Мыши в морозилке, на балконе сова, в гостиной — канюк. Интервью с волонтером Галиной, которая спасает птиц в Петрозаводске
Галя немного опаздывает на нашу встречу: “Извини, снимала с занавески нового подопечного ястребенка. Не хотел, чтобы я его кормила”. У моей собеседницы одно из самых необычных хобби, которые я когда-либо встречала в своей жизни — она занимается реабилитацией птиц. Сама. За свои деньги.
С одной из ее подопечных — канюком Масяней мы ходили на фотосессию. Все взгляды прохожих были прикованы к розоволосой Галей с внушительной и горделивой птице на руке, а один недружелюбный прохожий даже пообещал пожаловаться в Минприроды. Галя засмеялась — про нее там и так все в курсе, к ней и направляют, если нужно спасти очередную птицу. Таких, как она, единицы по всей России. Тем интереснее вам будет читать нашу беседу c Галиной Беловой.
Первая спасенная птица
Птиц я любила всегда: с детства всегда таскала с улицы и спасала. Первую птицу осознанно взяла на реабилитацию 31 августа 2013 года — это был маленький мохноногий сыч. Мой сын должен был пойти в первый класс, ровно семь лет назад. Естественно, что мне в тот момент было не до птиц, надо было готовиться к школе. А тут мне звонят знакомые “Галя, мы знаем, что ты работаешь в ветеринарной клинике, нашли птичку в центре города, можно мы ее тебе принесем". Взяла. Птице было очень плохо, у нее была черепно-мозговая травма, я стала его выхаживать, на помощь пришла доктор Мария Маркина, которая консультировала меня в соцсетях, а потом забрала к себе на реабилитацию. Я не справилась бы со столь хрупкой птичкой с такими проблемами. Но, увы... История птицы закончилась не так, как мне хотелось бы — птица погибла из-за трех видов гильминтов, которые при попытке дать глистогонное продырявили птицу изнутри.
Через полгода мне коллеги из клиники поручили ворону в бессознательном состоянии. Ворона была практически в коме, предположительно отравление свинцом, так как я обнаружила у нее дробину в крыле (да, по птицам часто стреляют). Я удалила дробину, стала выхаживать и птица оклемалась в течение недели. Даже дала ей имя — Мастер — в честь героя из сериала «Доктор Кто». Через три месяца мы выпустили ее в дикую природу, когда потеплело. Надеюсь, что с ней все сложилось хорошо. Ну и понеслось — за это время через мои руки прошли десятки птиц. В 2017 году меня уже официально внесли в список волонтеров, которые спасают диких птиц.
Восстановление птицы может длиться от нескольких дней до нескольких недель, длительное — месяцы. А радикальное — годы. Если возвращается в природу молодняк, попавший к человеку по каким-то причинам, то впереди у него целая жизнь. Птицы более старшие — уже сколько лет есть, все её. Без моего вмешательства, соответственно, у них не было времени больше нисколько. То, что я дала им второй шанс — это чисто мой энтузиазм.
Галя и канюк Масяня
«Делаешь добро, а это не очень законно»
Реабилитологов-волонтеров очень мало. В Карелии я знаю только несколько человек. Ближайшие центры в Архангельске, Мурманске и Санкт-Петербурге. Мы друг друга знаем по всей России. Это очень маленькое сообщество. В основном мы действуем на личном опыте, читаем литературу, консультируемся с врачами (которых по России десятки).
В основном в это хобби уходят ветеринары или фанаты птиц. Со временем у тебя появляется цинизм, черный юморочек, потому что без него никак не составить, например, открытый перелом. Птице не станет легче от твоих эмоций, истерить можно потом. В ветеринарных клиниках я проработала 6 лет, из них четыре года — с птицами.
У нас ужесточили законы — сейчас содержание птиц в неволе частными лицами запрещено, если ты не подавал заявление заранее (либо на отлов, либо на покупку). Минприроды сам направляет ко мне птиц, при этом Росприроднадзор выступает против их реабилитации. В общем, ситуация двойственная и непонятная. Раньше мне выдавали разрешение на временное хранение имущества (объекта природы). В зависимости от исхода этого “хранения” я должна была предоставить либо видео выпуска, либо вскрытие. Немного абсурдная ситуация: делаешь добро, но это вроде как незаконно. По идее закон должен защищать от браконьерства, когда питомники разоряют гнезда, а потом продают птиц как будто они выведены в неволе. Но в итоге наша волонтерская деятельность находится под угрозой.
«Это всегда остается на твоей совести»
Я принципиально не беру голубей, ворон и чаек. Не только потому, что их много, но и потому, что они достаточно легки в содержании, их не нужно кормить такой экзотикой, как мыши или насекомые. Голубь требует 15 минут вашего внимания в день: накормить, поменять подстилку, поменять воду, выпустить через балкон. Технология простая: насыпаешь зерно, прилетает стая голубей, он в нее вливается и улетает. Этим летом я таким методом выпустила троих.
Как-то я взяла двух воронят из разоренного гнезда. Думала, что отправлю их в реабилитационный центр “Сирин”. Оказалось, что птички невыпускные, не могут жить в дикой среде. Какое-то время я искала им руки, но потом пришлось пойти на эвтаназию. Кому нужны серые вороны? Это не какая-то экзотика. Очень тяжелое решение, остается на твоей совести, как бы ты гуманно это не сделал. Ты вроде бы дал второй шанс, а потом этот шанс своими руками же отнял. А еще был воробушек, у которого не развились глазные яблоки — у него попросту не было глаз. В природе он не выжил был. Я также приняла решение об эвтаназии, так как для птицы существование в маленькой клеточке всю жизнь — настоящая пытка. Я консультировалась с двумя врачами и мы пришли к выводу, что качество жизни приемлемое ему невозможно обеспечить.
Галя и канюк Масяня
«Меня разбудили звонком из детсадика: в окно врезалась сова, ее били вороны»
Самый удивительный звонок был у меня в 6:28 утра: «Нам в окно садика ударилась сова, теперь ее бьют вороны». Я не помню, что я говорила человеку, хотя мы разговаривали почти 5 минут. Чаще всего звонят с чайками. В один летний день по чайкам было звонков пять. А так — за неделю иногда набегало до 20 с лишним, потом я переставала считать. Несмотря на то, что я их сама не беру, я всегда отвечаю в сети, на связи “ВКонтакте”. Помогаю информацией, даже если не могу сама взять птицу.
Я рискую своим здоровьем, так как птицы часто являются переносчиками некоторых болезней, опасных для человека (туберкулёз, орнитоз, сальмонеллез). Понятно, что я соблюдаю все правила предосторожности. Отмечу, что сальмонеллу можно подхватить и от плохо пожаренной яичницы, а орнитоз куда выше шанс схватить у попугаев, чем от дикой птицы. До сих пор подтвержденных туберкулёзников у меня не было. Если у тебя все в порядке со здоровьем и иммунитетом, то боятся нечего. Чаще страдают мои руки: на них много шрамов от птиц. Из неожиданных травм - шрам на внутренней стороне бедра — сова вцепилась когтями. Самый неприятный укус — когда клюет ворон. У меня от него осталось пару «подарков».
Раньше я вела отчетность по птицам, сейчас мне некогда. В 2018 году ситуация была такая: 38 птиц и 2 еще неучтенные (через зоозащитные группы). 12 были выпущены на месте, 3 через центр “Сирин”, 2 нашли руки из-за состояния здоровья, 2 птицы ждут владельцев (были пристроены в зоопарк “Черные камни”), 19 было летальных исходов. 2 непрофильных пациента — летучие мыши, с летальным исходом. Они жили, кстати, в кошачьих переносках. Что делать с телами птиц? Часть отдаю таксидермистам, часть кремирую.
Это очень дорогостоящее хобби. Когда люди приносят и просят за птицу денег они очень мило заблуждаются. Когда я за год потратила на птиц в районе 100 тысяч, то ввела новое правило: люди, которые хотят передать мне птицу, должны давать денег хотя бы на рентген. У меня не самая большая зарплата, сын, а расходы на птиц сильно кусаются. На данный момент это чистый альтруизм.
Лечение большинства птиц — устранение тех проблем, которые привели к травме. Травма — это всегда следствие проблемы внутри. Снижение реакций, допустим, от интоксикации гельминтами или грибком приводит к тому, что птица не успевает увернуться от машины, или не может нормально охотиться, или не распознаёт в стекле препятствие. Это как с опьянением сравнить можно — скорость реакции снизилась, ты не вписался в косяк. А для птицы с их скоростями это иногда прям критично, для некоторых даже фатально.
Самое дорогое лекарство, что я покупала, стоило 1900 за упаковку. Уходят деньги и на питание, причем, все зависит от веса и потребностей. Например, канюка Масяню надо кормить морожеными мышами. Насекомоядных птиц кормят насекомыми, например, дятлов или осоедов. Это недешево, поэтому я делаю оптовые закупки в Москве или Рязани.
Бывает так, что люди решают помочь. Например люди, нашедшие Масяню, полностью ее финансово курируют. Большая редкость, но такое случается. Эта птица задержалась у меня уже на четыре месяца, а я рассчитывала на один. Сколько она просидит еще - кто знает. Правильное лечение может занимать от месяца до нескольких лет.
Галя и канюк Масяня
Можно ли приручить птицу?
Судьба дикой птицы — вернуться в природу после реабилитации. Не нужно ее приручать. Я негативно отношусь к тому, когда птиц заводят как домашних питомцев. Либо ты для этого трудишься чтобы создать им комфортные условия. Я очень мало знаю людей, которые смогут это себе позволить. Попугай, например, требует питание орехами и фруктами, а это астрономические суммы. У нас же в народе ходят слухи о том, что его можно покормить зернышками — и хватит с него. Зерно для попугая — не норма. Я за содержание животных только теми, кто в это готов вкладываться. В кошку надо вкладываться, в собаку. Нельзя песику просто налить кислой каши. Это и прививки, и прогулки, и вкусняшки, и дрессировка.
Как относится семья?
Всю школу мой сын прошел, наблюдая мою работу с птицами. Поначалу он хвастался одноклассникам, что у него на балконе сидит сова. Сейчас для него это норма жизни. На меня он не ругается. Помогает иногда с животными, но я сильно много не прошу. Но вот такой диалог у нас может состояться:
— Сын, достань мышей из морозилки
— В каком они пакете?
— В белом.
— Тут три белых пакета, в одном из них пельмени. Где именно мыши?
Когда коллеги услышали этот разговор, то смеялись так, что я не могла расслышать, что ответил ребенок.
С мамой сложнее. От нее я чаще слышу: “ О, Господи, кто опять”. Но она тоже помогает, когда я в поездках.
Театр — это второе мое главное увлечение после птиц. Я часто езжу в Москву и Санкт-Петербург, знакома со многими артистами, сама помогаю в организации некоторых спектаклей, в некоторых проектах я даже работаю. Как я все это успеваю? Сама не знаю.
«Они, конечно, клевые, но зачем?»
С негативом я, конечно, сталкивалась: «Не, они конечно, клевые, но ты столько времени и сил в это вкладываешь, зачем?». Я на такое ничего не отвечаю. У меня достаточно широкий круг общения и большинство из тех, с кем я общаюсь, люди достаточно тонкой душевной организацией. Любители птиц, театралы. Чаще я слышу: “Вау, круто, горжусь, что я тебя знаю”.
Почему я этим занимаюсь? Ответ простой: “Кто если не я”? У нас больше никого нет, хотя я была бы рада, если бы такой человек появился. Пока что таких людей нет. Но я, например, знаю человека, который целенаправленно занимается стрижами. Я ему всех стрижей передаю.
Подвох в том, что отдачи ты от этого не получаешь. Ты тратишь деньги, время, деньги. А птица тебе не только “мур-мур” не скажет, ты ей откровенно не нравишься. Любая птица лишь терпит соседство с человеком. Мы слишком разные. Меня поддерживает осознание того, что ты дал птице второй шанс. Она улетит из переноски и даже не обернется, спасибо точно не скажет. Ты делаешь это лично для нее (не для вида, не для популяции, не для всей планеты), а для одной конкретной птицы. Для большинства этого недостаточно. Для меня — достаточно.
P.S. Могут ли совы носить письма в клюве как в “Гарри Поттере”? Как говорит Галя, можно сделать такую фотографию, но конверт ты потом не вернешь. Увы!
