Сергей Баймухаметов. Все мы вышли из деревни — кто будет отдавать ей долги?

13.08.2021 13:49

Mospravda.ru

Феномен управленческого мастерства или феномен формализма и очковтирательства: новая программа развития села с общим объемом финансирования в 1,255 триллиона рассчитана с точностью до 1500 рублей. Программа условно новая, поскольку представляет собой «отредактированную» Программу комплексного развития сельских территорий на 2020 – 2025 годы, принятую в 2019 году. Правительственная «Российская газета» тогда писала: «Селу обеспечат рывок… Президент […]

Сообщение Сергей Баймухаметов. Все мы вышли из деревни — кто будет отдавать ей долги? появились сначала на Московская правда.

Программа условно новая, поскольку представляет собой «отредактированную» Программу комплексного развития сельских территорий на 2020 – 2025 годы, принятую в 2019 году.

Правительственная «Российская газета» тогда писала: «Селу обеспечат рывок… Президент России Владимир Путин утвердил увесистый перечень поручений. Их реализация кардинально изменит качество жизни селян. На развитие сельских территорий направят 2,3 триллиона рублей».

Если точнее — 2,288 триллиона. Но когда счет идет на триллионы и сотни миллиардов, «мелочиться» не принято, цифры округляются.

Отметим: в постановлении правительства об утверждении Программы от 31 мая 2019 года черным по белому было написано: «Без изменений общего объема ее финансирования».

Однако потом началось что-то непонятное.

Через полгода, 29 января 2020 года, Минсельхоз выдвинул проект увеличения финансирования до 3 триллионов. То есть сразу – на 712 миллиардов.

А еще через две недели – наоборот. Новый проект предполагал уже сокращение финансирования. Аж на 1 триллион 33 миллиарда 352 миллиона. Больше, чем в два раза!

В итоге старую новую Программу недавно утвердили с сокращенным общим объемом финансирования — 1 254 648 001,5 тысячи рублей.

Фантастическая скрупулезность расчета. Не могут не умилять (или восхищать?) эти полторы тысячи рублей. После миллиардов и миллионов – полторы тысячи рубликов. Два с половиной килограмма молдавской черешни в магазине.

А что было до того? Был Приоритетный национальный проект «Развитие агропромышленного комплекса» на 2006 — 2008 годы.

Потом его преобразовали в Государственную программу развития сельского хозяйства на 2008 — 2012 годы с общим объемом финансирования 1,407 триллиона.

Затем была Программа на 2013 — 2020 годы – 1,5 триллиона.

И каковы результаты за 15 лет действия грандиозных на бумаге планов? (Историческая справка специально для молодых современников: через 15 лет после опустошительной Второй мировой войны в СССР было восстановлено разрушенное хозяйство, запущен первый в мире искусственный спутник Земли и совершен запуск на орбиту Земли первого в мире космического корабля с человеком на борту.)

К 2013 году количество школ на селе, по сравнению с 2000 годом, уменьшилось в 1,7 раза, больничных организаций – в 4 раза, амбулаторно-поликлинических учреждений – в 2,7 раза.

Из выступления председателя аграрного комитета Государственной думы Владимира Кашина в 2017 году:

«Среднее расстояние до фельдшерского-акушерского пункта на селе составляет 80 километров. Сколько нужно проехать, чтобы получить первую помощь? А если инфаркт? А если что-то другое? За последние 20 лет с лица земли исчезли 34 000 деревень. Еще в 10 000 деревень сегодня меньше 8 жителей. Если говорить о газификации, 95 000 деревень ее не имеют. Если говорить о качественном водоснабжении, то это только 5%. Люди не видят перспектив жить в деревне. Работы нет, инфраструктура отсталая. 30 000 деревень не имеют дорог с твердым покрытием. Чуть-чуть развезло – пожарная машина с трудом проезжает, не говоря уже об автобусном сообщении».

С тех пор прошло еще четыре года. Специалисты Центра экономических и политических реформ предрекают к 2033 — 2036 годам окончательное умирание российской деревни.

В конце 2020 года правительство установило новые признаки неиспользуемых земель. В докладе говорилось, что общая площадь земель сельхозназначения — пашни, сенокосы, пастбища, сады, виноградники, внутрихозяйственные дороги, коммуникации, мелиоративные защитные лесные насаждения, водные объекты, площади под зданиями, сооружениями, используемыми для производства, хранения и первичной переработки продукции — 382,5 миллиона гектаров. В том числе сельхозугодий – 197,7 миллиона гектаров.

Не используется — 76,3 миллиона гектаров. Это полторы территории Франции.

Заброшенный кормоцех заброшенного свинокомплекса

Кто получал и получит триллионы, выделяемые на «развитие села»? Общеизвестно — так называемые агрохолдинги. Это большие компании, аффилированные с властью, с чиновничеством. По данным Счетной палаты, фермерам достается лишь 2% государственных субсидий.

Здесь речь о субсидиях прежде всего для производства сельхозпродукции. Крестьянские фермерские хозяйства (КФХ) дают 13% общего объема. Еще 35% — личные подсобные хозяйства (ЛПХ). Остальное — все, что продается в городских магазинах — обеспечивают импортеры и агрохолдинги. С их уже налаженной системой доставки от поля и скотного двора – до прилавка.

Ни КФХ, ни, тем более, ЛПХ не будут заниматься «обустройством сельских территорий». Каждому хозяину, дай бог, свое дело сохранить и свою усадьбу обиходить.

Значит, эта экономическая и социальная задача в той или иной степени возлагается на агрохолдинги. Начиная с трудовой занятости населения. Тут две стороны. У нас ведь безработица каким-то образом сочетается с нехваткой рабочих рук. Сельские жители, разумеется, нуждаются в зарплате. Крупные сельхозпредприятия – в доярках, механизаторах. Кто работает и будет работать в этих агрохолдингах при их дальнейшем развитии? Гастарбайтеры из бывших республик СССР? Полтора месяца назад Минсельхоз планировал завозить рабочих-мигрантов чартерными поездами – на уборку урожая. Но сезонные кампании заканчиваются, а сельское производство остается. Пять месяцев назад депутат Госдумы Владимир Жириновский предлагал: «Дадим им жилье в пустующих деревнях России, пусть там живут. Они же хорошие земледельцы. А у нас сколько пустующих земель с готовыми домами?»

Понятны объявления в Москве: «Приглашаем на работу дворников, кровельщиков, рабочих комплексной уборки. Бесплатное проживание, бесплатная спецодежда, бесплатная регистрация».

Такие же объявления — уже и на деревенских сегментах интернета. Например, в деревню Большая Драгунская, Орловская область, приглашаются доярки: «Обеспечим жильем, можно проживать со своей семьей».

В Кунгурском районе Пермского края дояркам обещают: «Обеспечение жильем, медицинское обеспечение, условия для детей».

В деревню Кочетовку, Тамбовская область, зовут трактористов-механизаторов: «Полный соц. пакет, предоставление жилья — дом со всеми удобствами на постоянное (! – С. Б.) место жительства, семья приветствуется!»

Благоустроенная квартира в деревне! Приглашаются и мигранты из Центральной Азии, и местные, живущие в поселениях, отдаленных от сельхозпредприятия.

То есть речь о концентрации сельского населения вокруг производственных структур.

Было и есть два пути. Первый — производственные мощности направляются в населенные пункты и там создаются отдельные бригады, фермы, школы, медпункты, клубы. Второй — население концентрируют вокруг крупных животноводческих комплексов и машинно-тракторных парков, в больших селах с соответственной социальной инфраструктурой. В СССР до 70-х годов действовали оба варианта. Потом малые деревни объявили «неперспективными», что вызвало волну общественного тихого протеста — в основном, в художественной литературе и, в дозволенных пределах, в публицистике. Но жизнь была неумолима — молодежь покидала село. Несмотря на постановления власти и всесоюзные государственно-пропагандистские кампании: «Где родился – там и пригодился».

Эксперты из Института экономических и политических исследований, анализируя проект Программы, в 2019 году предупреждали: «Новая политика может оказаться ориентированной на инициативы крупного бизнеса. А он предсказуемым образом будет выступать с предложениями по строительству агрогородков и их обустройству за счет госпрограммы».

То есть крупный агробизнес не будет обустраивать (он их и раньше не обустраивал) маленькие деревни? И вообще – не принимает их в расчет?

А надо ли пытаться их сохранить, тратить силы и деньги напрасно? Большой сельхозбизнес на современном этапе прагматично прав? Все остальное – лирика, плач интеллигенции по «русской деревне»? Как в советские времена острили: все мы вышли из народа – но почему-то никто не хочет в него возвращаться…

Давно уж пора говорить иначе и всерьез: все мы вышли из народа, из деревни – кто будет отдавать им долги?

Сельский люд хочет трудиться и жить в современных цивилизованных условиях. Скоро уйдет ныне еще работающее старшее поколение, с детства привычное к печному отоплению и дощатым сортирам на морозе – и никого уже в деревню силой не загонишь. Только благоустроенное жилье, в большом селе, агрогородке, с социально-культурной инфраструктурой.

Возможно, когда-нибудь и мы придем к уютным малым деревням, семейным фермам среди живописных рощ и полей – полностью, абсолютно благоустроенным по меркам современной цивилизации, созданным по воле и желанию частных лиц, хозяев своей земли, своей жизни и судьбы. С мгновенным доступом в любую точку района или области по современным автодорогам. Пока же – неприглядная реальность.

Есть ли у составителей Программ общие представления, мысли о философии развития села в современном российском мире, о стратегии? Или переписываем из документа в документ одно и то же, выделяем триллионы, не знаем (или знаем?), куда они уходят, а в итоге все то же – разруха и запустение.

Вопросов много. Что ответят на них, и могут ли в принципе ответить на них наши умы из правительства, которые Программу в 1,255 триллиона рассчитали с точностью до 1500 рублей?

Сергей Баймухаметов.