Третье рождение завода «Москвич»: как сейчас работает конвейер?

«ЮВК» продолжает серию публикаций о легендарном предприятии

…Мы спускаемся в заводские цеха «Москвича». Шум, запах масла и особое заводское тепло охватывают нас, едва мы переступаем порог цеха. Сопровождающий журналистов Максим Клюшкин идёт впереди быстрым шагом. За ним, боясь пропустить что-то важное, спешит человек с раскрытым блокнотом. Этот человек я.

Пост №1

 — Идём к главному конвейеру, на первый пост, — кричит сквозь шум Максим.

Толпа журналистов движется вдоль длинной стеклянной стены, огораживающей часть цеха. За стеклом сидит многое множество технических специалистов «Москвича», не отрывающих взгляд от компьютеров (лишь одна девушка с желудёвыми глазами мельком глянула на нас). Это верное решение: не отрывать работников ИТР далеко от производства. Рабочие и техническая интеллигенция находятся вместе. Это даёт важное ощущение единства — делаем одно дело.

Мы идём по узкой дорожке, огороженной от цеха низкой сетчатой оградой. На перекрёстках упираемся в железные калитки, открывающиеся на себя, чтобы идущий человек не вывалился по инерции наружу, на проезжую часть цеха, толкнув калитку от себя. Пространство, где расположен главный конвейер, столь огромно, что в нём можно прятать города. Конвейер с разноцветными автомобилями движется неторопливой железной змеёй длиной 480 метров.

Подходим к посту №1 (прямо как в Мавзолее). Это начало. Рабочие отдирают плёнку с машинокомплектов, прибывших из Китая. Моют, готовят их к сборке. На следующих постах конвейера — осмотр качества (по дороге в тысячи километров может случиться всякое).

 — Задняя ось поехала. Новенькая, по дискам видно, никогда не работала, — показывает Максим на заднюю балку с тормозными дисками.

Балку везёт робот-доставщик. Ну это сон! Тележки с автопилотами снуют туда-сюда без людей, прямо как в фантастических фильмах. Маршрут заложен в компьютерную программу, автопилот лазером считывает схему движения (роботы доставляют со склада все узлы на конвейер). Со второго этажа спускаются на лифте кузова «Москвичей». Ползут по конвейеру дальше.

— Земля в Москве дорогая, завод построен в два этажа. Да ещё минус первый, — говорит Максим.

Работников отвлекать нельзя

На минус первом этаже проводят испытания всех машин после сборки. На испытательном треке 15 видов покрытий, имитирующих различные, самые тяжёлые, условия дороги.

 — Нельзя снимать! — вдруг растопырил руки, как будто хотел поймать курицу, Максим. — Я сам не знаю, что это за машина. Может, новая модель. Пока секрет.

Мой фотограф пытался снять тележку с автомобилем, наглухо задраенным плёнкой. Секреты на производстве нужны (это-то я понимаю, не беспокойтесь). Но без лишнего фанатизма. По заводу, например, нас сопровождали сразу три человека: пресс-атташе «Москвича» Татьяна Осипова, руководитель проектов завода Максим Клюшкин, ещё какой-то неизвестный. Нужно ли говорить, что с рабочими мне так и не дали поговорить. Как ни просил.

 — Не надо отвлекать работников. — А в перерыве? Я хочу «встать в ботинки этих людей», узнать информацию из первых рук, — говорю. — Нельзя, — отвечают. — У сотрудников два технических перерыва по пять минут. Им нужно отдыхать.

Работают кудесники

Отдыхать действительно нужно. Работа на «Москвиче» тяжела и монотонна. Представьте: конвейер всё время непрерывно движется. За те несколько секунд, что автомобиль перед тобой, нужно успеть проделать все операции. Спроси опять, и я опять отвечу: на «Москвиче» работают настоящие кудесники. Имя им — капитан одержимость.

Профессиональные умения почти 700 операторов конвейера «Москвича» поражают. С восторгом дикаря смотрел я на двух рабочих, соединяющих кузов с мотором. Огромный двигатель подъехал на конвейере и стал под кузов. Раздался звук, похожий на удар хлыста, и 80 отверстий двух сложнейших конструкций — кузова и мотора — соединились с точностью до микрона. Рабочие ещё шли по бокам движущегося автомобиля быстрым шагом, что-то подкручивая на ходу под открытым капотом, а сзади уже надвигались новый кузов и новый двигатель. Здесь это называют постом «свадьбы» (будет покрепче, чем у людей: две половинки соединены навечно).

Современное производство контролируется электроникой. На всех постах конвейера висят компьютеры. В программу заложены параметры сборки. Компьютер контролирует весь процесс, вплоть до количества оборотов электрического гайковёрта. Всё в порядке — загорается зелёная лампочка, автомобиль движется по конвейеру дальше. Если сбой, загорается красный. Блокируется и останавливается весь конвейер.

 — Человеческий фактор мы сводим к нулю, — говорит Максим.

Как рождается российская машина

 — На этом посту устанавливают российский VINномер, — говорит директор по развитию проектов «Москвича».

Российский VIN — что паспорт для человека: в нём вся информация о машине. С этого момента, скажу торжественно, перемена участи автомобиля. Родилась российская машина. По конвейеру ползут и ползут автомобили без дверей.

 — Зачем их снимают? — спрашиваю. — Чтоб операторам удобнее работать было: больше места на конвейере и в салон удобнее подлезть. Позже на установленных дверях крепят резиновые нашлёпки, чтобы не оббивать двери при открывании-закрывании.

За качеством сборки на «Москвиче» следят строго. В чек-листе каждого автомобиля более 100 пунктов проверки качества: сход-развал, пучок фар, внешний вид… И пятое-десятое, и двадцатое-тридцатое (на наших глазах машины «принимали душ» под давлением: проверялась герметичность салона). Только после того, как автомобиль, как здесь говорят, становится полностью «зелёным», его отправляют на склад готовой продукции. Если выявляются недостатки, машину отправляют в ремонтную зону, где и доводят до ума.

В рабочей столовой

 — А здесь мы готовим будущих работников. У нас четыре школы мастерства. Прежде чем допустить человека к работе, он обязательно проходит трёхнедельную подготовку. Обучаем не как в институте, а на реальном продукте, — говорит Максим.

Останавливаемся на участке с тренажёрами. Просунув руки в глухой ящик, нужно вслепую на время подобрать нужные разъёмы к нескольким штекерам (именно так, вслепую, монтируют электропроводку в машине). Или вилами многотонного погрузчика закрыть спичечный коробок. Работу нужно довести до автоматизма (в этом случае действительно лучше учиться «в полях», чем в университетах).

 — А могу, — спрашиваю, — я пообедать в рабочей столовой?

Я был столь голоден, что, кажется, мог бы укусить тигра. Не скрою и того, что наконец-то хотел поговорить с рабочими наедине. Но меня не оставляли одного.

 — Это гость, — говорит пресс-атташе завода Татьяна Осипова кассирше в столовой, когда та просит меня показать заводской пропуск.

Для работников завода обеды — сущие копейки («Москвич» всё доплачивает). Но и я, заплатив полную стоимость, потратил лишь 270 рублей: салат, кусок пирога, домашний лимонад, паста болоньезе (в этот день в рабочей столовой была итальянская кухня; бывает и русская, и грузинская). — Приятного аппетита! — говорит пресс-атташе. — Угу-угу, — отвечаю я с выражением голодной жадности на лице.

В столовой две раздачи (одна не успевает). Чистота, салфетки, сверкающие приборы. Большой выбор блюд. Как в хорошем кафе. …Отобедав, двинули опять в цех.

(Продолжение в следующем номере)