Дюймовочка ростовского театра. Раиса Пащенко – о семье, закулисье и ролях
Театральные люди – особые люди. В творческой среде нечасто бывают счастливые браки, зато у театралов растут счастливые дети.
Как совместить творчество и воспитание ребёнка, как преодолеть возникающие трудности и в самых тяжёлых условиях сохранить веру в добро, рассказала актриса Ростовского молодёжного театра (ранее ТЮЗ) Раиса Пащенко.
От ненависти до любви
Светлана Ломакина, «АиФ-Ростов»: Раиса Андреевна, слышала, что вы выросли в каких-то невероятных для становления души условиях, в Норильске, в необычной семье.
Раиса Пащенко: Нет, у меня очень простые родители, мама была продавцом, папа юрист. У моих родителей шикарная история знакомства. В 1948 году мама стояла в очереди за мылом. Впереди неё был мужчина. Он отошёл покурить и тут же выскочила продавщица и кричит: «Ещё десять человек, и всё, расходитесь!» А тот мужчина был десятым. Мама прижалась вплотную к тётке, которая была теперь перед ней, и, когда военный вернулся, его не пропустила. Он ей бросил: «Дал бы я тебе в морду, да за такую, как ты, сидеть противно!» Маме так стало обидно, что за неё сидеть противно, что она набросилась на него с кулаками, а потом ещё бежала за ним: бросала в спину камешки, обзывала. Он не выдержал, поднял маленький камешек и метнул в неё. Попал в коленку, боль дикая, мама упала, кричит. Он – к ней, перетянул ногу, довёл до дома, оказалось, их бараки рядом. Мама поделилась мылом, а он стал к ней ходить проведывать, через два года они поженились. А через семь лет папа погиб. Я до сих пор не знаю, при каких обстоятельствах, мама говорить на эту тему не хотела.
В Норильске у нас был большой двор по типу ленинградского: два дома под арками, друг напротив друга. И в каждом доме была дворовая команда – моряки и лётчики, которые воевали друг с другом за полковые знамёна. Знамя прятали в тайных местах, игра шла месяцами, и у нас были разные роли. Я – всегда разведчица, потому что была маленькой и водила брата в детский сад через «вражескую территорию». Предводителем нашей команды был Вовка Лосев, мой будущий муж. Сильный, красивый и всегда меня опекал, подкармливал мамиными пирожками. Рост у меня уже во взрослом возрасте был 144 см, вес 37 килограммов. В восьмом классе, когда меня начали провожать домой мальчишки, он их отваживал. Я ругалась с ним, а он всё твердил: они дураки, тебе не пара. Потом Вовка ушёл в армию и сказал: «Смотри, чтобы не с кем, меня жди! Поняла? А то голову снесу». И я стала ждать. Девять лет прождала.
– Почему девять?
– Когда он вернулся, я уехала поступать. Он пробыл дома несколько дней, и тут – 9 Мая, они с другом надели медали (после службы охраняли зеков, их наградили медалями, которые носить было можно, а за что дали, говорить было нельзя). Их увидел настоящий фронтовик: «Сопляки! Какое право вы имеете носить военные медали?» Попытался сорвать, а они уже подвыпили, и Вовка его толкнул, тот упал, что-то повредил. На суде Лосев плохо отозвался о советской власти. Другу дали четыре года, ему семь лет.
Все семь лет мы переписывались. Однажды он что-то натворил и ему разрешили написать за три месяца только два письма. Он писал маме. А мне нет. И разговоры вокруг шли такие: ты ему никто, если умер, то не сообщат, если переправили на другую зону, тоже не узнаешь. Я так испугалась, что написала начальнику лагеря: «Я артистка, работаю в Ростовском театре юного зрителя. У вас сидит такой-то, мы с ним с детства дружим...» И так три листа, в конце: «Умоляю, если с ним что-то случилось, дайте знать». Его вызывает начальник лагеря, сажает писать письмо, которое Лосев закончил словами: «А за то, что я написал это письмо, меня посадят в штрафной изолятор». И правда посадили. Потом, уже на свободе, говорил: «Ну, спасибо тебе! Позаботилась!» Он был взрывной, но очень добрый. Прожили мы всего шесть лет, он никак не мог найти себя. А я была молодая, не вытерпела. Больше замуж не выходила.
«Я тебя убью! Ты же меня сыграла!»
– Эмоции, пока ждали его с зоны, уходили в работу?
– Господи, да, конечно. Тут в магазине в очереди постоишь или пройдёшь мимо драки – и уже что-то по-актёрски подхватишь. В 1980-е годы мы делали спектакль «Звёзды на утреннем небе» – это о том, как проституток и пьяниц перед Олимпиадой выслали за 101-й километр. Мы с Наташкой Трояновской по очереди играли старую пьяницу-проститутку. И хотели подсмотреть, как они себя ведут. Один актёр подсказал, что вечерами эти девушки собираются в ресторане «Палуба», на крыше «Интуриста». Мы туда припёрлись, сели, что-то заказали, осмотрелись: нормальные сидят девушки, мужчины, а проституток нет. К нам уже подсели мальчики, мы их отшили, а проституток всё нет. Тут подходит официантка: «Девочки, уходите. Иначе вас побьют». Мы ей: «Покажите проституток!» И сидим. Две дамы подходят: «Чего вам тут надо?» – «Девочки, подскажите, а где здесь проститутки? Мы тоже хотим поработать!» И тут врезали нам, и полетели мы по лестнице, а она винтовая, длинная... Больше мы туда не ходили, но проституток нашли.
– Где?
– На вокзале. Там их сразу видно, но следили уже аккуратно, чтобы не «перебивать» места. А «свою» я встретила в пивнушке. Она работала на дому, и у неё была очень трогательная история. Муж – моряк, уходил в плавание на полгода, а потом проштрафился, его списали на берег, он начал работать в ростовском порту, тосковал по морю, пил и по пьяному делу сгинул. Она до этого никогда не работала, дочка у них была красавица, квартира в центре. Когда он исчез, растерялась: ни профессии, ни опыта. Что делать? Как ребёнка кормить? Один добрый человек нашёлся, помог, но не забесплатно. Так и покатилась. Всё это она мне рассказала у себя дома – мы подружились. Потом я пригласила её на премьеру спектакля. После она влетает ко мне в гримёрку: «Я тебя убью! Ты же меня сыграла!» – «А что, плохо сыграла?» – «Хорошо! Я плакала!»
– Раиса Андреевна, вернусь к семье. Почему вас назвали Раисой?
– А (смеётся)! Папочка мой родной хотел меня Розочкой назвать, мама чуть с ума не сошла: «Ну что это такое – Роза Андреевна?» Когда детей записывали, она первую «Р» написала, а как папа отвернулся, дописала «Раиса» – так звали мамину сестру. И папа до смерти не знал, что я Раиса. Он меня Розочкой звал. И я думала, что Розочка – это ласковое обращение, как Цветочек. Никогда не поправляла. Ну, а потом папы не стало и я уже всегда была Раисой.
Дети закулисья
– Наш разговор начался с Лизы, вашей дочери. Она часто пишет в соцсетях о своём закулисном детстве.
– Да, Лизок – закулисный ребёнок. Она никогда не доставляла мне хлопот. До шестого месяца беременности я играла в театре. И как родила, через три месяца вышла на работу. С Лизой вместе. Когда у нас был «капустник», ребята показывали, как мы тогда жили. В мою гримёрку забегают по одному: «Лизонька, подожди, сейчас батяньку убьют, и мамочка тебя покормит»; «Ой, Лизонька, подожди, сейчас Енакиева убьют, и мамочка тебя покормит». Так она и росла. С раннего детства знала, что, если идёт спектакль, шуметь нельзя, на сцену выходить нельзя. Но однажды всё-таки вышла. Рита Лобанова каждый день приносила ей конфетку. И вот идёт спектакль. Я посадила Лизку на первый ряд. На сцене Рита со своим сценическим мужем идут за телевизором. Смотрю, Лизок встаёт со своего стульчика, идёт к Ритке и говорит: «Ты забыла мне дать конфетку...» А Ритка правда забыла, потому что опоздала. Актёры ржут! Но Ритка нашлась, говорит своему «мужу»: «Миша, меня же попросили с соседской девочкой посидеть. Сейчас её отведу и затащим телевизор». Берёт Лизку за руку, идёт за кулисы и там шипит: «Конфету дайте! Срочно дайте конфету!»
– Лиза недавно выпустила свой первый детектив «Чёрный чемоданчик Егора Лисицы». Вы его читали?
– Пока нет, я же интернетом не владею. Жду, когда придёт книга в бумажном варианте. Уже больше года я не играю в театре – на нервной почве отказали ноги, поэтому времени для чтения завались. Но я уверена, что Лизок написала хорошо. Я ею горжусь. И внуком горжусь, у нас с ним полное родство душ.
– А были роли, которыми вы бы гордились так же, как близкими?
– Это вопрос из серии: кого из своих детей вы любите больше? Все мои роли были интересными. Я же травести – это особая профессия. Да, я никогда не играла Катерину из «Грозы» или Настасью Филипповну из «Идиота». Но я была Гердой, Соук, Нахалёнком, на пенсии играла характерных старух. По-моему, это тоже очень неплохо.
