В Рязани выступил мэтр советского и российского джаза Алексей Кузнецов

На сцене инструменты терпеливо выжидали своих партнёров — гитары Андрея Корноухова, Виталия Гудкова, Алексея Кузнецова, Станислава Глушенкова и контрабас Константина Панкратова. Пройдёт минута, и от чуть выпуклых дек сначала вкрадчиво, а после игриво зазвучит мелодия, так подходящая к лёгкому летнему воздуху, придаст ему мягкость и искристую прозрачность.
— Для меня очень дорого то, что здесь происходит, — приветствовал аудиторию стоящий у истоков советской школы джазового гитарного аккомпанемента Народный артист Алексей Кузнецов. — Программа «Гитарные формы» возникла сама собой. На протяжении многих лет я пытался её развивать, но гитаристы, увы, относились к ней не так душевно. Тем не менее сегодня перед вами четыре гитары, у меня прекрасные партнёры, мы будем расти вместе, чтобы быть лучше.

Мелодия, будто вовсе лишённая печали, замораживала на лицах слушателей улыбки. Интеллигентность Кузнецова подстёгивала взаимодействие музыкантов — сначала они крайне серьёзными лицами всматривались внутрь себя, будто боясь оступиться, а после — словно расслабили плечи и отдались любимому делу. Отсутствие духовых и ударных предавали музыке ту невесомость, в которой оказывался каждый из соучастников. Так звучит беззаботная молодость, влюблённость и всё то, с чем ассоциируются экзальтированные состояния. Дабы слушатели не успели эмоционально пресытиться, музыканты сделали перерыв, во время которого Алексей Кузнецов рассказал немного об инструментах, своём отношении к интернету и современности.


— Вашим первым инструментом был Gibson 1911, вы когда-нибудь возвращались к нему?
— Нет, никогда, я даже не знаю где он находится. Кто-то мне говорил, что сейчас он в США, в частной коллекции. Конечно, если он когда-нибудь попадётся мне в руки — сыграю.

— Сейчас вы играете на гитаре, специально созданной для вас из волнистого клёна и кедра. Чем обусловлен такой выбор?
— Когда-то у меня был казённый инструмент — Gibson Super 400, на нём я играл в оркестре кинематографии. Когда я оттуда ушёл, то гитару забрал с собой, но недавно мне позвонили и попросили её вернуть — инвентаризация, новое руководство... И я на следующий же день, как послушный человек, принёс и сдал инструмент. Но я понимал, что этот день когда-нибудь настанет и уже заказал у одного из московских мастеров копию той гитары. Сегодня я играю на ней — и это самое дорогое, что у меня есть из инструментов.

— Вы участвовали в записи музыки к таким фильмам «Семнадцать мгновений весны», «Мимино», «Жестокий романс», «Гардемарины, вперёд!». А как вы оцениваете ту музыку, что звучит в фильмах сейчас? Стали бы её играть?
— Композиторы, которую писали Ту музыку, уже почти не работают в кинематографе. Та музыка мне нравилась, сейчас музыка иная. Фильмы другие — нет тех переживаний, которые были. А без них любая картина — неживая ткань. Но мы же люди, мы переживать должны.

— В 1996 году на CD была переиздана ваша первая пластинка. В то весьма специфическое время она была востребована?
— К этому времени первый тираж уже закончился — всё давно разобрали. Гитаристы и просто люди, которые интересуются джазовой гитарой, не раз меня спрашивали — где купить? И тут выходит этот диск — я был рад и признателен. Его уже тоже давно разобрали, сейчас я готовлюсь к переизданию.

— А как вы относитесь к выкладыванию музыки в интернет?
— У меня с интернетом специфические отношения — я пока что в нём не совсем разбираюсь, но на YouTube зайти могу. Порой меня это раздражает: сегодня отсняли, а завтра — уже на экране. Мало ли что там могло быть не так, вдруг я недоволен своей игрой в этот вечер, почему вы это выставляете на всеобщее обозрение? Так делать нельзя. Получается, всё, что хочется, когда хочется, сколько хочется, — то и выкладывается, а я, автор, об этом даже и не знаю! Не понимаю, как моё творчество куда-то попадает без моего ведома...

— Вы преподаёте, а значит, часто встречаетесь с молодёжью...
— Я на протяжении двадцати лет веду мастер-классы в музыкальном салоне «Аккорд» — туда молодые люди раньше приходили чаще, сейчас реже, может быть, это веяние времени, но мне кажется, что всё это влияние программы, плана, в котором сейчас даже не подразумевается знакомство с историей, в частности, историей джазовой гитары. Молодое поколение непричастно к истории, на концертах я часто рассказываю им о ней — порой мои выступления превращаются в просветительские концерты — половину времени я играю, другую половину рассказываю. Это неудобно, однако я делаю это сознательно, чтобы дети знали. Знания нужно культивировать, отдавать молодым людям их вживую. Меня греет общение с молодёжью.

— Если бы вы писали музыку в своей жизни — какой стиль бы предпочли?
— Конечно, свинг. Я его люблю, он для меня всё. Я даже не играю, я свингую.

***
После перерыва Алексей вновь отправился свинговать — заражать аудиторию своей одновременно простой и хитрющей улыбкой.