Чистый воздух и чаепития. Как проводили время на даче в XIX веке
Слово «дача» появилось в русском языке ещё в начале XVIII века. Дачей называли земли, подаренные царём.
Один век сменяет другой, а в тёплое время года нижегородцы всё так же любят отправиться за город. Вот только в XIX веке у дачников не было никаких огородов, и на даче было принято только отдыхать, наслаждаться чистым воздухом и чаепитиями.
Слово «дача» появилось в русском языке ещё в начале XVIII века. Дачей называли земли, подаренные царём. Пётр I раздавал участки вблизи Петербурга своим иногородним подданным, чтобы те могли жить своим домом и быстро прибыть ко двору. Близкое к современному значение слово приобрело в начале XIX века, когда дачами стали называть летнее жильё за чертой города.
Мыза: от фермы до теремов
Первые нижегородские дачные посёлки возникли по высокому берегу Оки над старинным урочищем Слуда в конце XIX века. Сейчас это территория Нижнего Новгорода, а в середине позапрошлого века это место было далеко за чертой города. Тут были живописные помещичьи поля, луга и перелески, вдоль которых бежал шоссейный тракт – он, как и сегодня, в Ольгино разбегался на Арзамас и на Муром.
Местечко для дач было уютное: соседние населённые пункты были немноголюдны – Мыза и Щёлоков хутор. Мызой и окрестностями владел председатель нижегородского суда, действительный статский советник Карл Ребиндер. Прибалт по происхождению, он имел стадо породистых коров, которых держал на специальной молочной ферме близ берега Оки. Работниками фермы были латыши, которые и окрестили ферму привычным им словом «мыза». Позднее Ребиндер отдал эту землю в приданое за правнучкой Еленой Рубинской, которая вышла замуж за чиновника и писателя Павла Ивановича Мельникова (Мельникова-Печерского). Молодые завели усадьбу в Ляхове, ферму держать не стали, но название осталось.
А вот бывшее загородное имение однорукого нижегородского полицмейстера Антона Махотина в 1870-е годы приобрёл купец-бакалейщик Михаил Щёлоков, который держал неподалёку сахарный завод и оставил нижегородцам на память названия «Щёлоковский хутор» и «Сахарный дол».
Вот между Мызой и Щёлоковым хутором в 1880-х годах прямо на Арзамасском тракте и построили для проезжающих постоялый двор с трактиром. Заведение было в высшей степени приличное, а трактирщик – сметливым. Заметив, что городская платёжеспособная публика любит загородные пикники и требует обслуживания, а то и аренды летних помещений, он построил неподалёку в живописном месте над Окой павильон и начал сдавать его. Место понравилось, и в 1890-х годах здесь многие хотели иметь своё летнее местечко – земля была выкуплена и нарезалась под дачи. Правда, собственный дом не все могли себе позволить, поэтому большинство участков застраивалось и сдавалось в аренду. Уже через три-четыре года, как пишет краевед Дмитрий Смирнов в своей книге «Нижегородская старина», «Мыза покрылась постройками аляповато-дачного стиля, сдаваемыми в аренду на сезон или на месяц». Аляповато-дачный стиль конца XIX века – это подражание ропетовскому теремному стилю с его башенками, крылечками, резными причелинами.
Мызинскими дачниками были весьма небедные нижегородцы: дворяне, купцы, банковские и судейские служащие. Некоторые отправляли на дачи семьи, а кто-то и сам жил с домочадцами, каждое утро выезжая в город на службу, а вечером успевая вернуться как раз к самовару.
Из известных мызинских дачников можно вспомнить писателя Анатолия Мариенгофа, чьей матери принадлежал деревянный дачный дом №664 на участке №3. Интересно его описание летней дачной жизни в романе «Циники»: «Мне шестнадцать лет. Мы живём на даче под Нижним на высоком Окском берегу. В безлунные летние ночи с крутогора широкая река кажется верёвочкой. На вёрсты сосновый лес. Дерево прямое и длинное, как в первый раз отточенный карандаш. В августе сосны скрипят и плачут. Дача у нас большая, двухэтажная, с башней. Обвязана террасами, верандами, балкончиками. Крыша – весёлыми шашками: зелёными, жёлтыми, красными и голубыми. Окна в резных деревянных мережках, прошивках и ажурной строчке. Аллеи, площадки, башня, комнаты, веранды и террасы заселены несмолкаемым галдежом».
Черноречье: «Нижегородская Ялта»
Второе по времени возникновения дачное местечко неподалёку от Нижнего Новгорода – выселки села Чёрного, Растяпино, Жёлнино, Бабушкино и Красная Горка. Коренное население Черноречья, уходя с весны до осени в отхожий судоходный промысел, оставляло домочадцев с наказом приспособлять свои дома под сдачу дачникам. Переоборудование было незатейливым: пристраивали летние террасы, сооружали летние кухни на участке и ретирады, то есть туалеты. Учитывая наличие железной дороги и скромный ценник на аренду, сюда потянулись служащие и интеллигенция. А чернореченцы, узнав, что зарабатывать можно на обслуживании дачников, окончательно забросили свой речной промысел.
Сосновые леса, берёзовые и дубовые рощи, полноводная Ока, рыбные озёра-старицы и речушки, ягодники и песчаные пляжи, чистый воздух – всё это привлекало внимание гостей, любящих прогулки, купания, сбор грибов и рыбалку. Черноречье вскоре получило неофициальный статус курорта и название «Нижегородская Ялта». Особым местом притяжения у молодёжи служила железнодорожная платформа. К приходу очередного поезда на перроне скромного вокзала собиралась нарядная дачная публика. Каждый вечер устраивалось гулянье по платформе станции в ожидании курьерского поезда, который проносился мимо, не останавливаясь, около двух часов ночи.
Как пишут краеведы, к началу летнего сезона 1886 года все лучшие дома Черноречья арендовались солидными клиентами из Нижнего: например, прокурор окружного суда Николай Безе снимал флигель у крестьянина Ивана Лапшина. Среди дачников были нижегородские банкиры, члены окружного суда, полковники и подполковники военной службы, адвокаты и следователи, жандармские офицеры, купцы и даже дворяне. В 1908 году недвижимость подорожала: дачи, украшенные наличниками с затейливой резьбой, балкончиками, с верандами, застеклёнными цветными витражами, – 2500 руб.
Среди дачников были писатели Владимир Короленко (отдыхал летом с 1886-го по 1896 год), Максим Горький (был дачником в мае – июне 1903 года) и выдающийся учёный, изобретатель радио Александр Попов (отдыхал летом с 1889-го по 1898 год). Все они приезжали в Черноречье с семьями. Кстати, может, Горький именно там и вдохновился для написания пьесы «Дачники»: «Вечер, уже зашло солнце. Под соснами Басов и Суслов играют в шахматы. На террасе Саша накрывает на стол к ужину. С правой стороны из леса доносятся хриплые звуки граммофона...»
Места для демократов
Местность Кстова, Великого Врага на Волге и Гнилиц на Оке стали привлекать дачников чуть позже, чем Мыза и Черноречье. После Всероссийской промышленно-художественной выставки в Нижнем Новгороде в 1896 году Общество финляндского перевозного пароходства стало испытывать нехватку пассажиров. Тогда фирма и пустила часть пароходов до этих нижегородских окрестностей. К концу 1890-х годов число дачников исчислялось сотнями.
Это были самые демократичные отдыхающие: мелкие служащие, педагоги, интеллигенция. Они не могли оплатить дорогую дачу, а потому просто снимали этажи и комнаты в домах зажиточных волжских и окских крестьян-речников.
Продукты можно было дёшево купить у местных жителей, а виды отдыха очень напоминали отдых дачников более дорогих Мызы и Черноречья – прогулки, рыбалка, сбор грибов и ягод, купание в реке.
Советы от дачников XIX века
Как сделать простое птичье пугало и спасти урожай ягод.
Два небольших кусочка зеркала склеиваются задней стороной, а между ними – шнурок для подвешивания. Вращаясь на ветру и пуская световые отблески, зеркало напугает птиц.
Как сделать долговечные цветочные палочки и ярлычки.
Часть колышков, которая будет в земле, надо опустить на несколько дней в известковую воду, а затем – в раствор соляной кислоты. Дерево станет твёрдым, как камень.
Как уберечь цветочные кадки и горшки от пересыхания, гниения и порчи.
Не ставьте эти ёмкости на землю, но устройте под ними пустоту, установив горшки и кадки на специальные подставки.
Как должно есть землянику.
Кто не пил кофе, заедая его земляникой, тот не знает настоящего вкуса ни кофе, ни земляники.
