Долготерпенье русское — загадка
В очередном выпуске литературного спецпроекта «Абзац» новый автор — поэт и журналист из Мурманска Марина Чистоногова. В ее стихах всё, что близко северянам — шторма, поморы, звезды и Бог.
Запись Долготерпенье русское — загадка впервые появилась "Республика".
Мезень
Виталию Маслову, писателю, общественному деятелю, возродителю Дней славянской письменности и культуры в России
Здесь нет дорог, есть только воды,
Паромы, лодки, катера,
И не дойдёшь, не зная броду,
Течений и фарватера.
В краю бурлящего слиянья
Великой северной реки,
Куда стремились россияне,
Куда ссылали за грехи –
Нельзя пройти ни километра
Без 90-го Псалма:
Рыдают северные ветры,
И надрываются шторма.
Но эти мрачные просторы
Воспламеняет свет Христов,
И настоящие поморы
Выходят с грозных берегов.
И сила их несокрушима,
Равно как мощь родной земли,
И заполярною пучиной
Идут стальные корабли.
Идёт корабль «Виталий Маслов» –
Моряк, писатель и пророк.
Так опусти же, государство,
На море Белое венок!
* * *
Вице-адмиралу Владимиру Доброскоченко
Опять метели над Североморском,
Штормит весна, волнуется залив.
В литую грудь ударил ветер хлёсткий,
Воспоминанья в сердце пробудив.
Морская жизнь тревогами богата.
Неслась эскадра – плавилась вода,
И вражеские скользкие фрегаты,
Как гады, расползались кто куда.
Не только порох – опыт в арсенале.
Сверкает сталь, и выверен компас.
Лихие ураганы затихали,
Едва заслышав командирский бас.
Нет лучшего призвания на свете –
Вести в моря непобедимый флот.
И новые курсанты и кадеты
Стремятся в дальний доблестный поход.
Опять вперёд, и снова в путь пора нам,
Зовём друзей, и всех свистать наверх!
Ведь только самым лучшим адмиралам
Всегда во всём сопутствует успех!
Мыс желания
На горизонте небо золотилось,
Надеждой будоражило сознанье.
И в бортовом журнале появилось
Красивое названье – «Мыс Желанья».
О чём мечтали вы, мои родные,
Поэзией пронизанной душой,
Когда ушли в широты ледяные
С земли, уже далёкой, но большой?
Вот Новую пройдут – и обнаружат
Невиданную дивную страну,
Наверняка поможет выжить в стужу
И не остаться в панцирном плену.
Как страстное желание познанья
Соизмеримо страсти игрока,
Так с этим шла во льды «Святая Анна»,
За этим шёл вперёд «Святой Фока».
Охота – пуще северной неволи,
И мыс Желанья кажется судьбой.
С молитвами Святителю Николе
Их провожал изменчивый прибой.
Молчанье жён, запёкшиеся губы,
Привычка – ждать, наука – понимать.
На крест поклонный – тысячи зазубрин,
Как на сердце – молиться, поминать.
На траверзе сверкающего мыса
Острей желанье к дому воспарить.
Который лист убористо исписан –
С любимыми связующая нить.
Вот так и я писала мужу письма
Из всех морей арктических моих.
Когда шторма тягучие нависли,
Морзянка их несла на материк.
Мои – дошли. Но сколько разметало
По сонмам неизвестных островов!
И не вместят солёные причалы
Многострадания сирот и вдов.
Сейчас, в эпоху мощных ледоколов,
Легко достичь заветных берегов.
С вершин Желанья, горних, леденцовых,
Помянем недошедших моряков…
Грумант
Что так тянет меня в штормовые просторы?
Романтический стиль? Аквилон и борей?
Классицизм маяков и символика створов?
Родовые пометы – вот это верней.
По воде, где лежат корабли моих предков,
К берегам, где зимовка привычна, как лёд,
Прохожу по дорогам суровой разведки,
Удаляясь всё дальше на Север, вперёд.
И откуда моряцкие эти повадки,
Интуиция волка морского во мне?
Мой корабль огибают рыскуче косатки,
Беззаботно играя на тёмной воде.
Чудо – вспыхнула радуга в мощном фонтане
Проходящего рядом гиганта-кита.
Коли солнце блеснёт невзначай в океане,
Ободряются светом бродяги-суда.
Бесполезно на Грумант идти по погоде –
Коли в Белом спокойно – то выше грядёт
Штормовая волна на поморские лодьи,
От которой лишь только молитва спасёт.
Но не все, к сожалению, выйдут сухими,
Из воды ледяной и дойдут до земли.
Говорят, что не море, а ветры лихие
Отправляют на вечный покой корабли.
Сколько их, дорогих, полегло в Баренцухе,
Я бросаю цветы на кипенье волны…
И протяжно свистают стальные белухи,
Поминая моих мореходов родных.
Саблезубый медведь распластался на льдине,
С остро-каменных шпицев пурга повилась.
И открытое нами – предстало чужбиной,
И могилы отцов недоступны для нас.
Как мешается радость с солёною грустью,
Так сливается с Баренцем вечный Гольфстрим.
Пусть меня на норвежский Шпицберген не пустят –
В океане родном не шутя погостим!
Далеко до земли, но так близко до Бога –
Николай Чудотворец стоит на воде,
И уходит на полюс морская дорога,
Проторённая ввысь по Полярной звезде…
***
Долготерпенье русское – загадка,
Одна из наших исконных голгоф.
Ведь можно жить, пока горит лампадка,
С надеждою на Бога, на Покров.
Да худо ли быть сильными духовно,
Не распаляясь, громы не меча,
Не изменять привычке родословной
И не рубить сплеча и сгоряча?
И как бы ни корёжили вандалы
Страну мою нещадно, без стыда,
Она всегда из пепла восставала,
И русский дух выстаивал всегда.
«Сильней пожар, скорее – брат на брата!
В гражданскую! Чтоб проще воровать!».
Но эту власть со славой Герострата
Не станем поимённо называть.
Земля родная душу возгревает,
Нам хватит силы, веры и молитв.
Лишь ненависть смердит и убивает.
Презрение – страдает, но молчит.
Переделкино
Дождило, и балкон нее закрывался,
И ветер Переделкина стремглав
Под абажур хозяином врывался,
Мешал листы невыплаканных глав.
Ночная непогода Подмосковья
Смывала пыль с прославленных могил.
Согреть бы своей северною кровью
Всех тех, кто Слово одухотворил.
Талантливые, умные, живые,
Живаго Бога зревшие в мирах,
Вы пережили годы жаровые,
Пером поправ и тление, и прах.
Мне жаль и тех, воспетых, «пролетарских»,
Чьи имена по улицам пестрят,
За то, что не писали о мытарствах,
Но восхваляли сеющее яд.
Прости им, Боже, ибо заблуждались.
Не ведали, не знали, что творят.
Самоубийц прости, что не дождались
Иных времён, признания, наград.
Как слабы человеческие души!
Как слава нам покоя не даёт,
Особенно чужая. А чинуши
Сооружают новый эшафот.
При нынешнем писательском балласте
Умерилось количество иуд,
И слава Богу, хоть при этой власти
Поэты ей осанну не поют.
Не только потому, что отнимают
Родные Переделкина края,
Но русский люд прекрасно понимает
Причинную концовку холуя.
Живи, моей земли многоголосность,
Да будет в гости к нам Благая Весть!
Святой Руси писательская гордость –
Сиянье Слова доброго и честь!
Кириллица
Ну кто сказал, что правда устарела,
Родная речь – замёрзшая вода?
Положим, можно рукопись подделать,
Но вот язык исконный – никогда.
И как бы ни хотелось краснобаям
Церковный слог шутя перемудрить,
Прямая речь – на то она прямая,
Чтоб правду и писать, и говорить.
И пусть звучит отеческое слово
Так, как звучало многие века,
Так живо, живописно, образцово
Написанная вечная строка.
О азбука, кириллица святая,
Где Слово Твёрдо, ведая Глагол.
Добро, Покой и Землю созидая,
Поддерживаешь Царственный Престол.
Предела нет, как волнам океанским,
Россию освящая чистотой,
Сияй же, мой язык старославянский,
Златыми буквами и мудростью златой!
Запись Долготерпенье русское — загадка впервые появилась "Республика".
