«Ешьте, сынки! Мы еще накачаем»: пензенские супруги-пчеловоды передали 1,5 тонны меда на фронт
Мы не упустили случая познакомиться с Фроловыми поближе
— Нам и раньше передавали мед — в посылки для бойцов. Обычно по несколько банок или контейнеров, но в таком количестве — впервые, — удивляется поступку супругов председатель региональной организации «Солдатская мать» Ольга Клейменова. — Забирать груз пришлось в два захода. Удивительно: люди простые, небогатые готовы от души поделиться всем, что имеют.Мы не упустили случая познакомиться с Фроловыми поближе.
На видавшей виды «Ниве» главы Русско-Норкинского сельсовета Николая Вяхирева едем в Бутурлинку.
— Тут недалеко, километра три, — рассказывает он. — Знаете, когда-то именно Бутурлинка являлась центром сельсовета. Большая деревня была, несколько улиц. Вон за тем оврагом тоже дома стояли, только от них уже ничего не осталось. Школа начальная имелась, работал колхоз. А потом захирело все, люди стали уезжать. Некоторые летом по старой памяти в свои дома наведываются. А Фроловы сказали твердо: «Мы отсюда — никуда! Тут будем жить, сколько Бог даст». Мы и дорогу сюда по-прежнему зимой чистим. Хорошо еще, что в этом году больших снегопадов не было.
Чтобы бойцы не болели
Поросшие сосенками склоны холмов остаются позади. Мы въезжаем на широкую деревенскую улицу. Останавливаемся возле одного из более-менее крепких домов — с архаичными ставнями на окнах и высокой завалинкой. Громко лает собака. Это верный фроловский Мухтар почуял чужаков.Хозяин и хозяйка встречают гостей смущенно:
— Хотите о нас написать? Зачем? Мы разве герои какие? Хотели помочь ребятам, да и все. Ну да заходите в дом, в тепле поговорим.
Проходим через темные сени в комнату. В центре — печка, которая топится дровами. У стен — две кровати, древний шкаф с зеркалом да кухонный стол. На полу — пестрые домотканые половички.
В красном углу — божница за белыми занавесочками. Рядом на тумбочке старенький кинескопный телевизор. Над ним — календарь на 2023 год с портретом Путина. Вот и вся обстановка.
Над одной из кроватей на гвоздиках висят три кнопочных мобильных телефона.
— Связь здесь плоховата, — перехватив мой взгляд, объясняет Василий Александрович. — В них сим-карты разных операторов. Не один, так другой телефон волну поймает.
— Новости мы каждый день смотрим, — рассказывает Елена Павловна под бормотание неумолкающего телевизора. — Видим, как ребята наши воюют, как они в окопах, землянках холодных сидят. Сердце за них болит! Где-то там ведь и наши ребята служат, норкинские, из соседних деревень. Вот и подумали: надо послать бойцам меду, чтобы не болели. Он ведь очень полезный. А у нас 30 ульев. Пусть едят сынки. А себе мы еще накачаем!
— Я еще до Нового года голову начал ломать, как передать мед в зону СВО, — объясняет Василий Александрович, волнуясь, похлопывает себя по камуфляжным штанам. — Позвонил в одну организацию, другую, а мне отвечают: «Ну куда нам столько меда?! Вот если бы его продали да деньги перечислили, было бы проще».
А я — ну уж такой человек — ни купить, ни продать. Торговать никогда не умел, и меняться поздно. Мне проще так отдать. Лишь бы люди ели и радовались. Хорошо, что «Солдатская мать» взялась передать этот груз. На душе сразу полегчало: и мы не остались в стороне.
От слез до любви
Своих детей у Фроловых нет. Был сын, да умер в 41 год от тяжелой болезни. Живут теперь друг для друга. Потому и решили никуда не ехать. Пока они здесь, в Бутурлинке, и деревня жива.— Не скучно вам вдвоем?
— Не скучно: только встанешь, обед сваришь, по хозяйству похлопочешь — за окном темнеет. День к концу. В деревне дел всегда много, — улыбается Елена Павловна, потуже затягивая под подбородком концы пухового платка, и неожиданно добавляет: — А я ведь городская была...
Оказалось, она из Ленинграда. Ее отец, фронтовик, осел там после войны. В бою он получил ранение и на долгую память — осколок мины в ноге. Врачи не могли его удалить. Тревожил он отца, тревожил, а потом вдруг начал двигаться, вызывая воспаление. Началась гангрена. Ногу пришлось отнять.
— Так отец и стал инвалидом. Тяжело ему стало в городе жить. Он захотел перебраться в деревню, поближе к родне, на вольный воздух. А я поехала с ним — ухаживать, — продолжает Елена Павловна. — Так и оказалась в Шемышейском районе. Молодая, тридцати не было. Плакала поначалу каждый день. Потом привыкла. А еще я здесь Васю встретила! Красивый, младше меня на семь лет, на него все сельские девушки заглядывались. А он обратил внимание на меня. И тут уж я его не упустила!
Василий работал трактористом в колхозе, Елена — дояркой. Постепенно прикипела к Бутурлинке всем сердцем.
— Раньше корову держали. Сейчас только кроликов, — рассказывает хозяйка о житье-бытье. — Летом — огород. Земли-то свободной здесь вон сколько! Сажай — никто слова не скажет. Но нам двоим много не надо. Скорей бы весна пришла! Деревья в цвету, зелень, пчелы вылетают из ульев. Мы их, тружениц, любим. Не только муж — сама с ними вожусь. Не кусают — будто чувствуют, что своя.
А на снежную зиму совсем другие заботы. Заготовка дров для печки, поездки за продуктами на снегоходе в магазин в соседнюю деревню.
Когда дорога гладкая, Фролов выводит из гаража мотоцикл с люлькой. Ну а как запуржит — достает лыжи или снегоход.
— Василий меня на нем катает иногда, — доверительно шепчет хозяйка. — Вцеплюсь в него покрепче, и едем — по холмам, по низинам, по лесочку. Далеко все видно! Красиво, дух захватывает. Но все же я этого снегохода побаиваюсь. Василий-то мой уж больно быструю езду любит. Один раз чуть не перевернулись.
Окном в большой мир зимой для Фроловых все же в основном является телевизор. Начинается очередной выпуск новостей. Супруги вздыхают.
— Я, когда в Ленинграде жила, работала табельщицей на военном заводе, — вспоминает Елена Павловна. — Там и танки выпускали. Ехали они, такие махины, и думалось: «Зачем? Войны-то уже не будет. Самая большая и кровавая осталась позади». Казалось, нашему поколению удастся пожить, не зная, что это такое. Не получилось…
Хозяева выходят нас провожать на улицу, смотрят на широкую дорогу. У их избушки нет ни забора, ни ворот. Сразу за порогом раскинулась Бутурлинка, и Фроловы в — как солдаты на последнем рубеже. Оставят — и канет в Лету.
А наши ребята, те, кто сегодня в зоне СВО, ушли на фронт из своих домов, чтобы, если потребуется, защитить и ее. Потому что эта маленькая деревня все равно часть большой страны.
