Воспоминания очевидца о военных годах в Реутове
Коренная жительница Реутова Юлия Иванова (Рясная) собрала воспоминания своего отца о том времени.
В этом году праздник 9 Мая будет по-особому радостным и скорбным одновременно. 75 лет прошло с момента окончания самой жуткой войны всех времён и народов. Победоносного для нас окончания. Тогда решалась судьба нашей Родины, самого её существования. Ценой невероятных усилий и жертв всего народа была одержана трудная, но такая необходимая, грандиозная Победа. Я хочу, чтобы читатели газеты ещё раз прочувствовали и продумали значение и величие этого события.
Мой отец, Геннадий Константинович, к сожалению, уже ушедший из жизни, оставил свои детские воспоминания о том времени. У него была прекрасная образная память, и себя он помнил с самых ранних лет. На мой взгляд, эта публикация послужит вкладом в копилку исторической памяти и гордости реутовцев за свой город, за его вклад в дело приближения Великой Победы. Итак, воспоминания Геннадия Рясного, коренного жителя Реутова, кандидата физико-математических наук, заслуженного научного сотрудника МГУ имени М.В. Ломоносова.
Мне тогда едва исполнилось 6 лет. Наша семья жила в Реутове — тогда уже городе, в тылу, хотя и близком. Я, как и другие дети тех лет, стал свидетелем самых интересных, но трагических событий. Детские впечатления мозаичны, но они ярки и надолго, если не навсегда, сохраняются в памяти.
Хорошо помню первый день войны — воскресенье. Спокойный, солнечный, но потемневший к полудню от слова «война». В городе поселилась тревога, и одновременно, как в растревоженном муравейнике, закипела работа по перестройке жизни на военный лад. Только что ставший городом, Реутов перешёл сначала на военное, а с октября 1941 года — и на осадное положение. Было построено несколько бомбоубежищ большой вместимости. В посёлке «Красный реутовец» на каждые 2–3 домика была выкопана щель-землянка.
Крепкие подвалы были отведены под бомбоубежища. По более поздним оценкам, в нерабочее время жители построили более сотни убежищ и десять прудов-водоёмов. Была введена светомаскировка. Только кое-где в подъездах, больницах, школах, магазинах горели лампочки синего света, вызывавшие тоску и беспокойство.
Стёкла в домах скрепляли матерчатыми наклейками-крестами. На чердаках были сделаны засыпки из земли и песка и поставлены бочки с водой для борьбы с «зажигалками». В семьи розданы противогазы и защитные накидки. Когда через два года я пошёл в первый класс, увидел, что многие ребята приспособили противогазные сумки вместо портфелей.
Налёты немецкой авиации начались уже с июля. Временами даже днём было видно, как, миновав Москву, через Реутов к востоку летели с надрывным гулом, тройками и девятками, немецкие самолёты. По-видимому, их целью были объекты во Владимирской и в Горьковской областях. По самолётам открывали огонь, и они оказывались в кольце разрывов. А с наступлением темноты из репродукторов раздавалось: «Внимание! Говорит штаб местной противовоздушной обороны. Граждане, воздушная тревога!» Выли сирены. Меня хватали на руки и несли в землянку сквозь грохот, сполохи разрывов, мелькавшие лучи прожекторов. Наутро повсюду валялись осколки снарядов.
Фронт угрожающе приближался. К осени почти всё мужское население ушло на фронт. Вскоре стали приходить похоронки — вестники самого большого горя. Появились раненые, инвалиды-калеки. К осени их число увеличилось: фронт подошёл совсем близко. Начиналась решающая битва за Москву. Теперь-то я знаю, что и через Реутов подтягивали силы для Московского наступления. С осени через город стали проходить части с востока страны. Солдаты были жизнерадостные, крепкие, весёлые. Давали нам, детям, посидеть в машинах, шутили… Поднимали нас на вытянутых руках и спрашивали: «Москву видишь?». Говорили: «Ждите нас, пацаны, мы скоро вернёмся». На ночёвку они останавливались в домах «Красного реутовца». В нашем доме — тоже. Размещались вокруг русской печки, а утром, подкрепившись сухим пайком и кипятком из самовара, уходили — предстояло Московское наступление.
Ближе к зиме, по снегу — он тогда был ранним — стали перебрасывать технику, подходившую от Горьковского шоссе. Через Ивановское, по улице 10 лет Октября (ныне улица Ленина) непрерывно шли полуторки, трёхтонки с грузами, солдаты группами и строем, средние, иногда тяжёлые танки. Один из них завернул для разворота на Лесную улицу и задел огромную старую ветлу. Она так и рухнула зелёной грудой. А от бревенчатого мостика через кювет остались только измочаленные брёвнышки. В железнодорожном тупике (сейчас улица Железнодорожная) технику перегружали на платформы и вели к месту назначения по окружным железным дорогам, обтекая Москву с севера и с юга.
Среди войск были и необычные. Несколько дней к станции непрерывно двигались собачьи упряжки. Их были сотни! Они тащили лодочки-волокуши, по 3–5 собак в упряжке. Каждую направлял солдат. Мы, дети, неотрывно смотрели на этих «военных собак». А эти собачки впоследствии спасли жизни многих раненых бойцов, вывозя их с поля боя. Позднее я узнал, что лодочки-волокуши делали на нашем реутовском заводе «Военохот». Такую волокушу и сейчас можно увидеть среди экспонатов Музея Вооружённых Сил в Москве.
К этому же времени относится дневной налёт немецких самолетов. Их целями были войска, двигавшиеся по Клубной улице (ныне улица Победы), и фабрика. Гитлеровцы сделали несколько заходов на небольшой высоте вдоль улицы. Огонь зенитной батареи, которая располагалась в Салтыковке, видимо, сорвал их планы. Фабрику разрушить не удалось — бомба упала в пруд, а вот два дома в посёлке были подожжены.
К зиме в Реутове были развернуты два эвакогоспиталя, они занимали часть здания городской поликлиники на Вокзальной улице, два двухэтажных дома (бывшие студенческие общежития) на улице Калинина и дом РИКа (сейчас здесь расположен Экспериментальный завод средств протезирования). Последний был как раз напротив нашего дома, и я видел, как ходячие раненые в серых халатах пристраивались вдоль фасада покурить самокрутки. Только у многих вместо рук были одна или две марлевые культи. Таким самокрутки делали соседи с перевязанной головой или на костылях. Вечерами раненым показывали фильм «Чапаев»; они проводили нас, мальчишек, на сеанс под халатами. К весне выздоравливающие выстраивались перед зданием и под руководством инструкторов восстанавливали навыки владения оружием, а мы, мальчишки, смотрели на гранаты, карабины, автоматы, с которыми они занимались. Затем места этих солдат занимали новые раненые. И опять — перевязанные, с культями и костылями. Это самые тяжёлые, щемящие впечатления детства.
В 1943-м году я пошёл в 1-й класс. И сразу обратил внимание, что почти в каждом классе были несколько детей постарше возрастом. Потом стало ясно, что это эвакуированные из мест оккупации. Они не смогли начать учёбу вовремя. Вообще же, все классы в школе были переполнены. И несмотря на это, ощущалась повсеместная и постоянная забота о нас, детях. В школе на перемене выдавали завтраки: винегрет, кусочек хлеба и обязательно--- витамины-драже. Периодически приходили медработники, проверяли чистоту рук, волос. В обязательном порядке делали прививки от дифтерии, тифа и прочих страшных болезней. В школе всегда, конечно, в таких случаях бывали переполох, визг. Уколов-то многие боятся! Но результат налицо: подавляющее большинство детей той поры удалось сохранить и вырастить! В летнее время тоже был присмотр: за небольшую плату с родителей можно было оставаться при школе. Взрослые-педагоги с нами занимались, играли, выводили на прогулки. К тому же, кормили дважды за день. Для работающих по 12–16 часов родителей это была очень хорошая помощь.
К февралю 1942 года немцев отогнали от Москвы. Стало заметно спокойнее: прекратились воздушные тревоги. Но раненых не убавилось. Жестокое сражение за Москву затихло. Враг потерпел поражение, но оно было достигнуто ценой невосполнимых потерь.
Не надо забывать о том, что все предприятия и учреждения Реутова, как и по всей стране, работали для нужд фронта. Это нефтебаза, склады, артели, завод «Военохот», два госпиталя и, конечно, наша хлопкопрядильная фабрика (частично она была эвакуирована в Алма-Ату).
9 Мая 1945-го мне посчастливилось с отцом, Константином Илларионовичем, оказаться в Москве. Мы с ним стояли на площади Революции и наблюдали беспредельную радость, счастье всех и каждого. На грузовиках с открытыми бортами выступали певцы, танцоры, артисты цирка. Звучали баяны, аккордеоны. Люди кричали от восторга и осознания общей Победы! Обнимались, ликовали, качали военных. К вечеру поднялся огромный аэростат, а на нём было изображено красное знамя с серпом и молотом. Эти впечатления детства остались со мной на всю жизнь.
Юлия Иванова (Рясная)
