Портрет солиста оперетты

Вечером 22 июня 1941 года Музыкальный театр Карелии срочно эвакуировали с последним эшелоном из Выборга в Петрозаводск, а затем в Беломорск. Театр, солистом которого был известный оперный певец Николай Рубан, давал по два-три представления в день для бойцов. После освобождения Петрозаводска Рубан попал в госпиталь, где его портрет написал карельский художник Георгий Стронк. Это портрет — очередной экспонат нашего проекта «Выставка Победы».

Запись Портрет солиста оперетты впервые появилась "Республика".

Известный оперный певец Николай Рубан дебютировал на сцене Музыкального театра в Выборге 21 июня ролью Джима в оперетте «Роз-Мари», а вечером 22 июня с последним эшелоном театр срочно эвакуировали в Петрозаводск — началась Великая Отечественная война.

В фондах Музея изобразительных искусств Карелии хранится портрет артиста, который написал карельский художник Георгий Стронк в 1945 году.

Артист Николай Рубан. Автор портрета Георгий Стронк, 1945 год. Фото: Музей изобразительных искусств Карелии

«Финские войска наступали на Петрозаводск и в сентябре 1941 года коллектив театра отправили в Беломорск. В пользование актеров предоставили клуб лесозавода, где в зрительном зале срочно соорудили «оркестровую яму», слева от сцены сделали ложу для почетных гостей, усовершенствовали сцену. Театр давал спектакли по два-три раза в день, шефские концерты для воинских частей, дислоцированных в Беломорске. Очень часто на спектакли приходил знаменитый главный хирург Карельского фронта Александр Александрович Вишневский», — рассказала «Республике» заведующая отделом экспозиционно-выставочной работы Музея изобразительных искусств Карелии Людмила Никифорова.

Заведующая отделом экспозиционно-выставочной работы Музея изобразительных искусств Карелии Людмила Никифорова. Фото: «Республика» / Леонид Николаев

Артисты были нередкими гостями у летчиков на единственном в мире деревянном военном аэродроме в Беломорске, которым очень гордились хозяева. В первое время после переезда на север Карелии артистам приходилось нелегко, питались кто как мог, пока не наладилось снабжение. Все складывали на общий стол, а на десерт ели гематоген, витамин С в таблетках и рыбий жир.

«6 января 1942 года театр давал премьеру — комическую оперу Планкетта «Корневильские колокола». На премьере было все руководство республики во главе с Отто Куусиненом.
Шла война, но как нужны были все эти маркизы де Корневили, князья Эдвины, принцы Раджами, Джимы и Бони, и даже Фигаро из «Свадьбы Фигаро» Моцарта! Жестокая война, разруха, смерть, полуголодное и просто голодное существование, а руководство республики щедро финансирует свой театр музыкальной комедии. И эвакуированный из блокадного Ленинграда мастер опереточного жанра, режиссер, заслуженный деятель искусств РСФСР Алексей Николаевич Феона с размахом ставит «Периколу» Оффенбаха, «Баядеру» Кальмана. «Фрачное и парчовое великолепие» буквально обрушивается на сидящих в зале более чем скромно одетых зрителей. И они с восторгом принимали этот праздник, тем более, что делался он талантливыми людьми, прекрасно знавшими законы жанра и создававшими легкие комедийные спектакли с веселой шуткой, упоительными мелодиями и такими красивыми любовными страданиями, которые, конечно же, окончатся полным счастьем для влюбленных. Любовь и надежда очень была нужна в годы военного лихолетья, в годы разлук и утрат», — объясняет Людмила Никифорова.

Николай Рубан. Фото: Википедия

«1 августа 1944 года коллективу театра поступило распоряжение выезжать в освобожденную столицу, полуразрушенный и сожженный Петрозаводск. Репетиции, спектакли, работа на износ, добавим к этому полуголодное существование, здоровье Николая Осиповича было подорвано. И он оказался в госпитале. Именно там его и рисовал Георгий Адамович Стронк», — рассказала Людмила Никифорова.

Из воспоминаний Татьяны Шмыга о Николае Рубане: «Красивый, с обаятельной улыбкой, с прекрасным голосом, Рубан был рождён для сцены… Стоило Рубану появиться на сцене, как зал сразу попадал под воздействие его игры. В «Сильве» он был пылким и мужественным Эдвином, в «Летучей мыши» — легкомысленным Айзенштейном, в «Весёлой вдове» — ироничным, скрытным графом Данилой… И в жизни Николай Рубан был человеком привлекательным. Весёлый, жизнерадостный, доброжелательный, всегда с улыбкой, большой выдумщик, обожал разного рода розыгрыши».

Автопортрет художника Георгия Стронка. 1947 год. Фото: Музей изобразительных искусств Карелии

Когда началась Великая Отечественная война, художнику Георгию Адамовичу Стронку было поручено эвакуировать фонды и имущество научно-исследовательского института культуры  и Петрозаводского государственного университета в тыл, в город Сыктывкар. Художник находился там до 1943 года. Выезжая в партизанские отряды, Стронк рисовал и писал акварелью партизан и партизанок, создав большой цикл работ «Партизанская война в Карелии».

«В 1943 году Георгий Адамович переезжает в Беломорск, где тогда находились и активно работали Ирина Черных, Константин Буторов, Ксения Осипова и другие карельские художники, не участвовавшие в боевых действиях. В июле 1944 года Георгий Адамович возвращается в Петрозаводск. В начале 1945 года он рисует Николая Рубана – рисунок датирован автором 27 января 1945″, — уточнила заведующая отделом экспозиционно-выставочной работы Музея изобразительных искусств Карелии.

Здание эвакогоспиталя-1438 в Беломорске. Фото: Pomorskibereg.ru

Из воспоминаний Татьяны Рубан, дочери артиста:

«Отец был невоеннообязанным, поскольку за 2 года до начала войны у него каким-то чудом закрылся тяжелейший туберкулезный процесс в легких, лишивший его одного легкого и «выдавший ему «белый билет». Вот с одним-то легким отец и сделал блестящую карьеру певца, и певцы это вполне оценят — ведь поют-то, между прочим, не столько голосом, сколько духом – дыханием!

«В зале – полуголодные зрители, на сцене – полуголодные артисты. Последнее к моему отцу одно время относилось в полной мере – мама ждала моего появления на свет и получала продовольственную карточку иждивенца, и поэтому свой паек работающего отец отдавал ей, а сам ел тогда, когда его угощали на шефских концертах. Но военные с энтузиазмом принимали у себя артистов и всегда их подкармливали».

В 1942 году театр был на гастролях в Мурманске, где часто бывали американские и английские моряки и летчики, которые приводили и сопровождали караваны судов с оружием и товарами по ленд-лизу. В минуты отдыха они приходили на спектакли театра. Особенно любили оперетту американских композиторов Фримля и Стотгарта «Роз-Мари», в которой в роли ковбоя Джима Кеннета блистал Николай Рубан. Знаменитую песенку Джима «Цветок душистых прерий» артист исполнял по-английски, чем срывал овации союзников. После войны Николай Осипович служил в Московском театре оперетты, пробовал силы в режиссуре, выступал на эстраде, радио и телевидении.

«Первый театральный сезон был открыт в Петрозаводске уже 16 сентября 1944 года. Республиканский театр музыкальной комедии представил зрителям комическую оперу Оффенбаха «Перикола». Но из-за отсутствия материальной базы театр был закрыт в начале 1949 года», — рассказывает Людмила Никифорова.

Николай Рубан оставил серьезный след в культуре Карелии не только своими ролями, но и литературной деятельностью . Он участвовал в написании либретто двух карельских опер – «Сампо» Леонида Вишкарева и «Кумоха» Рувима Пергамента. И создал книгу «Всю войну на колесах…» — это  документальная повесть, рассказывающая о деятельности театра в годы войны.

Запись Портрет солиста оперетты впервые появилась "Республика".