ТРИЛЛИОНЫ РУБЛЕЙ – ЭТО МНОГО ИЛИ МАЛО?

Куда и как уходили и уходят государственные деньги, направленные на развитие села, на подъем сельскохозяйственного производства? Василий Мельниченко раскрыл механизм и систему «освоения бюджетных средств» в отдельных частных случаях

Как минимум с 2000 года у нас действуют приоритетные, национальные, государственные программы развития агропромышленного комплекса.

И каковы результаты? По данным Федеральной таможенной службы, в январе-июне 2020 года доля импорта продовольственных товаров и сырья для их производства из стран дальнего зарубежья составила 13,8%. Из стран СНГ – 26,4%.

Итого – 40,2%.

И это – в стране с самой большой в мире пашней. Когда приезжаешь в деревню – итоги двадцати лет действия «программ» предстают воочию. В одной из деревень на Северо-Западе, где мы были, как будто специально на одной небольшой территории сосредоточились зримые приметы дореволюционной России, советской России и России сегодняшней.

Это не глухомань какая-нибудь с бездорожьем. До райцентра недалеко – 20 километров. До Петербурга– 400, а до Москвы – 550 километров. Через район проходит федеральная трасса с ответвлениями асфальтированных дорог областного значения. Да и проселочные дороги здесь удивительные – с толстым, плотным песчаным покрытием, ничем не уступают асфальту, никакие дожди им не страшны. Словом, обжитой край.

С давних времен обжитой. С давних времен здесь риги, скотные дворы, амбары строили из гранитных валунов, оставшихся от таяния ледников. Крепкие, красивые. Их было много. Вот только один из них, постройки 1854 года, то есть середины позапрошлого века.

Причем, строили не только с особым тщанием, но и художественным старанием. Мелкие камни уложены в раствор и окаймляют большие камни как узор.

Поставленные в незапамятные времена, они еще почти век исправно служили советским колхозам и совхозам. Казалось бы, стоять им и стоять, как стояли в XIX и XX веках. Но нет, увы.

На заставочной фотографии, открывающей очерк – ветряная мельница середины XIX века. Она молола зерно и в 60-е годы «атомного» XX века. В безветренные дни работала от дизельного генератора. Года два-три назад по большой случайности сюда попал заезжий итальянец и бурно восхищался: «Уникум! Уникум!» Сейчас это, конечно, безусловный памятник истории и архитектуры. Только кому он нужен? Одна надежда, что сохранится до лучших времен.

В советские времена здесь был крепкий совхоз – с распаханными полями, коровниками,телятниками и свинарниками, новыми и старыми. Сейчас поля заброшены, зарастают кустарником, разрушены и коровники-телятники, поставленные при советской власти.

А это – остатки свиноводческого комплекса на 4,5 тысячи (!) голов.

Здесь, разумеется, работал кормоцех. Он так назывался в местном обиходе, а в  действительности – небольшой кормозавод.

Такой комплекс – городок. Свинари и свинарки, зоотехники, ветеринары, рабочие и техники кормозавода, конторские служащие, их семьи… Никого и ничего сейчас нет.

Разумеется, была школа. И не простая, а в старинной, середины XIX века, помещичьей усадьбе – с парком в английском стиле, с газонами, системой прудов, искусственным холмом, дорожками, мраморными ступенями. Сейчас это мрачные дебри, заросшие диким, сорным мелколесьем, непроходимым кустарником, крапивой в рост человека. Школа заброшена. По данным Счетной палаты, с 2001 по 2018 год в России закрыто 27 тысяч школ. Из них 22 тысячи – в селе.

Эти фотографии сделаны в одной округе, на расстоянии не больше 3-4 километров. Не называю деревни, чтобы не бередить раны местных.

Того, что именуют социально-культурной инфраструктурой, разумеется, нет. Конечно, клуб уже не нужен – некому ходить, молодежи нет, местный пожилой народ – при телевизорах. Некогда добротное одноэтажное здание из красного кирпича, расположенное в низинке, заросло деревьями и кустарником так, что и сфотографировать нельзя.

Таким образом, более или менее ухоженное общественное пространство – добротный магазин на трассе, со всеми современными товарами, и – сельское кладбище. Оставшиеся в окрестных деревнях немногие жители ухаживают за могилами, приезжают родственники из районного и областного центров, из Петербурга. Как приехали мои троюродные сестры, чтобы положить цветы к могиле прадедушки и прабабушки – Николая Петровича и Анны Павловны Гусаковых, ушедших из жизни в 1967 – 1968 годах, в 80-летнем возрасте.

И что же? Что дальше будет? Как прогнозирует Центр экономических и политических реформ, «при сохранении нынешних тенденций» российское село через 17-20 лет исчезнет с лица земли.

Но как же так? Ведь у нас минимум 20 лет принимаются и действуют (?) программы развития села, агропромышленного комплекса. Главное, конечно, производство. Без восстановления сельскохозяйственного производства жизнь в деревню не вернуть.

За 8 лет, с 2013 по 2020 годы на развитие села было направлено 2,2 триллиона рублей.

Сколько денег ушло за предыдущие 12 лет, подсчитать не удалось. Зато известно, сколько потратим в текущие 5 лет. На развитие агропромышленного комплекса в 2020-2025 годах выделяется 2,33 триллиона рублей.

Повторим, объем затрат за 2000 – 2012 годы в точности установить не удалось.

Как они тратились? Возможно, их было недостаточно, и потому мы по сей день имеем разруху.

Возможно, этих триллионов было более чем достаточно для восстановления российского села, но они ушли неведомо куда. Мы, рядовые граждане, этого не знаем.

Поэтому послушаем человека знающего, авторитетного, известного в России. Василий Мельниченко – директор сельскохозяйственного предприятия «Галкинское» в Свердловской области, председатель российского общественного движения «Федеральный сельсовет». Недавно на You Tube канале «Спец» он раскрывал механизм и систему «освоения бюджетных средств», скажем так –  в отдельных частных случаях.

– Когда-то был совхоз «Ниценский», богатый, серьезный… Инвестор пообещал золотые горы, взял огромные кредиты в «Сбербанке» и других банках – на восстановление. Под эти кредиты Министерство сельского хозяйства выдало всевозможные субсидии и дотации… А итог работы нескольких лет таков: инвестор  организовал себе отличное охотничье хозяйство, с шикарными банями, саунами и так далее, куда, естественно, все областное руководство приезжает, хлопает ему и говорит, какой хороший руководитель… Инвестор решил, что здесь он больше не хочет работать и через разные махинации он все это продал одним, другим, третьим.

Село оказалось практически никому ненужным, оно же теперь ничего не производит и не будет производить, потому что настал конец производству.

Начали изучать имена и фамилии инвесторов, и мы увидели, что это все эти люди вхожи во власть: кто депутат, кто советник у губернатора и так далее.

ОПХ Пышминское, ОПХ Трифоновское, Грязновская птицефабрика, птицесовхоз Баранниковский – мне кажется, одни и те же люди разорили огромнейшие хозяйства, заполучив под это невероятно большие кредиты!.. Они нормально поживились и бросили эти хозяйства на произвол судьбы…

Сергей БАЙМУХАМЕТОВ.

Фото Дины БАЙМУХАМЕТОВОЙ.