Тернистый путь односельчан из поколения двадцатых
В книге «История земли Ачитской», в списках тружеников тыла Ачитского района, награжденных медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.» значатся имена моего отца Неволина Александра Федоровича и моей сестрицы Клавдии Александровны.
Александр Федорович почти двенадцать лет (1910-1922 гг.) не снимал солдатской шинели: служил в кавалерии, имел два Георгиевских креста и две медали «За храбрость» за участие в Первой мировой войне и четыре года — в Красной Гвардии. В 1923-1926 гг. на разных должностях работал в администрации сельсовета. И, конечно, не всем нравилась советская власть, поэтому были у него по службе «други и недруги».
В 1927-1933 годы после краткосрочных курсов работал ветсанитаром. Детские годы Клавдии особенно не омрачены, разве только хлопотами о младших братцах и сестрах, а их ее матушка родила еще семерых, но из-за «хорошего ухода» (бабушек не было) выжил только один, а матушка батрачила в немалом хозяйстве дяди. Клавдия успешно окончила 4 класса Верхтисинской школы, а пятый класс — в Бакряже. Критические для семьи Александра Федоровича оказались 1933-1934 годы. Дождливое лето 1932 года — голодомор для людей и колхозного скота, особенно на свиноферме. В гибели животных стали искать виновников и среди ветработников, которые якобы «не лечили, а травили», особенно после выхода в свет разнарядки НКВД в начале 1934 года о сборе ветработников для обслуживания лошадей в ИТЛ (исправительно-трудовых лагерях). По Ачитскому району разнарядка была выполнена. В апреле 1934 года «подкулачник» А.Ф. Неволин на 10 лет «поехал» в БАМлаг (Байкало-Амурский исправительно-трудовой лагерь) на строительство будущего БАМа (БайкалоАмурской магистрали). По ходатайству отца Дальневосточный краевой суд изменил приговор (отменить не имели право, признать ошибку было нельзя) и в декабре 1937 года отец был освобожден, в дни, когда четверо верхтисинцев были расстреляны и десять «поехали в Магадан» (откуда не вернулись). В жутких условиях оказалась семья «врага народа» — жене паспорт не дают и в колхоз не берут, дом изъяли за неуплату земельного налога. Дочь Клавдия, когда арестовали отца в 1934-м году, не стала жить с матерью и пасти частное стадо коров, а тайно убежала в соседнюю деревню Подъельник. Там нашла приют в семье кладовщика Василия Орлова, жена которого прибаливала, и стала нянчить их детей. В тринадцать-четырнадцать лет она научилась печь хлеб, ухаживать за скотом, а не только быть нянькой. Дали ей возможность закончить шестой и седьмой классы. Изредка навещала её мать, и хозяин рассчитывался с ней мучкой. Она несла её в деревню Верх-Тиса дяде с тётей и мне. Когда в 1938 году вернулся отец, поступила в Красноуфимский сельскохозяйственный техникум на зоотехническое отделение. Отец строил дом, жили скудновато, и ей материально было скучновато.
Окончила 2 курса, летом работала в агрономической лаборатории подсобного хозяйства Уфимкинского стеклозавода и на пасеке. А вот дальше учиться не смогла. Осенью 1940 года был издан указ о выплате стипендии в техникумах только отличникам, а остальные остались без нее. Из техникума сразу отсеялись более 100 человек, сестрица оказалась в их числе. Стала работать в бухгалтерии стекольного завода, окончив заочные курсы счетоводов Началась война. Работая кассиром, одна, без кучера на лошади, без сопровождения, ездила в госбанк в Ачит за двенадцать километров. Хорошо, что отец содействовал выделению для кассира лучших коней. Помню, был жеребец Девиз, только вожжи держи покрепче. В округе бродяжничали и шалили, грабили и воровали дезертиры, были и такие, кто от армии скрывался в лесах района. Однажды уже поздновато выехала из Ачита, около леса на горе заметила несколько человек (вовремя заметила), в снегу резко развернула коня и рванула во весь мах обратно, только мат вдогонку раздавался. Ночевала в милиции, без сопровождения больше не поехала. А когда начинался на реке Бисерть ледоход, мост убирали, оставляли лошадь в деревне Гайны, а дальше пешком и на лодке по реке.
После войны стала работать бухгалтером, заместителем главного бухгалтера, и так проработала всю жизнь на стекольном заводе. Война искалечила личную жизнь, молодой человек, можно сказать — жених, погиб под Москвой. Это сибиряки и уральцы, брошенные с Дальнего Востока в октябре – ноябре 1941 года, спасли Москву, и он в числе их. Девушки 1920-1925 годов рождения остались без женихов, а замужние — вдовами. После окончания войны попыталась связать судьбу с вернувшимся с фронта и бросившим жену мужчиной, но ненадолго. Не сложилась жизнь, ребенка рожать не стала и жила одна до 1949 года Весной 1949 года, когда ей было 28 лет, втайне от матушки сошлась с Исуповым Гавриилом, председателем колхоза «Пламя». Вроде началась нормальная жизнь. Купили пустующий старенький дом рядом с нашим домом. На этой усадьбе Гавриил выстроил новый дом, стал работать в строительной организации.
В 1955 году родился сын Анатолий. В 1963 году Гавриил Константинович вышел на пенсию, собирал грибы, рыбачил, но недолго пожил такой вольготной жизнью: туберкулёз или рак лёгких свалил могутного мужика. И опять, в сорок с небольшим, осталась сестра одна с двумя детьми, так одна их и воспитывала. Хорошо ещё, что муж успел дом построить, хоть с жильём вопрос был решён. Работала до пенсии в бухгалтерии стекольного завода, подняла на ноги детей, а затем и внучку с внуком — детей дочери надо было помогать воспитывать. Так что, находясь уже на пенсии, все продолжала подрабатывать — нянчить детей в других семьях (вспомнила о своей профессии детских лет), совершенно не думая и не заботясь о своём здоровье, о какой-либо роскоши в одежде или в быту. В первую очередь нужно было накормить и одеть детей, дать им образование. Дочь Татьяна после окончания 10 классов получила в 1-годичном педагогическом классе педучилища в городе Красноуфимске диплом воспитателя детского сада. Конечно, специальность не денежная, хлопотливая, но для женщины неплоха. Сын Анатолий после восьмилетки поступил в совхоз-техникум на отделение механизации и получил диплом техника-механика. С большим трудом, испытывая огромные материальные трудности, всё же умудрилась сестра моя дать детям среднее образование с получением специальности.
Вырастив своих детей, когда они обзавелись семьями, бабушка Клава помогала воспитывать внуков. Особенно любила она дочь Татьяны и Александра Серебряковых Светлану, помогала ей духовно и материально, в годы ее учебы в Красноуфимском медицинском колледже. Медсестра хирургического отделения Ачитской больницы Максимова Светлана Александровна пользуется заслуженным авторитетом в коллективе и среди жителей Ачита и района. Потомки Клавдии Александровны Исуповой (Неволиной) — семья ее сына Анатолия — осваивает и Дальний Восток, в Благовещенске-на-Амуре. Колесит по дорогам Урала и Сибири дальнобойщик Николай Александрович Серебряков, и растет у него дочь Анютка на смену прапрабабушке Анне Ивановне — супруге Александра Федоровича Неволина. В эти дни сестре исполнилось бы 100 лет. Уже 20 лет только памятник на уфимском кладбище да семья Серебряковых напоминают старшему поколению поселка и коллектива бывшего стеклозавода о ее шестидесятилетней деятельности. Подобная судьба выпала на долю и многих ее сверстниц из поколения 1920-х годов. Сергей Неволин, г. Красноуфимск.
