Не навреди шедевру
От утюга до термошпателя. О редкой профессии реставратора говорим с Екатериной Расторгуевой, сотрудником Рыбинского музея-заповедника Главный принцип в работе реставратора – не навреди. Такой же, как у медиков. Когда специалист берется за дело, он должен помнить, что авторство картины – самое ценное, и что реставрация должна быть обратимой.
Реставраторы работают с клеями и красками, которые можно удалить. Как правило, это рыбий клей, акварель, профессиональные масляные краски. А еще они помогают спасти семейные реликвии – живописные картины и иконы. Застольная работа
За тридцать лет работы реставратор масляной, темперной живописи и икон Екатерина Расторгуева отреставрировала около 80 живописных полотен и примерно столько же икон. Оказывается, в государственных музеях есть план по реставрации, который утверждается Министерством культуры. В музее-заповеднике – это пять полотен в год.
Со временем лаковое покрытие картин тускнеет, и некогда свежие краски становятся темными. В результате дамы с пышными прическами и господа в камзолах и сюртуках теряют здоровый цвет лица, на их светлые лики словно опускаются темные вуали.
Эту особенность хорошо знают специалисты, поэтому через каждые 50 лет картинам требуется реставрация. К специалистам попадают шедевры, поврежденные влагой, огнем, с механическими порезами и прорывами.
Процесс их восстановления – это целая наука. Порой на работу с одним живописным полотном уходит несколько месяцев, а то и годы.
Первым делом реставратор изучает картину. Смотрит, из каких нитей сделан холст, какими красками и лаками пользовался художник.
— Реставраторы изучают живописные полотна больше и скрупулезнее, чем искусствоведы. Если специалист понял, как создана картина, он найдет оптимальный способ для ее «лечения», — рассказывает Екатерина. Первым делом она укрепляет старый холст, дублирует на новое основание при помощи рыбьего клея. А затем начинается работа с красочным слоем.
— Самое ценное в моей мастерской – это стол, — смеется Екатерина.
Она показывает на большую мраморную столешницу, сделанную из нескольких кусков благородного камня и настолько гладко заполированную, что под пальцами не чувствуются стыки. Если бы не было такой идеальной поверхности, то на картинах в ходе реставрации могли бы появиться дефекты.
Вторым главным помощником Екатерины в работе является свет.
— Когда музей переезжал из здания в здание, встал вопрос, где разместить мастерскую по реставрации живописи. Мне предложили помещение на первом этаже с водопроводом либо повыше, где больше света. Выбрала второй вариант, — вспоминает Екатерина.
Мельчайшие детали, слои лака на картинах помогают разглядеть микроскоп и круговая лупа. А фонарик с ультрафиолетом – рассмотреть состояние красочного покрытия, следы прежних реставраций.
Недавно среди других незаменимых приборов в арсенале мастера появилось чудо немецкой техники – термошпатель. Благодаря ему можно высушивать бумагу, расклеить и склеить холсты, перенести красочный слой. А раньше у Екатерины был обыкновенный утюг. Используя его в работе, она сильно нервничала.
— У утюга минимальная температура 60 градусов. Всегда боялась обжечь им картину, приходилось использовать подложки из фланели, фильтрованную бумагу, чтобы не дай бог не повредить красочный слой. На термошпателе можно установить температуру 30 градусов, он деликатно воздействует на живописное полотно, можно укладывать кракелюр без опаски, — рассказывает Екатерина. О прекрасной даме, странном старце и мальчике с бубном
Реставратор первый стоит на пороге открытий, считает Екатерина Расторгуева. Однажды к ней в руки попал «Мальчик» знаменитого Константина Маковского. Картина была в аварийной сохранности и требовала заботы.
— Внимательно рассмотрев произведение, подумала — наверное, этюд. Стала изучать творчество художника, углубилась в искусствоведческую тему. Смотрю — в серпуховском музее есть картина «В каирской кофейне», где изображены старцы в чалмах, а перед ними танцует мальчик с нашей картины, — рассказывает реставратор. Искусствоведы подтвердили ее догадку. А в этом году история мальчика с бубном получила продолжение.
— Серпуховский музей совместно с Третьяковской галереей организует выставку братьев Маковских. Рыбинск предоставит «Мальчика». Другими словами, наш рыбинский мальчик из музея-заповедника побывает в той самой таверне, — рассказывает специалист.
Сейчас Екатерина реставрирует портрет Кондратия Селиванова. Это полотно было передано из расформированного пошехонского музея. Причем изначально оно называлось «Портрет старика в халате». Но искусствовед музея опознала в нем достаточно одиозную историческую личность Селиванова. — Честно говоря, изначально даже не хотела браться за реставрацию этого полотна. Хотя его можно назвать уникальным. Дело в том, что Селиванов был из секты скопцов — очень влиятельной и радикальной. И существование парадного портрета с его изображением вызывает некий моральный диссонанс, — продолжает Екатерина.
Действительно, если совершить краткий экскурс в историю, понимаешь, насколько одиозной была фигура Селиванова. Во второй половине XVIII века в Орловской губернии обосновалась община одной из самых влиятельных на тот момент сект Российской империи, так называемые «хлысты». Секта была довольно закрытой, ее адепты проповедовали крайне аскетичный образ жизни и отказ от всех земных наслаждений.
В эту секту и пришел однажды крепостной, который впоследствии своими радикальными высказываниями оттолкнул от себя даже единомышленников.
Но задача реставратора – сохранить историческое наследие, даже если у героя картины подмоченная репутация.
— Это полотно было приколочено гвоздями прямо к подрамнику. Поэтому на холсте есть цепочка отверстий. Более того, в одном месте холст порван, — рассказывает о состоянии картины Екатерина Расторгуева.
Сейчас она с помощью специального клея с мелом в составе пломбирует отверстия от гвоздей, работает со слоем лака на картине — его нужно освежить, удалить накопившиеся загрязнения. В этом реставратору помогают ультрафиолетовый фонарик, в свете которого хорошо видны слои лака, а также химические растворители с обратимым воздействием.
Особая любовь Екатерины – портрет Елизаветы Петровны Лихачевой, написанный в 1777 году неизвестным автором. С ним она год назад отправилась повышать квалификацию во Всероссийский художественный научно-реставрационный центр Грабаря. Реставратор должен постоянно учиться, осваивать новые техники восстановления картин, быть в курсе современных химических средств для обновления полотен. Возможность поучиться у мастеров у Екатерины появилась после того, как она выиграла федеральный грант.
— Тогда встал вопрос, какую картину взять, чтобы вновь на практике отработать все важные этапы реставрации, — рассказывает специалист.
В результате почти месячной работы и учебы у картины появилось целое досье. Ей сделали рентгеновский снимок, просвечивали в ультрафиолете, чтобы выявить отреставрированные прежде участки.
Картина всем хороша – живое лицо молодой хорошенькой женщины неизменно приковывает к себе внимание, поднимает настроение. Но экспертов смущал фон картины – темно-коричневые цвета словно припечатывали образ к полотну, делали его плоским. Каково же было удивление специалистов, когда под слоем лака они обнаружили другой оттенок тона – чуть зеленоватый. Было решено восстановить его. Как же заиграла картина после этой реставрации! Портрет обрел объем, наполнился воздухом. Екатерина надеется, что вскоре полотно займет почетное место в экспозиции Рыбинского музея-заповедника. Икона в яйце
Реставрация – дело тонкое. Поэтому когда к Екатерине приносят «жертв» неудачного восстановления, она хватается за голову. Как правило, с подобными просьбами обращаются владельцы живописных полотен. Недавно она спасала семейную икону.
История иконы типичная. Владелец, прочитав художественную книгу, где описывался способ восстановления покрытия иконы, решил проделать то же самое с семейной реликвией. Взял яичный желток и густо намазал им раритет. А после того как краски на иконе вспучились, он побежал к профессионалу.
— Яйцо со временем каменеет – буквально за месяц становится очень твердым, и чем дальше – тем больше, — рассказывает Екатерина.
Каждый спасенный экспонат для Екатерины — словно успешно проведенная операция для хирурга. Когда отсекаешь все ненужное, картина начинает дышать, жить второй жизнью.
