Досконально об иконе. Как псковский характер проявляется в древней живописи
За какое качество характера псковичи почитают своих искусных предков, рассказывает хранитель древней живописи Псковского музея-заповедника Ольга Васильева.
18 мая – Международный день музеев, поэтому в гостях у «АиФ-Псков» хранитель живописи Псковского музея-заповедника Ольга ВАСИЛЬЕВА, которая вот уже более 35 лет заботится о коллекции икон, составляющих гордость и славу регионального музейного собрания.
Как выяснилось, в детстве Ольга Анатольевна мечтала стать врачом, но благодаря своей маме Антонине Фёдоровне ВАСИЛЬЕВОЙ, которая много лет возглавляла Псковский музей-заповедник, очень рано начала общаться с музейщиками, всё более очаровываясь этими удивительными людьми.
- Мне с детства повезло видеть примеры беззаветного служения искусству. Конечно же, наисильнейшее впечатление произвёл на меня Дмитрий Сергеевич Лихачёв. В нём чувствовалась невероятная мощь и в то же время поражало уважительное отношение ко всем без исключения людям и даже к такому юному и наивному существу, каким в то время была я.
Однажды в студёную летнюю пору...
- Когда я заканчивала институт имени И.Е. Репина, то, разумеется, не сразу определилась с местом работы. Решающими для меня стали слова Веры Дмитриевны Лихачёвой, под руководством которой я писала все свои курсовые: «Оля? Вы, конечно же, собираетесь в Псковский музей?». С тех пор все мои сомнения отпали сами собой, а все мои честолюбивые устремления отошли на второй план. Псковский музей стал единственным на всю жизнь местом моей работы, о чём я ни разу не пожалела.
Ольга Миронович, PSKOV.AIF.TU: - Неужели вы все 35 лет так и проработали в этом подвале Псковского музея-заповедника, где располагается хранилище икон?
- Нет, поначалу псковские иконы хранились в здании Солодёжни, и поэтому моя трудовая деятельность начиналась там. Никогда не забуду, как я пришла туда в первый раз.
Дело было в июле. Я долго-долго нажимала на кнопку звонка, наконец заскрипел металлический засов и в дверном проёме передо мной возник настоящий Филиппок: в валенках выше колена, подпоясанной шарфом телогрейке и шапке-ушанке. Поскольку температура в Солодёжне никогда не поднималась выше плюс восьми градусов, люди, которые там работали, не просто хранили музейные фонды, а совершали ежедневный подвиг.
Это прежде всего Екатерина Арсеньевна Кришталь (её-то я и приняла за Филиппка), Лариса Константиновна Бабинина и Наталья Михайловна Борисова. Благодаря им я узнала, что есть и вторая сторона музейной жизни. Что эта изысканная, даже рафинированная среда требует стоического служения делу.
Причём, примером мне служили люди, которые ничего героического в своей работе не видели и относились ко всему, что им приходилось преодолевать, как к чему-то само собой разумеющемуся. Конечно, я должна была за ними тянуться.
Чуть позже мы начали перевозить иконы в подвал нового здания музея-заповедника. И снова мне был преподан незабываемый нравственный урок. Мы сами сколачивали эти стеллажи, сами натягивали сетки для открытого показа коллекций, сами красили новые стены... А когда всё вокруг сделано собственными руками, то потом даже в самые сложные моменты понимаешь, что не в силах это бросить. Даже если отдаёшь себе отчёт в том, что эта система хранения давно уже безнадёжно устарела и не сравниться со столичными, где совсем в других условиях трудятся мои бывшие однокурсники.
- Сидеть с утра до вечера в подвале, наверное, даже психологически непросто?
- Наоборот! Когда я спускаюсь в этот подвал после бурь, которые периодически бушуют этажом выше, то моментально проникаюсь умиротворением. Потому что здесь я среди того, что является совершенством.
Не повторяется такое никогда
- Сколько всего в Псковском музее-заповеднике икон?
- 964, причём большая их часть относится к древнейшим. Икон 18 века у нас не так много. Иконы 19-го и 20-го веков мы начали принимать на хранение только с середины 70-х годов
- А сколько икон находятся в постоянной музейной экспозиции?
- К сожалению, меньше ста единиц. Это те произведения, которые наиболее ярко представляют псковскую иконопись 15-16 веков. 170 икон описаны в третьем издании нашего каталога «Иконы Пскова».
- Как удалось сберечь собрание псковских икон в годы Великой Отечественной войны?
- 70-летие Победы в очередной раз заставило нас с благодарностью вспомнить о людях, которые спасли псковские иконы. Прежде всего, надо сказать спасибо тем работникам псковского музея, которые в первые же дни войны, уже практически под бомбёжками, смогли эвакуировать ядро нашей коллекции в город Советск Кировской области. И конечно, нельзя не помянуть добрым словом тех людей, кто отыскал псковские иконы в шахтах Пруссии и сделал всё, чтобы они вернулись на родину.
- А много икон было утрачено безвозвратно?
- О количестве потерь можно судить только гипотетически. Я всегда привожу в таких случаях пример с произведениями Марка Шагала. По свидетельству его вдовы, в довоенном псковском музее хранилось 37 работ художника, а сейчас – всего две. Можете себе представить, скольких произведений древней живописи мы недосчитались.
Проблема в том, что большая часть икон хранилась в церквях. Потому что в первые годы советской власти псковские музейные работники проявили гражданское мужество и смогли уговорить тогдашнее партийное руководство не уничтожать храмы, а сделать их филиалами музея. Таким образом иконы автоматически переходили в государственную собственность и поступали под охрану специалистов.
В результате в начале войны фашисты обнаружили в псковских храмах настоящие сокровищницы и принялись методично переправлять наше национальное достояние на Запад. Что-то удалось найти, но большая часть похищенного так до сих пор и не найдена. Конечно, бывают случаи, когда специалисты обнаруживают в частном собрании псковскую икону и уговаривают владельцев вернуть её законным хозяевам...
Так было с Псково-покровской иконой, которая три десятилетия назад была опознана в Германии и не так давно наконец-то вернулась в Троицкий собор. Но такие случаи единичны.
Где находятся остальные псковские иконы – вопрос вопросов. Как бы абсурдно это ни звучало, думаю, что всё-таки в Латинской Америке, так как все европейские собрания, даже частные, уже давно хорошо изучены.
И всё равно Псковский музей на сегодня обладает самым полным собранием псковских икон 15-16 веков, какого нет нигде в мире. В музеях Москвы и Санкт-Петербурга, конечно, имеются отдельные памятники иконописи, узнаваемые во всём мире как образчики псковской школы, но чтобы получить полное представление о псковской иконе, надо посетить Псковский музей-заповедник.
- Какую икону из псковского музейного собрания вы считаете самой ценной? Раньше, я так понимаю, это был Спас Елеазаровский? А теперь?
- Хочу уточнить, что икона Спаса Елеазаровского до сих пор находится в государственном музейном фонде, она всего лишь выдана Спасо-Елеазаровскому монастырю на временное хранение. Но я бы не стала утверждать, что она самая ценная. Для меня каждая из хранящихся у нас икон воистину бесценна, потому что они все неповторимы.
- А как же списки с икон?
- Списки, даже чудотворные, всё равно остаются списками. Вы же знаете, что в каждом православном храме есть Гроб Господень, но при этом ничто не сравниться с ощущениями от прикосновения к подлинному Гробу Господню в Иерусалиме. Вот так же и с иконами. Каким бы ни был список, душа верующего всегда стремится к подлиннику.
Грибное место
- Знаю, что на псковскую коллекцию иконописи покушались и в 21 веке. Как это было?
- Действительно, несколько лет назад возникла идея, что лучше всего хранить все имеющиеся в России памятники древней живописи в нескольких столичных музеях. Что экономически целесообразнее построить одно-два отвечающих всем современным требованиям хранилища и свезти туда наше национальное достояние.
Начиналось-то всё с благих намерений построить современные фондохранилища для провинциальных музеев, а потом вылилось в абсурдные прожекты. Почему абсурдные? Знаете поговорку, что один переезд равен двум пожарам?
А теперь представьте, что икона атрибутирована в каталогах как находящаяся в собрании Псковского музея-заповедника, а её вдруг начинают перемещать. Понятно, что она таким образом может затеряться не только в информационном, но и в материальном пространстве.
Во всяком случае, на нас стали давить, у нас в подвале мигом нашли плесневый грибок, одна комиссия за другой начала исследовать наш микроклимат и утверждать, что иконам в Псковском музее находиться небезопасно.
Наконец в министерстве культуры сменилось руководство и эта волна как-то сама собой сошла на нет. Очередная комиссия доказала, что условия хранения икон у нас, конечно же, не идеальны, но в то же время инструктивны – то есть, температурный, влажностный и биологический режим мы соблюдаем. Теперь остаётся ждать, когда нам построят новое фондохранилище с действительно идеальными условиями...
- На месте бывшей детской поликлиники?
- Сначала фондохранилище собирались построить на Снятной горе, потом – на месте старой водокачки в Ботаническом саду, а теперь – на месте поликлиники в Комсомольском переулке. Уже есть проект, всё продумано до мелочей.
Можете считать меня неисправимой оптимисткой, но я верю, что если не мы, то наши последователи всё-таки будут работать в идеальных условиях, а посетители музея смогут увидеть все до одной псковские иконы в открытом показе.
- Как обстоят дела с реставрацией псковских икон?
- Это огромная проблема. Ведь в перестройку была разрушена сложившаяся за долгие годы система, когда иконы из провинциальных музеев совершенно бесплатно реставрировал московский центр имени И.Э. Грабаря. Центр Грабаря и рад бы реставрировать наши иконы, как прежде, но теперь он это может делать только на коммерческой основе или за счёт грантов.
С 1974 года мы ещё к тому же сотрудничали с институтом имени И.Е. Репина РАХ, который тоже брал на бесплатную реставрацию наши иконы, а также присылал нам каждое лето практикантов, которые проводили в нашем фондохранилище большую профилактическую работу. В частности, это во многом благодаря им псковские иконы хорошо перенесли переезд из Солодёжни в новое здание.
Однако в 2008 году наше сотрудничество с институтом Репина прекратилось, поскольку очередная комиссия обнаружила нарушение в том, что псковские иконы «вовлечены в учебный процесс». А два псковских реставратора по темпере в силу разных обстоятельств бывают в музее нечасто и просто не справляются с объёмом работ.
- Многострадальная икона Святой Ульяны так до сих пор и ждёт своего часа?
- Думаю, проблему этой иконы сегодня можно решить только на высшем административном уровне Псковской области. Конечно же, эту уникальную псковскую икону давно пора было отправить на реставрацию в тот же центр имени И.Э. Грабаря или любой другой. Мне очень не хотелось перед праздником поднимать эту тему, но, видно, без этого не обойтись.
- С каким настроением вы отпраздновали День музеев в этом году?
- У нас, безусловно, много проблем. И кадровых, и с финансированием. Но в то же время коллектив нашего отдела работает стабильно, люди по-прежнему одержимы своим трудом. Поэтому если вдруг от нас потребуются слаженные профессиональные действия в связи с переездом в другое здание или в связи с организацией какой-нибудь большой зарубежной выставки, то мы к этому всегда готовы.
- А почему зарубежные выставки с участием псковских икон как-то незаметно сошли на нет?
- Думаю, это происходит по всем понятной причине. Недавно в Дрезденской картинной галерее даже убрали табличку с упоминанием о том, что её сокровища спасены сначала солдатами Красной Армии, а потом и российскими реставраторами.
А представляете, каково было советским реставраторам, которые десятилетиями работали над этими шедеврами, а потом вынуждены были с ними расстаться? И расставались с воодушевлением, радуясь, что эти картины возвращаются туда, где им и надлежит быть. Потому что истинный профессионализм именно в том и проявляется, что человек выполняет свой долг, какие бы личные чувства его ни обуревали.
- У вас в подвале, наверное, какие только люди ни перебывали?
- В основном это, конечно же, знатоки. Но не обязательно. Главное, что все, кто оказывается в фондохранилище Псковского музея-заповедника, испытывают настоящий восторг. Даже те люди, которые принадлежат к иконоборческим конфессиям.
А иначе и быть не может. Икона воздействует без какой-либо теоретической подготовки, без дополнительных объяснений. Казалось бы, она настолько далека от жизни. Ведь сначала византийские, а потом и древнерусские живописцы искали образы, чтобы выразить абсолютную идеальность.
В том-то и отличие православного искусства от католического, что оно не копирует действительность, а апеллирует к возвышенному. Но этот перфекционизм почему-то так понятен душе русского человека, что знаменитая формула «в начале было Слово» к иконе неприменим. Однажды найденные православными живописцами зрительные образы имеют такую силу воздействия, что я видела, как даже у убеждённых атеистов в нашем хранилище вдруг начинают влажнеть глаза.
В русской иконе, как и в православии, выражена истина. Вот этим она и сильна.
- А что такого особенного в псковской иконе?
- Псковские иконописцы очень хорошо знали древние письменные источники. Несмотря на то, что основной метод древнерусского искусства – это копирование, они каждый раз привносили в икону что-то своё, но в строгом соответствии с догмой.
Со стороны может показаться, что псковичи были фрондёрами. Ничего подобного! Они просто относились к делу очень досконально.
Вот, к примеру, за вашей спиной икона «Вознесение». Вы видите под мандорлой Христа камень со следами его ступней. Оказывается, сразу несколько древних литературных источников утверждали, что во время Вознесения Христос стоял на камне, на котором остались следы его ног. Этот камень сейчас хранится в Иерусалиме. И псковские живописцы это знали! Им важно было не просто по-своему интерпретировать всем известный сюжет, а дойти до сути!
Поэтому псковская икона не только восхищает, она говорит нам о том, что мы не зря гордимся своими предками.
