100 ЛЕТ НАЗАД ЗАКОНЧИЛАСЬ ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА. ЧАСТЬ 7
При слове «басмачи» возникают сцены из кинофильмов – всадники в чалмах, косматых папахах, в халатах, с винтовками и саблями. И это так. Между тем, один из главных басмачей в свое время ходил в смокинге и фраке, дружил с кайзером Вильгельмом, имел награды Германской и Австро-Венгерской империй: орден Pour le Merite, Дубовые листья к ордену Pour le Merite, Железный крест 1-го класса, Железный крест 2-го класса, Крест За военные заслуги 1-й степени
Безусловно, Энвер-паша был самой необычной фигурой басмаческого движения. Вчера еще он – политик европейского масштаба, военный министр Турции, инициатор заключения союза с Германией и участия Турции в Первой мировой войне, кавалер высших орденов Германии и Австро-Венгрии, запечатлен на многих фотографиях с кайзером Германской империи Вильгельмом.
После поражения Турции и Германии в Первой мировой войне Энвер-паша бежал в Германию, затем переехал в Москву, в какой-то степени сблизился с большевиками. В 1921 году – делегат конференции народов Востока в Баку. В этом качестве и был направлен Советским правительством в Бухару. К тому времени ее легким штурмом взяли войска Фрунзе, и там была провозглашена Бухарская Народная Советская Республика. Страсти кипели: и коммунисты, и младо-бухарцы, и эсеры с меньшевиками, и вооруженные силы разного рода – Красная армия РСФСР, Красная армия БНСР, вооруженные жители в рядах народной милиции, басмачи… Энвер-паша провел переговоры с многими, в результате изменил правительству РСФСР, получил от свергнутого и изгнанного эмира Бухарского звание «Главнокомандующего Вооруженными силами ислама и наместник эмира Бухарского», начал формировать отряды басмачей, написал в Совнарком РСФСР письмо с требованием вывода Красной армии из Бухары.
Лозунг «Мусульмане всех стран, объединяйтесь!» не сработал
Как политик некогда большого масштаба, приверженный идеям пантюркизма и панисламизма, Энвер-паша выдвинул лозунг «Мусульмане всех стран, объединяйтесь!»
То есть решил, что необходимо что-то общее для разнородных и разноплеменных басмачей от Красноводска до Памира. И этим «что-то», по его разумению, могла быть только вера, религия. Его целям должно было способствовать и то, что он – зять султана Османской империи, который формально считался халифом – главой мусульман всего мира. На личной печати Энвер-паши значилось: «Верховный Главнокомандующий войсками Ислама, зять Халифа и наместник Магомета».
Однако идеологические построения пантюркизма и панисламизма, выношенные в образованных кругах почти европейской Турции, и среднеазиатская народная реальность – сильно отличались.
Сейчас некоторые исследователи пишут, что басмачи сами себя не называли басмачами (от слова «налет», «нападение»), а именовали себя «моджахедами» (борцами за веру). То есть акцентируются религиозные мотивы, что сейчас принимается как должное – на фоне событий конца XX и начала XXI века, на фоне современности. Думается, это научно некорректно – как минимум. Вольное или невольное приписывание к давним событиям, преувеличение мотивов и сюжетов, актуальных для современности, – вообще неправомерно, не говоря уже о том, что искажает историческую картину.
Религиозного противостояния в той Гражданской войне почти не было.
Ни в Средней Азии, ни, тем более, в Центральной России.
Да, в российской русской среде в определенных кругах называли большевиков «христопродавцами», «врагами православной веры», «палачами» – за их богоборчество, репрессии против церкви, расстрелы священников. Но, скажем честно (пусть это сегодня и прозвучит неприятно), широкие народные массы не рвались «защищать православную веру», официальная церковь не была популярна в массах, не была близка простому народу.
Если коммунистическая власть с самого начала объявила беспощадную войну православной церкви как вековой опоре самодержавия, то к мусульманам отношение было совершенно иное. В ноябре 1917 года в Москве проходил съезд мусульман-коммунистов, на нем зачитали приветственную телеграмму Совнаркома. В декабре 1917 года газеты напечатали обращение «Ко всем трудящимся мусульманам России и Востока», подписанное Лениным и Сталиным как наркомом по делам национальностей: «Отныне ваши верования и обычаи, ваши национальные и культурные учреждения объявляются свободными и неприкосновенными».
Это был рассчитанный ход для привлечения на свою сторону окраинного, во многом еще феодально-религиозного населения, где покушение на веру могло быть чревато неизвестными последствиями. В Туркестанской Советской Республике действовало Мусульманское бюро Коммунистической партии Туркестана. Председателем его был казах Турар Рыскулов, впоследствии, в 1926-1937 годах – заместитель председателя Совнаркома РСФСР.
Наступление коммунистического режима на ислам началось только с конца 1919 года (разрушение мечетей – с 30-х годов), но поначалу задело только европейские территории – Башкирию и Татарстан. В отдаленных краях Туркестана, Средней Азии были случаи репрессий против духовенства, но они вызвали сопротивление, и новая власть пошла на попятную. В январе 1920 года в Туркестанской республике создали комиссию по согласованию новых законов с шариатом и адатом, затем вернули ранее конфискованные земли, принадлежащие мечетям. Таким образом, азиатские народы не почувствовали в действиях большевиков целенаправленной угрозы своей вере, традициям, укладу жизни.
Как правило, идейно-религиозное противостояние генерирует интеллигенция. Но здесь старая и, тем более, новая интеллигенция как раз и связывали с большевиками надежды на выход из феодального средневековья – к прогрессу, к российской, европейской цивилизации. Надо еще отметить, что в кругах мусульманской интеллигенции некоторое распространение получил джадизм (от арабского слова «обновление») – то есть обновленный, модернизированный ислам, близкий к современному просвещению.
Словом, мобилизующий на войну призыв «Мусульмане всех стран, объединяйтесь!» не встретил в Туркестане широкой поддержки. Да, поначалу Энвер-паша сформировал несколько многочисленных отрядов и двинулся к Душанбе (нынешней столице Таджикистана). Но там он столкнулся с командиром другой, более многочисленной армии басмачей – Ибрагим-беком. На того призыв к мусульманской мобилизации под началом пришлого турка, да еще джадиста, не произвел впечатления. Ибрагим-бек фактически арестовал Энвер-пашу и его ближайших сподвижников, в основном турецких офицеров.
Далее свидетельства противоречивы. В таком виде (не то соперники, не то союзники) они и осадили Душанбе? По одним источникам, Энвер-паша сам взял город. По другим, это сделал Ибрагим-бек, причем, без боев.
В 1988 году в Душанбе вышла книга ветерана госбезопасности Абдулло Валишева «Чекистские были», в которой он рассказал о чуть ли не фантастической подоплеке тех событий, участником которых был. Обе стороны, и басмачи, и Красная армия понесли потери в боях на подступах к городу. Начальник Душанбинского гарнизона Владимир Мартыновский докладывал в штаб Туркестанского фронта: «Болезни и истощение вывели из строя 80% личного состава… Осуществить прорыв из плотного кольца окружения практически невозможно».
В той ситуации чекисты начали сепаратные переговоры с курбаши Ибрагим-беком, играя на его противоречиях с Энвер-пашой и еще одним полевым командиром – Али-Ризой. Чекисты предложили Ибрагим-беку власть в Душанбе, чтобы он управлял здесь от имени Бухарской Народной Советской Республики. Курбаши согласился. Другое дело, верили стороны сами себе, или, скорее всего, прикрывали словами взаимовыгодный договор. В итоге были спасены от уничтожения красноармейские части, они вышли из Душанбе, Ибрагим-бек снабдил их продовольствием, лошадьми и фуражом, обеспечил безопасный коридор для отступления и бескровно занял город.
После чего велел Энвер-паше и Али-Ризе убираться отсюда и остался единичным хозяином в Гиссарской долине. Есть сведения о стычках их отрядов.
Во всем этом нет ничего удивительного. В смутные времена подобное происходило всегда и везде. В той же Центральной России большевистская власть расстреляла своих же непокорных командармов Миронова и Сорокина, до смертельной вражды дошли отношения врагов большевизма Махно и атамана Григорьева.
Так что какого-либо единения, в том числе исламского, в рядах басмачей не было.
Энвер-пашу убили в 1922 году, а Ибрагим-бек совершал набеги из Афганистана до 1931 года. В 1931 году, когда он переправился на территорию Таджикской ССР, его захватили и расстреляли.
Против кого и против чего воевал Ибрагим-бек?
В истории знаменитого курбаши Ибрагим-бека есть еще один сложный момент, на который стоит обратить внимание.
Первым «дипломатическую блокаду вокруг молодой Советской республики» прорвал Афганистан. В 1919 году эмир Аманулла-хан провозгласил независимость Афганистана от Великобритании. РСФСР тотчас признал молодое государство. В том же году в Москву прибыло афганское посольство. Уже тогда афганцы были обеспокоены идеями «мировой революции», и в предварительный договор с РСФСР внесли пункт о нераспространении «мировой революции» в сторону Афганистана. В частности, о том, что РСФСР не будет покушаться на независимость Бухарского эмирата и Хивинского ханства – как буферных государств между РСФСР и Афганистаном. Не успели просохнуть чернила на договоре, как большевики нарушили его, вторгшись в Бухару и Хиву.
Аманулла-хан начал в стране европейские реформы (включая отмену чадры у женщин), за что и был свергнут. Восстание 1928-1929 годов возглавил «человек из наших краев», басмач из бывших отрядов Энвер-паши, таджикский крестьянин Хабибулла Калакани, известный под прозвищем Бачаи Сакао – Сын Водоноса. Советское ОГПУ решило его поддержать: «Появление на местном политическом небосклоне фигуры из низов чекисты восприняли чуть ли не с оптимизмом. Они даже неоднократно предлагали признать нового правителя и помочь ему». (Бойко В.С. Советско-афганская военная экспедиция в Афганистан 1929 года. Азия и Африка сегодня, № 7 – 2001)
Басмач Ибрагим-бек со своим отрядом влился в ряды повстанцев. То есть встал на «сторону трудящихся», против «самодержавного режима»?
Однако советское правительство решило поддержать Амануллу-хана, и объявило Сына Водоноса «агентом британского империализма». В Афганистан для борьбы с ним вошли отряды красноармейцев, переодетых в афганских декхан. Тем не менее, Сын Водоноса победил, стал эмиром Афганистана. Но у власти пробыл лишь 9 месяцев. Его сверг Мухаммед Надир-хан, провозглашенный шахом, затем королем Афганистана. Уж он-то с самого начала был признан нашей историографией и пропагандой «ставленником Британского империализма». Каковым и был в действительности, и лишь потом объявил нейтралитет. Глава басмачей Ибрагим-бек воевал против него два года. То есть исторически объективно, с «пролетарской точки зрения», был на нашей стороне?
И вполне вероятно, что его переправа в 1931 году на территорию Таджикской ССР была уже не набегом, а попыткой спастись от войск Надир-шаха.
Сергей БАЙМУХАМЕТОВ
(Продолжение следует.)
На снимках: Кадр из фильма «Белое солнце пустыни»; кайзер Вильгельм и Энвер-паша, 1917 год; Ибрагим-бек в машине ГПУ перед отправкой в Ташкент. Рядом с главарем басмачей сидит председатель ГПУ Таджикской ССР Иван Дорофеев, в центре, стоит, руководитель спецгруппы по поимке Ибрагим-бека таджикский чекист Абдулло Валишев, Сталинабад (ныне Душанбе), 1931 год.
