«В Новосибирске, похоже, собственный УК». Почему так сложно наказать за издевательства над животными
Жители новосибирского Академгородка добиваются наказания виновных в массовом убийстве кошек. Они подозревают двух девушек, одна из которых долгое время жила одна в квартире, где обнаружили останки животных. Почему органы опеки не увидели проблем в жизни несовершеннолетней? Как полиция реагировала на заявления жителей? Что мешает наказанию? Интервью с общественницей Светланой Строиловой.
Разговор состоялся в эфире программы «Чё» — совместного проекта телекомпании НТН24 и Тайги.инфо. Ведущие — Алексей Мазур и Евгений Мездриков.Мазур: Какова сейчас ситуация (подробнее здесь), в каком состоянии уголовное дело? Строилова: Сейчас дело находится в Следственном комитете, в отделе по расследованию особо важных дел. Идет следствие. Сейчас к нему претензий нет. Очень много претензий к доследственному этапу. До того, как дело было передано в СК, был очень важный этап, начальный самый, когда было важно собрать все улики, все верно интерпретировать… Вот к этому этапу много претензий, так и у простых людей. Существует 245-я статья УК РФ («Жестокое обращение с животными»), которая предусматривает до пяти лет лишения свободы. У нее есть две части, сейчас дело возбуждено по первой. Хотя считается, что вторая часть — более тяжелая. Она такая обширная, в том числе там содержатся групповые убийства, убийства при помощи садистских методов. Но по стране практики возбуждения по второй части 245-й статьи очень мало. Поэтому у нас, к сожалению, пока тоже только первая часть, хотя убийства в Академгородке не были единичными, они были массовыми и происходили несколько лет. В деле фигурируют две несовершеннолетние девушки, одна из них проживает в квартире без родителей, без опекунов в течение двух-трех лет. Но в настоящий момент, несмотря на общение с органами опеки, с уполномоченным по правам ребенка по Новосибирской области [Надеждой Болтенко], девушка как проживала одна, так и проживает. Мазур: А убийства животных продолжаются? Строилова: Очень сложно с точностью сказать. Но такая безнаказанность, на мой взгляд, только распаляет. И дело не в том, что кто-то хочет наказать девушек, а в том, что закон для всех один, и они должны отвечать. На момент совершения одной из них было 15 лет, а статья 245 предусматривает ответственность с 16-ти. Но все равно за это кто-то должен ответить. Вероятнее всего, ее родители или опекуны. Мездриков: А как так получилось, что девушка живет несколько лет одна в квартире? У нас сейчас за малейшие недоразумения опека может забрать ребенка, а здесь получается, что несовершеннолетняя живет совсем одна. Строилова: Это парадокс нашей системы. Получается, что семья стояла много лет на учете как неблагополучная. Соответственно, ее должны были контролировать органы опеки, должны были посещать, проверять. Но в мае этого года семью сняли с учета — в связи с улучшением ситуации. Такой парадокс. Соответственно, можно говорить, что учет был формальным, и в той квартире никто ни разу не присутствовал. Когда полицейские зашли туда в первый день, был просто шок — и у понятых, и у полицейских, потому что они останки оттуда выносили коробками. Можно сделать вывод, что органы опеки где-то, на какой-то бумажке ставили галочку и этим ограничивались. Мазур: А что делают органы опеки после происшествия? Строилова: Хороший вопрос. Ответа у меня до сих пор нет. Мы стали обращаться в органы опеки уже в начале сентября с криками, что нужно что-то делать. Они по слогам записывали фамилии тех девушек, о которых мы говорили. Видимо, слышали их в первый раз. Очень сложно что-то говорить в такой ситуации. Самое страшное, что дело находилось не просто у кого-то формально на контроле, за этим следит вся общественность города. Огромное количество взбудораженных людей. И у нас был такой… телесериал, видимо. Когда органы опеки приезжали в эту квартиру после скандала, девушка собрала вещи и уехала. Органы опеки стучат в закрытую дверь, там никого нет, они уезжают. И это продолжалось [какое-то время]. Мы говорили: знаем, где она живет, давайте вам расскажем? «Это не наш район, мы ничего не знаем». Дальше журналисты находят ее на левом берегу (в левобережной части Новосибирска — прим. Тайги.инфо), там вся общественность уже взбудоражена — они узнали, кто к ним приехал. Она сняла там квартиру — одна опять же. И вот эта «Смехопанорама» была у нас на весь город, и органы опеки бегали и не знали, где ее найти. Мазур: Это речь идет о старшей девушке? Это дело двигается и рано или поздно должно уйти в суд? Строилова: Да, все верно. Мазур: А что будет с младшей? Там же должны родители отвечать или опекуны. Строилова: Действительно, у нее есть опекуны. В семье есть еще дети. На самом деле, по нашему глубокому мнению, опекуны себя полностью дискредитировали и не справились с возложенными на себя обязанностями, хотя получают за них деньги. Но из опеки нам присылают ответы, что для девочки созданы все условия, в семье все хорошо, а опекуны не замечены в употреблении алкогольных напитков. Как будто в этом беда. Мездриков: Если вы говорите, что полицейские выносили из квартиры останки животных коробками, то это должно же было чувствоваться на лестничной клетке. Как соседи относились к этой квартире, что говорят? Как они это пропустили? Строилова: Хороший вопрос. Нужно отметить, что в подъезде года два стояла невыносимая вонь — совершенно определенного генеза. Мне даже трудно передать. А учитывая, что у нас в августе все это дело раскопалось, то можете себе представить… Плюс ко всему получается, что они похитили соседского кота и зарубили, мы за эту ниточку потянули, а там-то вскрылось, что проблема гораздо больше, чем кот Мотя. Они периодически выбрасывали останки прямо «за борт» — с балкона. Там весь двор был усеян останками — вот такие крупные тазовые кости, ребра, снятый кошачий скальп. Отделенный хирургическим путем, его ни с чем невозможно перепутать. Вонь за этим двором — такая же, как и в подъезде. Соседи, конечно, эти два года не сидели просто так, очень много раз обращались в местный участковый пункт [полиции] — ну, ответ очевиден. Надо отметить, что от этого дома до опорного пункта полиции, я не знаю, метров десять. А участковая из этого опорного пункта недавно победила в конкурсе лучших участковых Новосибирска. Это сюр, нарочно не придумаешь. Эту тему мы обсуждали в Госдуме (на круглом столе о правоприменительной практике по 245-й статье — прим. Тайги.инфо). Я ездила в Госдуму, чтобы в очередной раз попросить о помощи — депутатов, общественных деятелей, чтобы наша ситуация, наконец, каким-то образом разрешилась. Надо сказать, что возбуждалось это уголовное дело через Москву — депутаты нам помогли, протянули руку помощи. Но я приехала и рассказала, что даже несмотря на такое высокое вмешательство из Москвы, нам не удается решить проблему на местном уровне. У нас в Новосибирской области 245-я статья, похоже, отсутствует в Уголовном кодексе. 244-я есть, 246-я есть, а 245-й нет. Я передала жалобу на имя [главы СК РФ Александра] Бастрыкина. В Госдуме были представители и от СК, и от МВД. Видимо, они ставили себе задачу аккумулировать всю эту информацию из регионов, которая по 245-й статье поступает, и, видимо, что-то сделать, чтобы статья заработала.
