Дмитрий Бородулин – внук купца, Революционер
Разбитые мечты о профессии врача, «хождение в народ», год в Петропавловке. Узнали больше о рыбинской фамилии Бородулиных и о том, в честь кого названа улица в историческом центре Рыбинска Не так много улиц Рыбинска сегодня носят имена купцов – благодетелей и строителей города. Навскидку горожане назовут Фроловскую и Карякинскую. И засомневаются над улицей Бородулина: купец это или революционер. Меж тем оба варианта верны: Дмитрий Бородулин – и революционер-народник, и внук купца-квасника из старинной рыбинской фамилии.
Неужели купцы и их дети тоже двигали революцию? Стереотип о человеке, который не видит дальше своего кошелька, далеко не всегда оказывался верным – люди торговые тоже хотели изменений в обществе. Деньгами революционеров поддерживали банкир Степан Рябушинский, промышленник Савва Морозов, мануфактурщик Александр Коновалов, владелец лучшей в России мебельной фабрики Николай Шмит. В чем же у купцов были претензии к власти?
— Власть не жаловала купцов, выбившихся в люди из крестьян, ремесленников, мещан. Даже купцы первой гильдии, как правило, миллионеры, владельцы заводов, приисков, банков, не могли стать губернатором, министром, членом совета при императоре. Даже председателем губернского земства. Могли занимать лишь выборные должности – градоначальника или гласных в думах, – сообщает писательница Людмила Жукова в статье «Судьба «бунтующего капитала». – Министерства могли запрещать строительство заводов, фабрик, открытие рудников, контролировать производство и даже сбыт товаров.
Еще чаще случалось так: сыновья провинциальных купцов уезжали учиться в столицы и там входили в круги революционно настроенного студенчества. Так получилось в 1870-е годы и с рыбинцем Дмитрием Бородулиным из фамилии пусть и не богатейших, но крепких купцов и обеспеченных ремесленников Рыбинска. Как же тогда дом Бородулиных напротив Спасской церкви стал «явкой», где семья и друзья обсуждали запрещенную литературу и прибытие в уезд революционерки Софьи Перовской? Как рыбаки становились купцами Бородулины появились в Рыбной слободе не позже конца XVII века. Леонтий Бородулин, рыбный ловец, упоминается в подворных списках жителей Рыбной слободы 1718 года. Все рыбинские купцы и мещане Бородулины – его потомки. Династию продолжили его дети: Иван, Егор и Михайло, сообщает историк Галина Михайлова в статье «Из истории семьи рыбинских купцов и мещан Бородулиных».
Внуки Леонтия, братья Петр и Иван Ивановичи Бородулины имели в слободе два амбара, где хранили разные товары, в том числе и соль. Петр торговал, что в это время для рыбинцев тоже стало традиционным занятием. Так, в 1775-м он отправил в Ярославль полубарку с 90 кулями ржаной муки. Их двоюродный брат Илья Егорович прилежно исполнял обязательные выборные должности: например, был целовальником (налоговиком) у питейных сборов. Именно он стал первым купцом в семье Бородулиных, объявив капитал по 3-й гильдии.
Его сын Карп Ильич числился рыбинским мещанином, но бедным не был – построил на Крестовой, 39 каменный двухэтажный дом, сегодня известный как дом Батырева. Племянник Ильи Егоровича Борис Иванович от двух браков имел больше 10 детей. Дочерей он выдал замуж за представителей известных рыбинских фамилий: Якова Клокова, Ивана Шулепина, Афанасия Роговиковского, Петра Тюменева, Ивана Сыроежина.
— Таким образом, к середине XIX века Бородулины породнились с известными рыбинскими семьями. И приобрели авторитет в городе, который подкреплялся и постоянно растущим материальным достатком семьи: постепенно они оставляли занятия ремеслами, приобретали лавки и переходили в купеческое сословие, – поясняет Галина Михайлова.
Бородулины звезд с неба не хватали, но сбивали капитал по копейке. Так, популярный в народе квас производил и продавал сын Бориса Ивановича Александр. Он был записан в Рыбинский ремесленный цех «квасников». А еще имел свою лавку, где торговал «красным» мелочным товаром (тканями).
Его сын Андрей купцом не стал, но и без этого пользовался огромным уважением рыбинцев, так как его считали человеком грамотным и порядочным. Не зря в марте 1853-го местное мещанское общество поручило ему должность писца, «зная, что он при хорошем поведении имеет познания в письменных делах и щетоводстве». Всю жизнь Андрей Александрович посвятил себя службе рыбинскому обществу. Его избирали мещанским старостой и старостой в деле составления обывательской книги, а с 1860-го он служил писарем в городовом депутатском собрании. Именно в честь его первенца Дмитрия и назовут улицу в Рыбинске. Дети Бородулина Времена тогда наступают смутные, если в России бывали другие. После отмены крепостного права общество ждет еще больших перемен, а не получив – начинает бунтовать или пытаться изменить строй изнутри. Тысячи народников – студентов, интеллигентов – устремляются в деревни, где ведут пропаганду среди крестьян. Шоком для монархически настроенных россиян становятся попытки убить – а потом и убийство — императора.
Все эти события бурно обсуждались в доме Бородулиных. Жил Андрей Александрович с семьей – четверо сыновей и четыре дочери – в собственном доме на углу Ивановской и Конюшенной улиц (ныне угол улиц Пушкина и Радищева). Этот дом историк Галина Михайлова называет революционным центром Рыбинска 1870-х годов. И предполагает, что начитанный совестливый глава семьи поддерживал революционные настроения детей.
В донесениях полиции встречаются имена троих его детей и зятя: старших сыновей Дмитрия и Александра, дочери Ларисы и ее гражданского мужа, купеческого сына Павла Яковлева – первейшего соратника Дмитрия по «хождению в народ». Очевидно, нравы в семье были столь либеральны, что Лариса жила с Яковлевым невенчанная и даже родила от него ребенка. Можно представить, как смотрели на это рядовые рыбинские мещане.
В провинцию петербургские настроения привез именно Дмитрий, который в 16 лет поступил в медико-хирургическую академию вольнослушателем. Студентом он стать не смог – его «не отпустили из мещан». В рыбинском училище мальчик учился хорошо и мечтал стать врачом – для этого требовалось окончить гимназию, которой в городе в то время не было. Нужно было ехать учиться в другой город, а для этого «иметь увольнение от общества». Но рыбинцы отказали Бородулиным. Предположим, что смышленого юношу готовили на общественные посты, на смену безотказному отцу, и надеялись, что после отказа Дмитрий останется дома.
— Решение вызывает удивление – обычно все просители получали согласие на получение образования. Это был приговор для молодого человека, возможно, повлиявший на его дальнейшую судьбу, – поясняет Галина Михайлова.
Обиженный на горожан Дмитрий все же уехал в столицу в 1870-м, надеясь получить профессию, но его завертели революционные вихри. Как раз в это время в Петербурге студенты протестуют против надзора полиции, который усилили после попытки студента Каракозова застрелить царя.
Юный рыбинец оказывается в эпицентре протеста, ведь начинаются волнения именно в медико-хирургической академии. За год до волнений студент-медик Марк Натансон и дочь питерского губернатора Софья Перовская организовали кружок самообразования «чайковцы», из которого постепенно вырастет общество народников «Земля и воля», ходящих в народ. А позже и террористическое движение «Народная воля», которое в 1881 году смертельно ранит Александра II. «В народ!» Именно в связи с «чайковцами» полиция и обвинит рыбинца Дмитрия Бородулина. В марте 1874-го народники отправились по селам 37 губерний – пропагандировать крестьян. Одни участники селились в своих родовых поместьях или у знакомых, где, как медики и учителя, вели оседлую пропаганду социального переворота, другие под видом бурлаков, коробейников и мастеровых бродили по волостям с призывами не платить подати и не подчиняться начальству.
Возвращается в родительский дом и 20-летний Дмитрий Бородулин – с желанием уговаривать рыбинских крестьян восстать против несправедливости. И принимает петербургских товарищей, которые «ходили» в рыбинские села и деревни. Об этом узнаем из воспоминаний народника позднейшего времени Степана Крашенинникова.
— В 1874-м благодаря знакомству с Бородулиным в Рыбинск приезжали «известные революционерки того времени Гейштор, Лешерн и Софья Перовская». Как полагал автор воспоминаний, чтобы скрыться от полиции. И чтобы познакомиться «с артельными сыроварнями в Коприно, устроенными по почину братьев Верещагиных, сочувствовавших землевольцам», – цитирует мемуары Галина Михайлова.
Но «хождение» продлилось недолго. Крестьяне в большинстве к пропаганде были невосприимчивы, более того, жаловались на странноватых пришельцев полиции. Уже летом 1874-го начали дело «О пропаганде в империи». По России арестовали больше 4000 человек, в том числе и Дмитрия Бородулина – год он провел в Петропавловской крепости, после чего жил в Рыбинске под надзором полиции.
— Рыбинский полицмейстер докладывал в Ярославль, что в квартире служащего железной дороги Тузова собираются молодые люди под видом обеда. На этих «сборищах» бывали Дмитрий Бородулин и Павел Яковлев. Весной 1876-го Дмитрия ненадолго сажают под домашний арест, – пишет Галина Михайлова.
Тем временем товарищи Бородулина все еще сидели в тюрьмах – точнее, 265 «наиболее опасных крамольников». Следствие затянулось на 3,5 года. Подследственные теряли здоровье, 43 из них к началу процесса умерли, 12 человек покончили с собой, 38 сошли с ума. Наконец, в 1877-78 гг. разворачивается знаменитый политический «Процесс 193-х».
Процесс получил широкую огласку за границей в связи со слабостью доказательной базы и обвинениями в необъективности суда. Так, журналист «Таймс» демонстративно уехал, заявив: «Я здесь уже два дня и слышу пока только, что один прочитал Лассаля, другой вез в вагоне «Капитал» Маркса, третий передал какую-то книгу товарищу». Как свидетеля к процессу привлекут и 24-летнего Бородулина.
— Из материалов дела видно: он отверг обвинения в принадлежности к тайному обществу и в причастности к революционной пропаганде. Пояснял, что его участие ограничивалось знакомством с Софьей Лешерн и Марией Гейштор, помощью им в мелких житейских делах: покупке книг, обуви, хранении принадлежащей им одежды, – перечисляет Галина Михайлова. – Правда, вряд ли он был до конца откровенен на следствии. Поэтому трудно говорить о действительной деятельности Бородулина как участника революционного движения 1870-х годов.
В итоге Дмитрия Бородулина полностью оправдали. В дальнейшем его жизнь прошла спокойно, без потрясений – он женился на дочери рыбинского купца Екатерине Гуляковой, которая родила ему семерых детей: пять сыновей и двух дочерей. Впрочем, он по-прежнему состоял под гласным надзором полиции с запрещением отлучек с места жительства. Когда запрет сняли, семья переехала в Москву, где Бородулин служил страховым агентом. Переживания и год в тюрьме не могли не сказаться – Дмитрий Андреевич скончался в 42 года и был погребен на Ваганьковском кладбище.
— Итак, в коммерческой деятельности рыбинские Бородулины не достигли выдающихся успехов, среди них не было купцов 1-й гильдии. И все же картина торговой жизни Рыбинска XVIII-XIX веков без их деятельности не была бы полной. Кроме того, Бородулины оставили след и в общественно-политической жизни Рыбинска, – подводит итоги исследования Галина Михайлова.
Статья «Из истории семьи рыбинских купцов и мещан Бородулиных» Галины Михайловой опубликована в сборнике «14-е Золотаревские чтения»
