Беги!

Побег с тремя детьми из дома мужа в Нигерии Мария Лобастова организовывала в течение трех недель. Спастись ей помогли местные нигерийские женщины из благотворительных организаций, бразильский консул, собственная стратегия, отчаяние и вера в чудо.

Запись Беги! впервые появилась "Республика".

Эта история похожа на сюжет из фильма. Мария определяет его жанр как мистическую драму с элементами триллера. Она рассказала эту историю «Республике», потому что дала слово консулу Бразилии в Нигерии, что сделает всё возможное, чтобы предупредить женщин, собирающихся связать свою жизнь с представителями другой культуры и уехать с ними жить в экзотические страны. Мария и сама чувствует потребность поделиться с другими своим тяжелым опытом, чтобы кто-то другой, возможно, смог бы избежать ее участи.

Примерно месяц назад Мария и ее трое детей — Джуниор, Натан и Оланна — приехали в Петрозаводск. Здесь Мария жила до того, как уехала за границу, здесь ее родные и друзья. Там, в Нигерии, остался муж Марии, с которым она прожила больше 8 лет, сначала в Таиланде, потом на его родине в Нигерии. Муж до сих пор не знает, что его жена и дети сейчас в России — Мария заблокировала все общие контакты.

Сейчас Мария хочет оформить официальный развод и сделать детям российское гражданство. Помочь детям адаптироваться в новых условиях. Найти работу. Встать на ноги. Пока семье помогают родители, бабушка, знакомые и незнакомые люди. Мария чувствует себя счастливой.

Действующие лица

Побег

Мария прожила в Нигерии, на родине мужа, около трех лет. Говорит, что не только согласилась туда поехать, но и сама этого хотела. В Нигерии, в городе Энугу, жили родственники мужа Марии Мориса. Уже около года в Энугу с бабушкой и тетей жил и старший сын Марии — пятилетний Джуниор.

В Нигерию семья переехала из Таиланда. Первые шесть лет семейной жизни Мария провела в Бангкоке. Там у Мориса был свой бизнес, который поначалу шел хорошо, а потом привел его к разорению. Это обстоятельство и стало решающим аргументом в пользу переезда семьи в Нигерию. Ехать на родину жены в Россию Морис не хотел категорически.

Геле — национальный головной убор нигерийских женщин. Фото из личного архива Марии Лобастовой

Жизнь в Нигерии оказалась очень тяжелой. Мария стала хозяйкой большого дома. По сути, она сама стала частью этой арендованной территории — муж относился к ней как приобретенному имуществу. В любой момент он мог наказать ее, ударить на глазах у детей или оскорбить. Для многих местных такое поведение мужчины было нормой. Выходить одной за пределы двора ей не разрешалось. О том, чтобы пойти работать, не шло и речи, хотя местные спа и один частный госпиталь предлагали ей работу на хороших условиях. Морис обещал, что он официально зарегистрирует косметологический кабинет для Марии, но этого так и не произошло, несмотря на то, что из России было привезено все необходимое оборудование и расходные материалы для успешной практики.

Рассказывает Мария:

«Примерно год назад я поняла, что никогда не смогу привыкнуть к такой жизни. Наступил предел. Это касалось даже не уровня тамошней жизни, не отсутствия условий, хорошего образования для детей и общего настроя. Меня пугало и угнетало нестабильное психическое поведение мужа. Иногда было просто очень страшно. Всякий раз я пыталась понять, что для него служит тумблером для резкой смены настроения, но ответов не было. В конце концов всё стало так плохо, что я поняла, мне надо брать ноги в руки и большими скачками оттуда бежать, искать выход, спасаться. И я такой выход нашла».

Мария и Оланна, которая очень хочет спать. Фото: «Республика» / Михаил Никитин

Мария говорит, что ей помогло то, что ее дети не являлись гражданами Нигерии, а получили гражданство «третьей страны» по рождению. Оланна родилась в России и является гражданкой России, а ее братья были гражданами Бразилии. Все документы на детей муж тщательно прятал в секретном месте.

Планировать побег, не имея на руках детских паспортов, было бесполезно. Мария догадывалась, что, возможно, муж прячет паспорта в тяжелом чемодане, который был закинут на самый верх огромного шкафа в одной из комнат. Добраться до него стало возможным только после переезда. Позднее оказалось, что чемодан закрыт на два кодовых замка.

Рассказывает Мария:

«Есть сундук, в сундуке заяц, в зайце утка, в ней яйцо, в яйце иголка. Мой квест был примерно таким же. Когда я нашла чемодан, стала думать, как его открыть. Папа мне говорит: подбирай коды! И я смогла подобрать код к одному замку. Код был такой — 666. Второй замок никак не открывался. Тогда я взяла длинную плоскую отвертку и стала пробовать зацепить крючок замка. И замок в конце концов отошел! Я открыла чемодан, нашла в нем абсолютно все документы. Но меня ждала другая беда: оказалось, что детские паспорта уже просрочены. Возьмись я за это дело буквально двумя месяцами раньше, всё было бы гораздо проще. Я проплакала всю ночь. Документы я сфотографировала и положила обратно. Мне надо было стать хитрой и изворотливой.

Организовать побег мне помогла основатель и исполнительный директор организации WACOL профессор Джой. Я вышла на нее случайно. Сначала я обратилась за помощью в частную клинику в Лагосе, где принимают жертв сексуального насилия. Там мне сказали, что это не их юрисдикция, и дали контакты благотворительной организации WACOL, где помогают женщинам — жертвам домашнего насилия. Профессор Джой сразу прониклась моей историей, и мы начали работать в направлении организации нашей эвакуации».

Мария и маленький Джуниор. Фото из личного архива Марии Лобастовой

Со своей помощницей Мария общалась по телефону и по электронной почте. Общение было тайным. На самом деле, муж вообще не знал, что у Марии есть телефон. После очередного избиения он отобрал у жены ее смартфон и спрятал его, велев связываться с семьей только через его аккаунт в WhatsApp. В отсутствие мужа Мария искала свой телефон, проверяя все возможные места, и в итоге нашла его. Это позволило ей поддерживать связь с родителями и людьми, которые ей помогали в Нигерии.

За три недели Мария до мелочей продумала план своего побега, приготовила минимум вещей, спрятала свои паспорта и деньги, которые ей прислали родители. Она ждала только подходящего момента, надеясь на то, что муж уедет в командировку хотя бы на сутки. Но момент не наступал, а сил терпеть, притворяться и ждать уже не было. Тогда она решилась на рискованный шаг. В ночь перед побегом она связалась с профессором Джой и договорилась с ней о машине, которая должна была приехать к дому Марии через час после отъезда мужа на работу. Дети ничего не знали, они спали.

Мария, Джуниор и Оланна дома. Фото: «Республика» / Михаил Никитин

Рассказывает Мария:

«Я сейчас вспоминаю, как я готовилась к побегу, и не верю, что это было со мной. Я покормила мужа завтраком, собрала ему обед. Посмотрела, как он уезжает. Потом за полчаса собрала вещи и разбудила детей. Сказала, что у них будут каникулы. Они очень обрадовались, потому что три года ничего не видели, кроме забора вокруг дома. Приехала машина, водитель помог мне загрузить вещи. Организация оплатила мне такси до аэропорта и билеты на самолет в Лагос. Там было консульство Бразилии, поэтому было принято решение ехать туда. В Лагосе нас уже встречали сотрудники приюта организации Project Alert для женщин и детей, подвергшихся домашнему и сексуальному насилию. Из-за пандемии мы неделю жили в отеле, ждали результаты тестов. Потом весь август мы бесплатно прожили в этом приюте. Мы там жили в ожидании чуда».

В Лагосе Мария с детьми прожили весь август. В это время волонтеры и представители консульства готовили их отъезд. Фото: «Республика» / Михаил Никитин

Первым делом Мария обратилась в российское консульство в Нигерии. Там ей сказали, что политика организации не позволяет им вмешиваться в семейные конфликты. Сказали, что выехать из страны невозможно. Помощь Мария и ее дети нашли в консульстве Бразилии. Консул поддержал Марию, оказал ей моральную поддержку и помог в оформлении новых паспортов для детей. Прощаясь, он сказал: «Мария, зачем вы вообще сюда приехали? Разве вы не знали, куда едете? Когда вернетесь на родину, рассказывайте всем, кому сможете, вашу историю. Чтобы другие женщины не совершали таких же глупостей».

Рассказывает Мария:

«Женщины, которые мне помогали, были посланниками богов. Я говорю о профессоре Джой из организации WACOL в Энугу и мадам Джозефин, лидере и организаторе Project Alert из Лагоса. Я к ним отношусь именно так. Они сделали всё до мелочей, что от них зависело. Мои родители отправили деньги на билеты. Мадам Джозефин нашла агента, который купил нам билеты домой. Мы летели из Лагоса в Каир. Из Каира — в Стамбул. Потом из Турции в Москву. У меня было ощущение, что сама Вселенная мне помогает в этом в этом деле, потому что всё настолько удачно сложилось. Все те люди, которые были вокруг меня, все, кого я встречала — черные, нигерийцы, местные — все были на моей стороне и все так или иначе помогали мне в моей ситуации. Это просто чудо. Это как, знаете, пройти через стену».

Мужская страна

— За что вас бил муж?

— Его не устраивало, что у меня есть свое мнение. Что я всегда спрашивала: почему? Сначала сделай, как я говорю, а потом высказывай свое мнение. Не спорь. Не обсуждай. Не лезь не в свое дело.

Мария Лобастова. Фото: «Республика» / Михаил Никитин

— Это началось в Нигерии?

— Нет, это было еще в Таиланде. Побои тоже. Я обижалась, уезжала от него, но возвращалась обратно. Мне было плохо с ним, но казалось, что без него еще хуже. Я боялась и надеялась, что всё можно исправить. Он пользовался моим безволием, запугивал, шантажировал детьми.

— Как вы познакомились?

– Я работала в отделе недвижимости в большой туристической фирме в Паттайе. Это был самый яркий и счастливый период моей молодости. В нашей компании работало много русских, украинцев. Было интересно, у меня была прекрасная зарплата — люди охотно покупали недвижимость в Таиланде. Я жила в курортном городе. Всё было прекрасно. И в это счастливое время я встретила своего будущего мужа. Он приехал как турист в Паттайю из Бангкока. Это была любовь с первого взгляда. Наши отношения были очень романтичными, мы начали ездить друг к другу в гости, много гуляли. У нас появились любимые места: улицы, кафе. В любимом нашем кафе он сделал мне предложение. Там на стенах были развешаны мониторы, где крутили ролики про мороженое, интервью с клиентами. И вдруг я увидела, как вместо этого на экранах начинают появляться стихи, в которых упоминается мое имя! И в конце этих стихов на всех экранах вдруг появляется надпись: «Мария, выйдешь ли ты за меня замуж?» И тут он встает на колено с этим своим кольцом в коробочке. Я сразу согласилась.

Некоторые вещи напоминают Марии о прежней жизни. Фото: «Республика» / Михаил Никитин

— Как вы жили в Таиланде?

— Первые месяцы всё было хорошо. Но стали появляться высказывания, которые могли меня ранить. Мы же не жили вместе до свадьбы. Я не знала, какой он в быту. Разница в культурах дала о себе знать. По его мнению, все в доме должна делать женщина. И я, уже беременная, ходила за продуктами, убирала в доме. А он сидел за столом, за компьютером и учился. Потом стало еще тяжелее.

— Можно ли было привыкнуть к такой жизни?

— Привыкнуть к тому, что тебя бьют, невозможно. Даже животные не могут к этому привыкнуть. Животные будут искать лазейку, чтобы сбежать. Но я задержалась, потому что долгое время находилась в плену собственных иллюзий.

Морис Джуниор говорит, что пока не хочет встречаться с папой. Фото: «Республика» / Михаил Никитин

— С кем общались в Таиланде и потом в Нигерии? Были ли у вас друзья?

— В Бангкоке у меня были хорошие соседки, тайки. Мы вместе ходили на детские площадки, разговаривали, обсуждали детские темы. В Таиланде я не могла работать, потому что денег на няню у мужа не было. В Нигерии у меня не было ни друзей, ни знакомых, кроме одного человека, с которым я случайно познакомилась на заправке. Оказалось, что он актер, в прежние времена снимался в местном Голливуде — Нолливуде. Он, кстати, обещал меня познакомить с актерами, которые мне уже нравились в Нолливуде. Я знала и его жену. Больше знакомых не было. В Нигерии ко мне очень хорошо относилась семья мужа. У меня были прекрасные отношения с его мамой и сестрой. Еще у него есть семь сестер и братьев, которые живут в разных местах. Из-за того, что его родные всегда принимали мою сторону, он их выгнал из дома.

— Приходилось ли вам участвовать в местных религиозных обрядах, ритуальных действиях?

— Я вступила в род своего мужа. Этот обряд относится к ритуальной магии. И я пользовалась потом этой магией, чувствовала ментальную поддержку духов этого рода, в который меня приняли. Это трудно описать, кому-то в это будет сложно поверить. Но на родной земле мы чувствуем какую-то поддерживающую нас энергию, так же и там. Объяснения каких-то вещей мне приходили во сне. Я сначала удивлялась, что мне вообще могут сниться такие сны. Раньше я думала, что это совпадения, но сейчас я знаю, что все события складываются так, как мы их программируем. Поэтому нужно контролировать то, что мы говорим и что думаем. Я там это хорошо почувствовала. Можно об этом рассказывать, но нужно пережить.

— Вы проходили обряд инициации?

— Было три обряда инициации в течение трех месяцев. Они проводились в полнолуние в родовой деревне предков. Обряд проводил старейшина рода — мой свекор. В деревне было специальное место, двор с домами, выстроенными в форме каре. В торце двора был дом, в котором люди не живут, дом умерших предков. Справа от двора находился сакральный камень рода. Для совершения обряда была нужна живая курица, местная, орехи кола — без них не происходит ни одно собрание, ям (что-то вроде турнепса), напитки. Кровь курицы предназначалась в жертву предкам. Мне кажется, я слышала, как происходил этот переход души. Курицу брали, перерезали ей горло. Я стояла на коленях. Произносились определенные слова, которые я повторяла. После третьего обряда мне было очень тяжело: я не могла ни есть, ни пить. В Африке я впервые, наверное, стала осознавать связь между действиями и их последствиями. Могу сказать, что там жить без этой незримой помощи умерших представителей рода, духов, нельзя. Мне и так было там тяжело, но без их помощи было бы еще хуже.

— Чувствуете ли сейчас эту поддержку?

— Я чувствую благодарность. Ощущения каких-то внутренних связей приходит как знание, как ощущения на тонком плане. Когда я планировала побег, искала людей и какие-то возможности, то все это мне давалось, как по волшебству. Я понимала, кто мне помогает и кто меня защищает.

Эмилия Оланна. Фото: «Республика» / Михаил Никитин

— Вы действительно поначалу хотели остаться в Африке насовсем? Что вы планировали там делать?

— Да, у меня были планы. Поэтому я училась в Москве на косметолога, чтобы там продвигать это направление. Там это есть, но не настолько развито. Там очень просто открыть свой бизнес — зарегистрировал кабинет или клинику и работай. Меня приглашали работать с лазером в хорошую частную клинику. Но муж сказал, что я не знаю страны, что меня хотят обмануть, мне будут завидовать и строить против меня козни. Весь его абьюзерский арсенал пошел в ход, чтобы только отговорить меня от хороших предложений по работе и не дать развиться как личности и специалисту. Он не хотел, чтобы я становилась независимой от него экономически.

Джуниор два года отучился в нигерийской школе. Фото: «Республика» / Михаил Никитин

— Что делали дети?

— Там нет детского сада, дети сразу идут в школу. Понятно, что это не школа как мы ее себе представляем, но прописи у них есть, они учат алфавит. Не все школы располагают комнатой, где дети могут днем спать. Это есть только в очень дорогих частных школах. Средний сын ходил в школу среднего уровня, и дети там спали прямо за столами. Потом он заболел — маленькому ребенку нужно нормально высыпаться. Пришлось снять его со школы. Старший в школе отучился два года.

— Ваш муж не бил детей?

— В Нигерии во многих семьях бьют детей. В школе бьют детей. Однажды сын пришел, а на спине — красная полоса: «Мама, меня наказали за то, что я медленно писал». И это, между прочим, в частной школе. За невнимательность и нестарание детей могут ударить палкой по руке или по спине. Я сказала мужу, что это неприемлемо. А он сказал, что такова методика воспитания.

— Все мужчины так себя ведут в Нигерии?

— Женщины, которые мне помогали убежать, говорили, чтобы я не считала плохими всех нигерийских мужчин. Я уверена, что не все ведут себя, как мой муж. Между тем страна так устроена, что мужчина в ней является главным, а женщина и дети должны подчиняться ему. Каждая третья женщина в Нигерии по статистике является жертвой домашнего насилия.

Оланна смотрит мультфильм про фиксиков. Фото: «Республика» / Михаил Никитин

— Почему вы так долго терпели унижения от мужа?

— Это моя ошибка, мой просчет. Я долго надеялась, что всё сможет наладиться. Окончательное разочарование в муже я испытала после того, как на нас напали вооруженные грабители. Тогда я повела себя достойнее, чем мой муж. Грабителей было трое, трое молодых людей в спортивных костюмах. Худющие, голодные. Первым делом они съели булочки, оставшиеся от детского ужина. В экстремальной ситуации мой муж оказался абсолютным трусом. Он накачанный, сильный, но трое тощих подростков спокойно уложили его лицом вниз на пол и связали. Они забрали планшеты, телефоны, лаптопы и хотели взять деньги. Ситуация была напряженной, в соседней комнате спали дети. Я ему говорю: «Дай им свою карточку!». А он начинает им рассказывать, какая у него плохая жена.

Я лежала рядом на полу и думала только о том, чтобы все остались живы-здоровы. В итоге я сама грабителям предложила показать, где лежит банковская карта. Потом я получила за это, конечно, крепко. Пока мы спускались по лестнице, я услышала, как захлопнулась наверху тяжелая металлическая дверь. Он испугался и закрылся, а я осталась с грабителями. Дала им карту, и они ушли. Им потом не повезло с этой картой, потому что стоял лимит — 100 тысяч найра, это 20 тысяч рублей на наши деньги. После случившегося муж меня избил. А потом я на него запрыгнула и сама его ударила. В этот момент я очень внутренне изменилась. Поняла, что больше не буду терпеть, а начну что-то делать для нашего спасения.

Узнав о том, что семья Марии нуждается в помощи, волонтеры принесли им одежду, продукты и много игрушек. Фото: «Республика» / Михаил Никитин

Сейчас Мария с детьми живут на съемной квартире в Петрозаводске. Бабушка, прабабушка и дедушка живут неподалеку. Они активно помогают семье дочери. Мама Марии, Екатерина, говорит, что за месяц здорово подтянула свой английский — дети разговаривают на этом языке. Старший сын Марии Джуниор пошел в первый класс. На уроки он ходит с мамой или бабушкой — они переводят ему непонятное. Натан ходит в детский сад и прекрасно приспособился к его режиму. Он очень старается выучить русский язык и стать окончательно своим в группе. Младшая дочка пока при маме, но тоже скоро пойдет в детский сад. Дома дети говорят сразу на трех языках: английском, игбо (кроме Джуниора, он его не любит) и русском.

На родине

Морису Джуниору, по признанию его мамы, сейчас нелегко, хотя он и не показывает этого. Он старший, и ему сложнее привыкать и к климату, и к обществу, и к языку. Много времени с Джуниором проводит его бабушка — они могут разговаривать обо всем или почти обо всем. Мальчик очень любит животных. Все собаки, кошки и птицы приводят его в восторг.

Рассказывает Екатерина Лобастова, мама Марии:

«Как-то я попросила Джуниора нарисовать семью, такой психологический тест. Он нарисовал четверых. Спрашиваю, где папа? Отвечает, его тут нет, потому что он бил маму. Спрашиваю: «Ты его любишь?». А он: I love him not really. Я не очень его люблю. Воспитание Джуниора не дает ему возможности сказать прямо «нет».

Екатерина Лобастова с внуками (Натан у деда). Фото: «Республика» / Михаил Никитин

Рассказывает Мария:

«Я знала, что так и будет. Дети начнут видеть мир и красоту вокруг. Сейчас они как губки впитывают все. Хотят учиться. С первого выхода во двор они окружены другими детьми, которые с удовольствием с ними общаются. У меня сейчас такой подъем духа! Я знаю, что всё будет хорошо. Вспоминая прошедшее, не могу сказать, что эти годы выброшены на свалку. Это огромный колоссальный урок. Без этого я не вышла бы на тот уровень понимания себя, своего предназначения в жизни. Мы прекрасно живем. У нас круглые сутки есть свет и чистая вода. Есть бабушки и дедушка. Нас поддерживают друзья и незнакомые люди. Все нам помогают. Это удивительно. Я почувствовала, насколько всё изменилось. Наверное, я сама изменилась. Да, сейчас холодно, октябрь, но в моей душе тепло и светло.