «безумцев», как мы, перевесит страх перед статус-кво. Тогда общество изменится. Оно уже меняется, и процесс уже запущен.
Это один из материалов свежего печатного еженедельного номера газеты «Бизнес новости в Кирове». Электронная версия номера по этой ссылке.
