«Структура, от которой зависит жизнь города, разваливается»
В Карелии продолжается свистопляска с исполнением майских указов президента. Радужные отчеты о всеобщем росте благосостояния не согласуются с реальным положением дел. Громче всех шумят медики, и их можно понять. Они отвечают за жизни своих пациентов, в условиях тотального дефицита кадров вечно перерабатывают, и все это – за весьма невысокую зарплату.
Посмотреть в глаза раздраженных людей решились в Министерстве здравоохранения Карелии. С работниками Станции скорой помощи Петрозаводска встретился замминистра Роман Савин. Но разговор о финансах быстро сменил русло. Врачи, фельдшеры и водители карет скорой помощи рассказали о своей работе такое, от чего чиновник пришел в шок.
«Вливания, которых вы не ощутили»
Перед началом мероприятия медики, сами пригласившие прессу на эту встречу, интервью давать не хотели. Но говорить вразнобой уже не стеснялись.
– Если бы мы на одну ставку работали, у нас зарплата была бы 22 тысячи. Это с ночными выездами, пьяной агрессией от некоторых пациентов и прочими «прелестями», – делились проблемами фельдшеры.
Началась встреча. В словах Романа Савина звучал сдержанный оптимизм.
– Мы со стопроцентной уверенностью можем сказать, что указы президента в части заработной платы в Республике Карелия исполняются стопроцентно. И проблем у нас в республике нет, – заявил замминистра.
К концу встречи эта уверенность угаснет.
Консультант отдела экономики и перспективного планирования Анна Полтояйнен долго рассказывала, из чего формируется зарплата и как начисляется зарплата. Люди терпеливо ждали до тех пор, пока не прозвучали конкретные цифры.
– С 2012 года зарплата врачей скорой помощи была увеличена с 34 тысяч до 64 тысяч в январе-феврале 2018 года. По среднему медперсоналу средняя зарплата увеличилась с 26 до 38 тысяч рублей.
Зал возмущенно загудел: таких денег на руки люди не получали никогда. Особое негодование вызывает тот факт, что несколько лет назад медикам сильно уменьшили надбавки за вредность. Логику этого решения работники понять не могут.
У нас, может, стало меньше работы с кровью, с туберкулезными больными, меньше работы по ночам, меньше скрытых инфекций? Стало меньше ДТП и аварийности на дорогах? – задавала вопросы врач Елена Левенец. – Я вчера тащила на носилках пациента под сто килограммов весом. Санитара нет, выручают водители. Вы считаете, это справедливо?
Анна Полтояйнен попыталась ответить на острый вопрос. Получилось не очень.
– В свое время был сделан упор на то, чтобы увеличить гарантированную часть зарплаты медицинских работников. Но повышение самой заработной платы не подразумевалось.
В итоге размеры ночных выплат, выплаты за стаж были уменьшены. Уменьшены для чего? Для того, чтобы как раз увеличить окладную часть.
Такой ответ вызвал хохот в зале. Позже консультант министерства снова попробовала перевести беседу в позитивное русло, однако лишь пополнила золотой фонд юмористических цитат:
"Ваша работа финансируется за счет средств обязательного медицинского страхования. Конкретно вашему учреждению в этом году дополнительно предусмотрено 120 миллионов рублей, по республике Карелия это 1,4 миллиарда. Были очень большие вливания именно на увеличение заработной платы, которые, может быть, вы не ощутили…"
Трудно не согласиться с данным утверждением.
Кто смоет кровь?
Кто-то может посчитать, что низкие зарплаты в БСМП – проблемы самой БСМП. Дескать, сперва выбрали эту профессию, а теперь жалуются. Это не так. Любые проблемы в медицине автоматически бьют по пациентам. Об этом очень красочно рассказали врачи и фельдшеры, и по мере их рассказа лицо замминистра здравоохранения Карелии Романа Савина становилось все грустнее и грустнее.
– На Петрозаводск положено тридцать машин скорой помощи: одна машина на 10 тысяч человек населения. Реально на выездах работает по 15-16 машин. В результате пациенты ждут по три-четыре часа! И всё это выливается на меня. А я в чем виноват?
– У нас большая текучка кадров. У нас бывали такие смены, когда посадить на машину некого! Педиатрические бригады ездят по вызовам. Это разве нормальная ситуация?
– Машина после ножевого ранения вся в крови. Ее мыть надо, а мы на вызов едем! Машин не хватает!
– По нормативам, если мы выезжаем на острый гастроэнтерит, мы обязаны поменять спецодежду. Каким образом это сделать, если бригада ездит четыре часа, не заезжая на станцию? Мы не можем обеспечить санитарно-эпидемиологические нормы.
На реанимационных машинах должна ездить врачебная бригада, а ездит фельдшер. Приезжаем на вызов, там инфаркт. Кто фельдшеру помогает реанимацию оказывать? Водитель!
Наверное, впервые в жизни чиновники министерства услышали о том, как живут водители скорой помощи.
– Нас перебрасывают из одной категории в другую. Надбавки на вредность отняли, отпуск у нас уменьшился, мы не успеваем отдохнуть. Зарплата не менялась на протяжении лет десяти. А ведь у нас большая ответственность и большой стресс. На вызовах мы и пациентов таскаем, и фельдшеров охраняем. Работаем ночами, в холода. Носилки хватаем, залитые кровью, туберкулезных больных перевозим. Ну повернитесь вы к нам лицом, потому что нас никто не замечает! – обратился к чиновникам министерства шофер Валерий Власов.
– Водители после смены идут в такси работать, чтобы хоть как-то семью прокормить, – заявил его коллега. Что характерно, закон запрещает такое совместительство: шоферы лишают себя отдыха. Но что же делать с зарплатой чуть больше 20 тысяч?
– Я работала в те годы, когда у нас очередь стояла, чтобы устроиться на работу в скорую помощь. Был престиж, был отбор профессиональный, люди держались за работу. Сегодня приходят люди, поработают немного – и уходят, – рассказала врач Елена Левенец.
– Структура, от которой зависит город, просто разваливается, – резюмировала фельдшер Ольга Чайка. Она задал риторический вопрос: что произойдет, если все медики захотят воспользоваться своим законным правом и начнут работать только на ставку?
– Нас вынуждают перерабатывать! – заявила фельдшер.
– Это уже из года в год, так исторически сложилось… – ответила Анна Полтояйнен, снова вызвав смех у работников «скорой».
У нас тут веселая обстановка, – прокомментировал настроение собравшихся Роман Савин. – А я вот сижу, и мне невесело...
В конце встречи заместитель министра положил на стол лист бумаги, в который свой номер телефона могли вписать все желающие. Роман Савин пообещал встретиться с этими людьми и решить их проблемы, даже если это придется делать индивидуально.
– Наша задача – решить вашу проблему, услышать вас, разобраться. Потому что мы ежемесячно видим цифры, видим картину, которая складывается из отчетов, – признался замминистра. – Я услышал о проблемах. Если есть частные случаи по зарплате, я возьму это под свой личный контроль. Проблема важная и серьезная. Ваше настроение может отразиться на оказании медицинской помощи…
Мы задали риторический, в общем, вопрос: неужели в министерстве не знали о многочисленных проблемах Станции скорой помощи? Чиновник объяснил, что в Минздраве работает «новая команда», которая только изучает обстановку. При всем уважении к Роману Савину – который, судя по всему, действительно впечатлился услышанным, – нельзя не признать, что ответ этот неубедителен.
Органы государственной власти всегда должны знать, что творится на подведомственной им территории. И если врачи скорой помощи Петрозаводска возят больных в машинах, заляпанных кровью, и осматривают пациентов в одежде, зараженной опасными микробами, власть должна об этом знать. Если водители помогают медикам реанимировать пациентов (как рассказали нам фельдшеры, шоферы даже научились делать непрямой массаж сердца) – власть должна об этом знать!
Сейчас 145 сотрудников станции готовят судебный иск к своему руководству, касающийся оплаты труда. В ситуации, когда власть не знает, что творится у нее под носом, люди учатся решать системные проблемы целой отрасли самостоятельно.
