Тайны башни Лисьей горы

…Казалось бы, о самом известном сооружении Нижнего Тагила, его архитектурной доминанте — башенке на вершине Лисьей горы – тагильчанам известно всё. И то, что построена она была в 1818 году, и что за 197 лет своего существования она успела послужить городу в самых различных качествах: сторожевой башней, метеорологической и астрономической обсерваторией, пожарной каланчёй, наблюдательным пунктом, радиоретрансляционным центром, и просто туристической достопримечательностью. И всё-таки в истории этого сооружения до сих пор остаётся много неизвестного. Мы не знаем ни архитектора, по чьему проекту была выстроена башня, ни точного времени её строительства, ни её первоначального предназначения. Попробуем собрать все известные нам факты, связанные как с самой горой, так и с башней… …О самой Лисьей горе известно достаточно много. В конце XVII века, когда были открыты месторождения железа на Магнит-горе, окрестности были исследованы и описаны весьма поверхностно. Более детально близлежащие горы были изучены не ранее 1700 года, когда «сын боярский» Михаил Афанасьевич Бибиков начал строить государевы заводы на реках Тагил и Выя. Тогда же были взяты образцы пород «…в местах разных Магнитовой горы, близи и в отдалении от оной… а так же гор ближайших». Образцы изучили, но присутствия в них каких-либо полезных ископаемых не выявили. Спустя два года, сдавая недостроенный завод, Бибиков в одном из донесений напишет: «…под горою, что близ плотинного места, ставлена мною застава, да межевой столп…» Следующее упоминание о Лисьей горе встречается более чем через сто лет. В 1808 году в донесении на имя Николая Никитича Демидова заводской приказчик Г. И. Матвеев писал, что для наблюдения за лесными пожарами на вершине Лисьей горы «…поставлен дощатый шалаш, глаголь со железным колоколом, да два сторожа». Выходит, что все предпосылки для появления на горе капитального строения противопожарного профиля налицо. Однако если взглянуть на них с точки зрения хозяйственника, какими Демидовы несомненно являлись, то для наблюдения за возгораниями в заводском посёлке и окрестных лесах вполне можно было обойтись и деревянной каланчёй. И даже вовсе без какого-либо строения, так как высота Лисьей горы составляет 296 метров, и с её макушки весь посёлок было видно и так. Есть и другие детали, которые ставят под сомнение общепринятое назначение этой постройки в качестве наблюдательного поста. Так, например, внутри башни нет ни печи, ни камина, ни места для них. Где и как в таком случае согревались сторожа зимой — непонятно. По одной из версий в случае пожара в каком-либо из заводских районов, на башне с нескольких сторон вывешивались сигнальные шары диаметром около метра, и число этих шаров соответствовало номеру района заводского посёлка. Если, к примеру, случался пожар в районе, которому был присвоен 4-й номер, то на башне, со всех четырёх сторон, должно было быть вывешено по четыре шара. Но хранить 16 метровых шаров внутри башни просто негде. Шары же меньшего размера вряд ли были хорошо различимы с большого расстояния. И, наконец, не слишком ли вычурная получалась эта пожарная каланча? С портиками, кованными оградительными решётками, ротондой… Всё это наводит на мысль о том, что первоначальное назначение башни было иным. Но каким?.. …Несколько лет назад интересную версию высказали тагильские краеведы, изучавшие переписку Н. Н. Демидова с Д. Н. Дурново. В одном из писем, написанном весной 1813 года, Николай Никитич писал: «…А в ознаменование победы русского духа и русского оружия, имею намерение воздвигнуть часовню вблизи завода, в Тагильске, да ещё не выбрал места где». Речь в письме шла о победоносном завершении изгнания наполеоновских войск из России. Как известно, Н. Н. Демидов вместе со старшим сыном Павлом принимал участие в Бородинском сражении во главе сформированного им полка ополченцев. Без сомнения, в ходе Отечественной войны 1812 года не обошлось и без демидовского железа. Поэтому идея Николая Никитича вполне понятна. Другое дело, что построить часовню где бы то ни было на территории Российской империи было нельзя. Императорские указы от 1707 и 1722 гг. без какого-либо ограничения не только запрещали строительство новых часовен, но и требовали разобрать все уже построенные. Люди, особенно в удалённых от городов поселениях, роптали и писали прошения в Святейший Правительствующий Синод, пытаясь сохранить часовни. Пять лет спустя официально было разрешено восстановить прежние часовни и даже строить новые, но уже в 1734 году был подтверждён указ 1707 года. В самом начале XIX столетия закон снова смягчили, но серьёзные проблемы оставались вплоть до 1853 года. Реализовал ли Николай Никитич свой замысел? Официальная история говорит что нет, и башня на Лисьей горе появилась лишь в 1818 году, о чём указывает надпись на чугунной плите в облицовке цоколя. Так ли это? Мы уже публиковали изображения Лисьей горы, сделанное Григорием Петровичем Гельмерсеном, который бывал на Урале дважды – в 1826 году, будучи чиновником Министерства финансов, и в 1834 году в должности горного инженера. В ходе своей первой поездки в наши края, Гельмерсен и сделал этот рисунок Обратите внимание на сооружение на вершине Лисьей горы. Мы умышленно выделили его и обработали различными фильтрами, чтобы исключить искажения от возможного слияния цветов. Согласитесь, сооружение больше походит на часовню, чем на пожарную (сторожевую) башню со сложной системой сигналов. Выходит, первоначально на Лисьей горе была построена часовня?.. Но здесь сразу возникает ряд вопросов. Во-первых. Если это была действительно та часовня, о которой Николай Никитич Демидов писал зятю, то зачем понадобилось кардинально перестраивать её? На картине Павла Петровича Веденецкого «Тагил зимой», написанной в 30-е гг. XIX в., мы видим уже совсем другую башню. К слову, на картине мы можем видеть, что по углам второго яруса башни расположены какие-то шарообразные предметы, по одному с каждого угла. Уж не та ли это пожарная сигнализация, про которую рассказывают тагильские историки? Один шар – значит, возгорание происходит в районе № 1. А район №1 — это территория, на которой находились завод, плотина, заводоуправление, оба провиантских склада, Входо-Иерусалимский Собор, дом главного управляющего заводами. Но на картине не видно, чтобы в этом районе что-то горело. Так, может, эти шары выполняли какую-то иную функцию?.. Во-вторых. Если на чугунной доске значится дата постройки сооружения 1818 год, не совсем ясно, в честь какого события была возведена часовня. Если в честь победы в войне 1812 года, как того и желал Николай Никитич, то слишком поздно: всё-таки шесть лет прошло. Если часовню возвели в честь другого события, то не менее интересно выяснить, в честь какого. В истории Нижнего Тагила 1818 год ничем особым не выделяется. А в истории семьи Демидовых в этот год действительно произошло событие, достойное того, чтобы быть отмеченным часовней. 27 марта 1818-го в Париже скоропостижно умерла Елизавета Александровна Строганова – жена Николая Никитича Демидова. Можно, конечно, возразить, что с 1813 или 1814 года супруги Демидовы находились в разводе, и жили порознь, а, следовательно, с какой стати Николаю строить в память о бывшей жене часовню. Но, во-первых, слухи о разводе были сильно преувеличены, а во-вторых, несмотря на то, что союз Николая и Елизаветы со стороны выглядел браком по расчёту, на самом деле он был и браком по любви. Разрыв отношений между супругами, о котором писали некоторые современные историки, действительно был. Но продолжался ли он до конца жизни Елизаветы Александровны, это вопрос. Известно, что Николай и Елизавета ссорились весьма часто, подолгу живя врозь после ссоры. Но в каждом случае Елизавета не переставала гордиться делами мужа, его репутацией, продолжала любить его и каждый раз искала пути к примирению. Это подтверждают и её письма к супругу и родственникам, это подтверждают и воспоминания современников… …В начале «нулевых» французский коллекционер Ж. Вернье по случаю приобрёл небольшую часть личного архива баронессы Строгановой-Демидовой. Большинство предметов представляло собой приглашения на различные светские мероприятия, но среди бумаг оказалось и несколько писем, написанных Елизаветой Александровной в 1815 – 1817 годах своим родственникам и мужу. В одном из писем Николаю Никитичу баронесса предавалась воспоминаниям о начальном периоде их совместной жизни и, в частности, о посещении ими в Париже дворца Во-ле-Викон герцогов Шуазель-Прален.   В письме Елизавета вспоминает, как они вместе любовались заходом солнца «…поднявшись по винтовой лестнице в ротонду на куполе», и предлагает «Николя» повторить это «приключение». Воспоминания о посещении роскошных дворцов, парков и замков Парижа в письмах Елизаветы Александровны были одной из любимых тем и, в общем-то, ничего необычного в этом нет. Но вот любопытное совпадение: в башенке на Лисьей горе есть и винтовая лестница, и ротонда, и место, откуда можно любоваться заходом солнца. Кстати, первоначальный проект памятника на могиле Елизаветы Александровне Строгановой-Демидовой в Париже на кладбище Пер-Лашез также представлял собой мраморную ротонду, из которой в склеп вела винтовая лестница. В окончательном варианте ротонда была заменена портиком… Ещё одна деталь. До революции шпиль нашей башни венчал флюгер в виде архангела Михаила, который, помимо всего прочего, является также хранителем ключей от Небесного Царства. Для пожарной каланчи не совсем уместное украшение, не находите? …Кстати, этот флюгер – ещё одна загадка башни на Лисьей горе. Кем он был изготовлен и когда, почему был снят, и где в настоящее время находится — неизвестно не только простым тагильчанам, но и многим краеведам… …Подводя итоги этого небольшого исследования, нам остаётся только выдвинуть свою версию истории появления башни на Лисьей горе. Получается следующее: — в 1818 году на вершине Лисьей горы в память о скончавшейся супруге по распоряжению Н. Н. Демидова возводится часовня; — получить разрешение от Синода на освящение этой часовни Демидовым не удаётся, и после 1826 года она перестраивается в сооружение культурно-мемориального назначения; — в дальнейшем мемориальное значение башни было нивелировано, и её начали использовать для других целей (астрономическая и метеорологическая обсерватория, пожарная каланча и др.). Насколько данная версия близка к действительной истории башни, мы не берёмся судить. Но в случае, если башня Лисьей горы имеет какое-то отношение к памяти Елизаветы Строгановой, то становится более-менее понятно расположение памятника Николаю Никитичу, перенесённого на площадь перед заводоуправлением.