ВЕСЕЛАЯ ЦАРИЦА ЕЛИЗАВЕТА ПЕТРОВНА: ДОБРОТА ПРОТИВ КОРРУПЦИИ
«Ненасытная жажда корысти дошла до того, что некоторые места, учреждаемые для правосудия, сделались торжищем, лихоимство и пристрастие – предводительством судей, а потворство и попущение – одобрением беззаконникам». Слова дочери Петра Великого Елизаветы, внесенной в Зимний дворец на плечах гренадеров Преображенского полка и провозгласившей себя императрицей после почившей в бозе Анны Иоанновны, можно было бы с чувством глубокой досады высечь на скрижалях истории нашего богоспасаемого Отечества.
Главной задачей на троне для этой хрупкой, миловидной женщины было восстановление системы управления государством в том виде, в каком она сформировалась при ее отце. Императрица распорядилась, чтобы «все указы и регламенты Петра Великого наикрепчайше содержать и по них неотменно поступать, не отрешая и последующих указов, кроме тех, которые с состоянием настоящего времени несходны и пользе государственной противны». Уже в декабре 1742 года Сенат вернул под свой контроль местные власти и правосудие, была произведена ревизия указов, изданных после Петра I, распущены органы власти, созданные предшественницей, возрожден Главный магистрат – главное начальственное учреждение над городовыми магистратами других городов. То есть, в известном смысле, свежеиспеченная императрица в одночасье получила практически неограниченный контроль над административным аппаратом страны.
Однако воспользоваться в полной мере столь выгодным для правителя положением Елизавета так и не сумела. Виной тому, по мнению многих историков, стали веселый нрав и сердечная доброта «дщери Петра», что хорошо в обычной жизни, но на вершине пирамиды чаще всего ведет к расхлябанности власти и – как следствие – к расцвету коррупции. Граф Алексей Толстой в своей сатирической «Истории государства Российского от Гостомысла до Тимашева» метко заметил:
Весёлая царица
Была Елисавeт:
Поёт и веселится,
Порядка только нет.
Елизавета существенно ослабила суровость уголовных наказаний. Битье кнутом и конфискации за провинности она заменила понижением в чине и отставками. Фактически была отменена смертная казнь. И даже бывшему вице-канцлеру Андрею Остерману, в ходе дворцовой смуты призывавшему арестовать Елизавету и ее окружение, царица заменила казнь ссылкой в Березово.
Чиновный люд уловил важный сигнал сверху – дочка Петра не унаследовала крутость его длани – и позволил себе расслабиться. Взяточничество в Российской империи распустилось пышным цветом. Абсолютной нормой на всех этажах общества считалась «благодарность» чиновнику за оказанные услуги, причем она делилась на «почесть» – подношение в начале дела и «поминки» – вознаграждение за благополучный исход.
Особенно тяжела была всеобщая коррупция в административных учреждениях для крепостных. С 1745 года им была запрещена всякая торговая деятельность в городах и портах. Зато вдоль дорог им разрешалось торговать всем, что нужно для проезжающих. Что и говорить, при таком положении дел наделенный властью чиновник мог выжимать из них всё до последнего.
Справедливости ради надо признать: Елизавета старалась облегчить участь крепостных. Так, все крещеные крестьяне были взяты под защиту императрицы, и никто не имел права посягать на их жизнь. Нарушители сего установления рисковали потерять свои дворянские титулы, хотя на практике это случалось крайне редко. Но – случалось: вспомним Салтычиху, замучавшую 38 крепостных, которую после серьезного разбирательства сослали-таки в монастырь.
Как и будущая императрица Екатерина II, Елизавета за балами и развлечениями не забывала о вверенной ей Богом и людьми России. Была отражена агрессия Швеции, в результате чего страна расширила свои владения на северо-западе. Успешно велась Семилетняя война. В 1749 году императрица основала таможню в устье реки Темерник, на основе которой возник город Ростов-на-Дону. Открылись Московский университет, Академия художеств, Императорский фарфоровый завод.
Но и как при будущей императрице Екатерине, да и при предшественнице Анне Иоанновне, Елизавета не устояла перед приверженностью фаворитизму – злу, с которого, как с рыбы, начинается гниение всего государственного тела. Когда кому-то можно больше (или всё) лишь на основании близости к императорской особе, борьба с продажностью власти на нижних уровнях становится бессмысленной и бесконечной.
Знала, знала Елизавета про слухи, которые ходят вокруг генерал-прокурора Никиты Трубецкого. Судачили о нем как об отпетом мздоимце, шептались: «У него истинно золотая душа: кроме золота, ничего не любит». Да и образ жизни старого петровского сановника отличался неприкрытой роскошью. Но исполнителен был, батюшке угождал еще, судил и по совести, и по наказу. Мог и близкого человека не пощадить, как это случилось с Минихом, который во время Турецкой кампании 1735 – 1739 гг. командовал армией, а Трубецкой обеспечивал ее снабжение, да так, что во время осады Очакова солдаты попросту голодали. Миних тогда выгородил Трубецкого, а вот тот подвел своего покровителя под казнь, замененную ссылкой. Вот и махнула рукой Елизавета на слухи и оставила полезного генерал-прокурора в покое.
При этом высокопоставленные чиновники обязаны были при вступлении в должность приносить священную клятву, что будут честны, что никогда не соблазнятся взятками и не уступят приверженности личной симпатии. Понятное дело, что громкие слова не могли побороть стремление человека к обогащению любым доступным ему способом.
За 20 лет своего царствования Елизаветой было издано 187 постановлений, в той или иной мере связанных с противодействием взяточникам и казнокрадам. Но лишь 27 августа 1760 года, за полтора года до своей смерти, она издала указ, категорически запрещающий государственным служащим брать взятки.
Увы, все было пустым звуком. В том числе из-за допущенной Елизаветой роковой ошибки: она отменила выплату жалованья чиновникам низшего уровня, тем самым вернув их к практике самостоятельного изыскания средств к существованию у тех, кто от них хоть в чем-то как-то зависел.
Она была хорошим человеком. К сожалению, этого мало для того, чтобы управлять Россией.
Дмитрий Поляков.
