В Краснодаре медики обнаружили отсутствие почки у ребенка через 7 лет после рождения

В Краснодаре медики обнаружили отсутствие почки у ребенка через 7 лет после рождения

На здоровье не жаловался

Проблемы со здоровьем у Владислава Л., сына Ирины, обнаружили в феврале 2017 года, при оформлении медицинской карты перед поступлением в школу. В частности, на снимке ультразвукового исследования, которое тогда провели, не было видно одной почки, в связи с чем, врач, делавший УЗИ, рекомендовал проконсультироваться по этому поводу у специалистов в Детском консультативно-диагностическом центре, расположенном в Краснодаре, на ул. Постовой, 18.

Для Ирины результат ультразвукового исследования явился полной неожиданностью, поскольку все врачи, которые до этого в детской поликлинике проверяли состояние здоровья ребенка, никаких проблем с почками не находили, и из медицинской карты следовало, что мальчик абсолютно здоров. Сам он на состояние своего здоровья тоже не жаловался, поэтому у матери не было никаких оснований для беспокойства и принятия соответствующих мер в плане проведения обследования и оказания ему медицинской помощи. Все анализы, которые делали в поликлинике, у ребенка были в норме.

В апреле 2017 года Ирина с сыном впервые побывали на приеме у нефролога ДДЦ О.Г. Соколовой, где ребенку сделали УЗИ и взяли необходимые анализы. В анализах мочи был выявлен белок. Кроме того, в биохимическом анализе крови было установлено завышение креатинина и мочевины, свидетельствующее о том, что единственная почка ребенка практически не функционирует. После чего окончательно был поставлен диагноз – кистозная дисплазия гипоплазированной правой почки, карликовая нефункционирующая левая почка, вторичный гиперпаратиреоз.

Почки и сердце в норме

Такая серьезная патология не могла развиться в короткий срок. Получается, что все годы в детской поликлинике наблюдение за здоровьем ребенка проходило формально и карта велась абсолютно фиктивно? Фактически, такая патология должна была развиться еще внутриутробно. О чем и врачи из ДККБ, видимо, подозревали: после обследования ребенка они дали выписку, в которой написали, что со слов матери, еще на 32 неделе беременности заподозрена аномалия моче-выводящей системы (МВС).

 Как утверждает Ирина, этого врачам она не говорила и сказать не могла, потому что на 32 неделе беременности никакой аномалии у плода выявлено не было. Когда врачи-нефрологи О.Г. Соколова и А.Д. Моисеева в 2017 году спрашивали, всё ли было нормально на УЗИ при беременности, Ирина представила им копию УЗИ плода. В 2010 году, после неточной расшифровки этого УЗИ, возникло подозрение на врождённый порок сердца, что повлекло проведение повторного исследования, показавшего, что у ребенка и почки, и сердце в норме.

Весь последующий период, с момента выявления у ребенка патологии в почках, с 2017 по 2022 год, Ирина неоднократно предлагала врачам рассмотреть вопрос о возможности пересадки ребенку своей почки и просила направить его для проведения этой операции в Москву, где, по имеющейся у нее информации, такого рода операции успешно проводятся. Однако каждый раз на это предложение она получала отказ.

С января 2022 года у ребенка начало ухудшаться состояние здоровья, о чем Ирина говорила лечащему врачу Соколовой. Ребенок еще и подхватил ОРВИ, после которого у него стало подниматься давление, появились заметные подёргивания рук и ног, отмечалось периодическое понижение температуры тела, на лице и ногах появились отёки.

Такое состояние у ребенка продлилось до марта 2023 года. У него скакало давление, начались боли в области грудной клетки. Но врачи не рекомендовали Ирине ни стационарного лечения, ни дополнительных обследований, только назначили препарат от давления.

Кома

В середине марта мальчика все-таки госпитализировали в Детскую краевую клиническую больницу. Владислава начали лечить: капельницы, уколы, таблетки, переливания, МРТ, которая, кстати, как сказали Ирине, показала, что все нормально. Но ребенок только слабел. И на четвертый день пребывания в больнице его положили в реанимацию. Ирине предложили поехать домой, так как находиться в реанимации ей было не положено.

С середины марта до конца мая ребенок пролежал в реанимации, Ирина его не видела, только получала сухую информацию от врачей о том, что ему то становилось хуже, то лучше. То якобы говорили, что он в коме, то, что вышел из комы, то, что ребенок не приходит в себя «из-за очень серьезных проблем с почками». По информации врачей, говорит Ирина, у него еще и будто бы случился инсульт.

К ребенку женщину в течение всего этого периода не пускали, ссылаясь на имеющееся распоряжение руководства больницы, появившееся в связи с введением ограничений, вызванных короновирусом.

Только в начале мая отцу ребенка и Ирине разрешили увидеть сына. Когда они зашли к Владиславу, то увидели, что он действительно в очень плохом состоянии, о чем свидетельствовал его внешний вид: на лице были сильные отеки, самостоятельно он не дышал, но при этом сознание присутствовало, о чем говорил тот факт, что он сразу узнал родителей и даже пытался отцу улыбнуться и коснуться его лица.

После первого визита родителей врач Моисеева сказала, что у мальчика наблюдалось психо-эмоциональное перенапряжение, он плакал, звал кого-то и даже внешне стал выглядеть хуже, но по анализам, сказала она, «все нормально, негативных изменений нет». Другими словами, доктор дала понять, что любое волнение не на пользу ребенку и лучше его не беспокоить.

Однако, несмотря на это, родители вновь попросили навестить сына. Во время второго визита, ребенок пожаловался на сильные боли от зонда, который ему вставили через носоглотку. Но старшая медсестра уверила их, что все хорошо. 25 мая заведующий отделением В.В. Голуб сказал, что состояние ребенка стабильное, давление 120/80.

А 30 мая Ирине позвонили из реанимации и сказали, что ее сын скончался.

Экспертизу отложили почти на 3 года

При осмотре тела ребенка близкие обнаружили у него многочисленные пролежни, а также гематомы на левой части головы и шеи. Официальной версией смерти ребенка стал сепсис, а вот природа и причины заражения крови не выяснены до сих пор.

Оценивая и анализируя поведение и действия врачей, Ирина пришла к выводу, что именно их неквалифицированные, несвоевременные действия привели к летальному исходу. И почти через полгода после утраты она подала заявление в полицию с просьбой установить истинные причины смерти ребенка и найти виновников-врачей, которые допустили это.

К сожалению, правосудие очень медлит в этом вопросе, и судебно-медицинская экспертиза, назначенная по уголовному делу, возбужденному по факту причинения смерти несовершеннолетнего ребенка в результате ненадлежащего исполнения врачами Детского диагностического центра Краснодара и Детской краевой клинической больницы своих профессиональных обязанностей, должна состояться только в декабре 2024 года. То есть экспертиза будет проведена через два года и 7 месяцев после ее назначения. Такой длительный срок объяснили в органах в связи с большой загруженностью экспертов.

Ирина считает неприемлемым такое положение дел и обратилась к Бастрыкину с просьбой ускорить процесс выяснения всех обстоятельств дела, а также перенести экспертизу на более ранний срок. Ей ответили, что жалобы отправлены в следственный комитет Краснодарского края, а дело будет на контроле центрального аппарата СК.

Но пока тишь да гладь.