Обороной Цитадели Брестской крепости руководил уроженец Рязанской губернии
Проект соглашения об установлении партнёрских отношений между Рязанью и Брестом уже подписан Рязанской городской Думой, теперь свои подписи должна поставить белорусская сторона. Рассказывая о давних связях обоих городов, чиновники обычно упоминают о делегациях и перспективах сотрудничества. Между тем, до сих пор в тени остаётся тот факт, что уроженец рязанской земли Иван Зубачёв был руководителем обороны Цитадели Брестской крепости.
Иван Зубачёв родился 28 февраля 1898 года в селе Подлесная Слобода Зарайского уезда Рязанской губернии. Как известно, с самого возникновения Рязанского княжества вся территория будущего уезда была рязанским владением и лишь в 1929 году ушла в Московскую область. Теперь Подлесная Слобода находится в Луховицком районе, поэтому имя Ивана Зубачёва гораздо лучше знают в Зарайске, где ему посвящена мемориальная доска, чем в Рязани. Тем не менее, в краеведении принято считать рязанцами всех, кто родился в Зарайском уезде до административного передела 1929 года, так что самое время вспомнить и об Иване Зубачёве.
Он был выходцем из бедной крестьянской семьи. Работал кузнецом на Коломенском машиностроительном заводе, в 1918 году вступил в РКП (б). После окончания Первых московских пулемётных курсов воевал на Деникинском и Польском фронтах. После окончания Гражданской войны остался служить в РККА. В звании капитана он командовал батальоном 44-го стрелкового полка 42-й дивизии на фронте советско-финской войны. Затем Зубачёва перевели заместителем командира полка по хозяйственной части. Новое назначение Зубачёв получил уже в Брестской крепости, где с марта 1941 года дислоцировался полк.
Город Брест впервые упоминается в Повести временных лет под 1019 годом. Как и почти всякому приграничному городу ему была уготована «право слово, боевая» история. На протяжении столетий Брест попеременно захватывали в своё владения разные государства, что сопровождалось то полным разграблением, то взлётом влияния этого сильного и многострадального города. Самое знаменитое на сегодняшний день укрепление Бреста — Брестская крепость — было построено к 1842 по проекту военного топографа и инженера Карла Оппермана.
Так сложилось, что накануне начала Великой Отечественной войны Зубачёв тяготился своей службой в Брестской крепости. «Там, в крепости, капитан Зубачёв тоже получил новое назначение — майор Гаврилов выдвинул его на должность своего заместителя по хозяйственной части. Всегда дисциплинированный и исполнительный, Зубачёв с головой погрузился в хлопотливые дела снабжения полка боеприпасами, продовольствием, фуражом, обмундированием. Новая должность считалась более высокой и давала известные материальные преимущества. Да и нелегко было капитану в его сорок четыре года командовать батальоном. И всё же душа у него решительно не лежала к хозяйственной деятельности. Уже вскоре он пришёл к комиссару полка Артамонову. — Не выходит из меня интенданта, товарищ комиссар, — признался он. — Я же строевой командир по натуре. Поговорите с майором, чтобы отпустил назад, в батальон. А Гаврилов только отшучивался, но назад не отпускал». Эта цитата взята из главы «Боевой командир Цитадели» известной книги «Брестская крепость», написанной Сергеем Смирновым. Смирнова иногда называют «писателем одной темы» — все его произведения посвящены восстановлению памяти о незаслуженно забытых героях. Именно благодаря Сергею Смирнову Брестская крепость стала именем нарицательным, ведь в первые послевоенные годы её оборона не выделялась в какое-то отдельное событие — самое начало войны считалось одной большой неудачей и заострять на нём внимание не приветствовалось.
Итак, Иван Зубачёв был не из тех, кому перевод на более тихую и сытую должность приносит моральное удовлетворение. Продвижение по карьерной лестнице служило для него, скорее, источником досады, он добивался совсем не этого. Всё изменилось в одночасье. Утром 22 июня 1941 года он был дома с семьёй — последний раз в своей жизни. Под начавшимся на рассвете бешеным обстрелом Зубачёв пробился в Брестскую крепость и возглавил оборону на своём участке.
Брестская крепость состояла из Цитадели и трёх защищающих её укреплений: Волынского, Тереспольского и Кобринского. Утреннее нападение сразу же серьёзно нарушило связи между укреплениями. Зубачёв был в Цитадели — самой небольшой по площади части крепости, но отличавшейся наибольшей концентрацией личного состава и материальных средств. 22 июня защитники Цитадели отбивали атаки превосходящих сил противника, 23 июня фашисты уже не пошли на штурм, но держали под прицелом все подходы к воде. Жажда в крепости становилась невыносимой. 24 июня в казарме 33-го инженерного полка у Брестских (Трёхарочных) ворот состоялось совещание командиров и политработников. Именно там и был составлен знаменитый приказ №1, из которого историки узнали фамилию Зубачёва.
Приказом утверждалось создание сводной боевой группа Цитадели, которую возглавил капитан Иван Зубачёв. Его заместителем был назначен полковой комиссар Ефим Фомин. «Здесь, на совещании, среди командиров возник спор, что должен делать гарнизон: пробиваться сквозь кольцо врага к своим или оборонять крепость. Говорят, Зубачёв с необычайной горячностью выступил против того, чтобы уходить. «Мы не получали приказа об отходе и должны защищать крепость, — доказывал он. — Не может быть, чтобы наши ушли далеко — они вернутся вот-вот, и, если мы оставим крепость, её снова придётся брать штурмом. Что мы тогда скажем нашим товарищам и командованию?». Он говорил с такой решительностью, с такой верой в скорое возвращение советских войск, что убедил остальных командиров, и по его настоянию из «приказа №1», — написанного, как недавно подтвердила графологическая экспертиза, рукой Зубачёва, — вычеркнули слова: «Для немедленного выхода из крепости». Решено было продолжать оборону центральной Цитадели, и Зубачёв стал её главным организатором и руководителем.
Правда, уже вскоре и он, и Фомин, и другие командиры поняли, что фронт ушёл далеко, и рассчитывать на освобождение из осады нельзя. Планы пришлось изменить — гарнизон теперь предпринимал попытки вырваться из кольца, и Зубачёв стал таким же энергичным организатором боёв на прорыв, хотя они и не приносили успеха, — враг имел слишком большой перевес в силах. «Капитан особенно подружился в эти дни с Фоминым. Такие разные по характеру, они как бы дополняли друг друга, эти два человека, — решительный, горячий, боевой командир и вдумчивый, неторопливый, осторожный комиссар, смелый порыв и трезвый расчёт, воля и ум обороны. Их почти всегда видели вместе, и каждое новое решение командования было их совместным обдуманным и обсуждённым решением», — писал Сергей Смирнов в «Брестской крепости».
Не повлияла ли неприязнь Зубачёва к своей недавней «завхозной» должности на его решимость держать оборону крепости вместо того, чтобы прорваться к своим? Но «свои» уже давно отступили на восток и были недосягаемы, Брестская крепость оказалась в глубоком вражеском тылу и в донесениях гитлеровцев числилась уже сданной. Прорыв оказался невозможен. Советские войска возьмут Брест лишь три года спустя. В конце июня 1941 года фашистам удалось разрушить ту часть казармы, где размещался штаб обороны. Многие защитники крепости, в том числе Зубачёв и Фомин, уже раненые в предыдущие дни, попали под обвал и были захвачены в плен. Ефима Фомина расстреляли сразу же (его выдал предатель), Иван Зубачёв остался неузнанным, и был отправлен в немецкий лагерь для военных Хаммельбург.
В книге «Брестская крепость» рассказывается о встрече Петра Гаврилова, героически оборонявшего другой участок Брестской крепости — Восточный форт. Гаврилов после тяжёлого ранения в страшном истощении также попал в плен и лагере случайно встретился с Зубачёвым: «От одного из пленных Гаврилов узнал, что Зубачёв содержится в соседнем блоке лагеря, и попросил подозвать его к проволоке. Зубачёв пришёл, и эти два человека, старые коммунисты, участники Гражданской войны, боевые советские командиры, сейчас измученные, измождённые, оборванные и униженные выпавшей им судьбой, стояли по обе стороны колючей проволоки и, глядя друг на друга, горько плакали. И сквозь слёзы Гаврилов сказал: — Да, Зубачёв, не оправдали мы с тобой своих должностей. И командир и его заместитель — оба оказались в плену. В это время появился часовой, и им пришлось разойтись. Гаврилов заметил, что Зубачёв идёт с трудом — он, видимо, был истощён до крайности и болен. А ещё позднее от одного бывшего узника Хаммельсбурга стало известно, что Зубачёв заболел в плену туберкулёзом, умер в 1944 году и был похоронен там, в лагере, своими товарищами-пленными. Только год не дожил он до той победы, в которую так верил с первых часов войны и до последних дней своей жизни».
На сегодняшний день имя Зубачёва носят улицы в Бресте, Минске, а также Луховицах. Среди рязанцев имя земляка, возглавлявшего оборону Брестской крепости, совершенно не на слуху.
