Елена Булова. Учителя в школе сражались за карикатуры, которые рисовал на них Александр Адабашьян

10 августа отмечает свой 76-й день рождения Александр Адабашьян. Этого артиста его друг Никита Михалков искренне считает «человеком поистине возрожденческого дарования». Адабашьян – не просто блистательный актер, снявшийся более чем в полусотне картин,  создавший образы Бэрримора в «Собаке Баскервилей» Масленникова, Берлиоза в «Мастере и Маргарите» Бортко, инженера Тимофеева в «Пяти вечерах» Михалкова, философствующего бомжа в […]

Сообщение Елена Булова. Учителя в школе сражались за карикатуры, которые рисовал на них Александр Адабашьян появились сначала на Московская правда.

10 августа отмечает свой 76-й день рождения Александр Адабашьян. Этого артиста его друг Никита Михалков искренне считает «человеком поистине возрожденческого дарования». Адабашьян – не просто блистательный актер, снявшийся более чем в полусотне картин,  создавший образы Бэрримора в «Собаке Баскервилей» Масленникова, Берлиоза в «Мастере и Маргарите» Бортко, инженера Тимофеева в «Пяти вечерах» Михалкова, философствующего бомжа в нескольких комедиях Суриковой. Он еще являлся  сценарист и  художник фильмов «Раба любви»,  «Кин-дза-дза!», «Свой среди чужих, чужой среди своих», «Родня», «Неоконченная пьеса для механического пианино», «Рецепт её молодости». Диапазон  возможностей Александра Адабашьяна поистине удивительный!

— Александр Артемович, недавно на российском экране появилась картина «Про Лелю и Миньку», к которой вы написали сценарий,  и в которой выступили художником. Она передает невероятное солнечное ощущение. В детстве снег был белее?

— Большинству людей в возрасте вообще присущ взгляд на жизнь, в котором и снег в детстве был белее, и искрился он иначе. Я  – не исключение. Я  не помню проливных дожей летом, не помню осенней слякоти, мне кажется, что погода всегда была безоблачной. Москва казалась широким и просторным городом. Мы проживали в доме на углу Нижней Масловки и нынешнего третьего кольца. Сегодня этого дома уже нет. И до горизонта, если посмотреть из окна,  виднелись двухэтажные старые дома. А сама улица была замощена булыжником, по ней проходили трамвайные пути.

Мальчишками мы  бегали «на другую сторону», к стадиону «Динамо». За любимые команды болели, а не воевали из-за них, как это происходит сейчас. То есть мы болели «за», а не против. И на трибунах сидели вперемешку – болельщики «Динамо» и «Спартака», подзуживая беззлобно над проигрывающей командой.

Естественно, мы дрались во дворах. Но были свои правила. А если  конфликт перерастал в междворовой, то тогда внутренние распри на время забывались. Водораздел проходил по границе «с нашего или не с нашего двора». И ты твердо знал, что имеешь право на защиту, если кто-то из чужого двора на тебя нападает.

— Первая сигарета случилась тоже во дворе?

— Отлично ее помню. Мне было лет 10 — 11. Сигаретки были тогда  такие коротенькие, белые, для мундштуков. И как опытные товарищи сказали, надо взять спичку, отломать от нее головку и вставить в мундштук, иначе вывалится. После двух затяжек, я понял, что мне не нравится курить.

— А как выглядела первая влюбленность?

— Я  лежал в ту пору  в больнице на платформе Яуза – тогда это был еще загород. И там была девочка Наташа, которая плакала, когда ее выписывали. Потому что она была из далекого далека, и по ее понятиям роскошь, в которой она жила в больнице, в том месте, откуда она приехала, была недоступна. Мы лежали по полгода. Наташа была коротко стрижена, мы гуляли на улице, она ходила в лыжной сине-красной шапочке. И очень мне нравилась…

— Как проявлялись ваши художественные таланты в школе?

— Я рисовал карикатуры на учителей. А они потом сражались в учительской за право оставить их себе. Узнал я об этом позже от учителя физики. Этого толстого дядечку я изобразил в ванной.

— Наверное,  вы в тот период изучали закон Архимеда.

— В любом случае, был огромный скандал. Матери надоело ходить в школу и краснеть из-за меня,  и вот, наконец, директор дозвонился до папы. Отец работал на очень высокой должности. В момент звонка он проводил важное совещание. Услышав, что ему следует немедленно прибыть, свернув заседание, он на служебном автомобиле примчался, уверенный, что я кого-то покалечил – глаз выбил или сонную артерию проткнул. Директор же объяснил папе, что выгнанный из класса ученик Адабашьян затеял в коридоре с выгнанным из соседнего класса учеником Грушевым побоище на швабрах. Отец, свернувший ради этой  потрясающей информации по-настоящему важное совещание, рассвирепел и попросил в случае повторения инцидента «расстрелять сына прямо во дворе» или «отправить его в колонию для малолетних преступников». Но его по мелочам не беспокоить.

— Ну, а есть педагоги, которых вы вспоминаете с любовью и благодарностью?

— Наш физик ставил мне двойки и колы, убеждая,  что  учить физику  надо, так как его предмет мне обязательно пригодится. Я же клялся, что если он из пар сделает мне годовую тройку, я никогда в жизни не буду заниматься его предметом. Но когда со второго курса института я угодил в ракетные войска стратегического назначения, то там прослыл одним из лучших, потому что в электротехнике разбирался хорошо. После демобилизации я  зашел к физику и рассказал о сим факте. Он прижал меня к груди, посмотрел влажным отеческим взором и… потребовал немедленно пройти с ним в девятый класс — убеждать новых молодых оболтусов о необходимости изучать его предмет.

Физику нам, кстати, преподавал кандидат наук. В армии оказалось, что у такого хорошего педагога я выучил ее не хуже, чем многие, которые у нас обладали высшими оценками, с незаконченным высшем образованием. Самые интересное, что в аттестате  у меня была пятерка только по труду, четверок – две, а остальное – твердые тройки. Но как показывает жизнь, образование, полученное мною по всем предметам, пригождается успешно по сей день.

Вообще, в той школе было много чисто детского шалопайства. Это сейчас все рассказывают, как страдали от несвободы, как мучались в школьные годы. Но на самом деле никакой несвободы я не ощущал, ни тогда, ни сейчас. И искренне не понимаю, когда и сейчас говорят о какой-то несвободе. Писать можно все, что думаешь, говорить, все что думаешь. И можно ездить, куда хочешь. Можно даже вообще уехать из страны, если что-то не нравится. Но ведь не едут.

Фото автора и из открытых источников

Сообщение Елена Булова. Учителя в школе сражались за карикатуры, которые рисовал на них Александр Адабашьян появились сначала на Московская правда.