От грядки до научного открытия

Как рыбинцы – участники Ботанического кружка делали вклад в большую науку Дореволюционный кружок – не развлечение для дошколят. Это скорее клуб по интересам для интеллигенции начала XX века, где единомышленники – любители театра, истории, медицины, пения или географии – общались и слушали лекции.

Часто кружок вырастал во что-то большее. Деятельные «кружковцы» ходили в экспедиции, собирали народные сказки и пословицы, коллекции минералов и растений, делали открытия, которыми потом делились со столичными учеными. Словом, энтузиасты на местах выполняли большую работу, а их кружок превращался в серьезное научное сообщество, вроде филиала НИИ.

Как от изучения гербариев участники рыбинского ботанического кружка перешли к трудным экспедициям и вдохновляющим открытиям. И даже сделали вклад в российскую науку. Читаем статью Светланы Кутуевой, старшего научного сотрудника рыбинского музея-заповедника.

«Уродливые формы местной флоры»

Ботанический кружок Рыбинска входил в РНО – Рыбинское научное общество, образованное в 1909 году. При обществе рыбинцы организовали музей, обсерваторию, метеостанцию, учебный участок с растениями. Активисты читали лекции, проводили экскурсии. И постоянно делились накопленными знаниями – предлагали начинающим учителям курсы по природоведению, электротехнике и черчению.

Кто состоял в научном обществе? В основном рыбинские педагоги. Те, кому было мало сухого учебника, кто сам рвался к открытиям и учеников приучал к исследованиям. У истоков ботанического кружка стоял Николай Розов, преподаватель природоведения и географии Рыбинской мужской гимназии, возглавивший музей РНО. Его ученики стали первыми рыбинскими юннатами.

— Розов многим ученикам привил интерес к природе и вкус к ее исследованию. Он обладал исследовательским талантом и умел взглянуть на окружающее с неожиданной точки зрения. Так, в журнале «Русский экскурсант» вышла его статья «Что можно видеть на рыбинских мостовых»: экскурсия в геологию по горным породам булыжников, уложенным на дороги, — читаем в докладе краеведа Вадима Ливанова.

Первые юннаты не сразу отправились на природу. Растения поначалу они изучали по старым гербариям – в музее РНО были даже «образцы уродливых форм местной древесной флоры». Или на учебном участке, который переезжал с дачи на дачу, от одного сочувствующего рыбинца к другому. Так, весной 1915-го юннаты разбили грядки с растениями в Борке, в имении купца Константина Никитина. Через два года от участка отказались «за дальностью расстояния» и переехали на ул. Бабарыкинскую (Плеханова) – в бывший Ботанический сад напротив техучилища, который за 10 лет до того здесь разбил Адольф Теллос, автор дизайна Карякинского сада. Здесь устроили пасеку, посадили лекарственные и медоносные растения. «Меняю минералы на реактивы!»

В годы революции и гражданской войны деятельность РНО «идет на убыль из-за отлива сил от научной работы», — пишет Светлана Кутуева. Хотя рыбинский археолог Леонид Альбицкий и в 1917-18 годы не прерывает раскопок дославянских курганов – единственный в России. Но большинство людей пытаются выжить, им не до науки.

Когда буря утихает, активисты спешат вернуться к милым сердцу занятиям – тем более ученых начинает поддерживать государство, и в 1919 году РНО впервые получает финансирование. Теперь ботаники могут не прозябать на учебном участке, а выезжать в экспедиции. «На первый план выходит работа по научному исследованию края», — пишет Кутуева. Время ученичества в стенах гимназии закончилось, пришла пора выдвигаться в поля.

Хутор врача Константина Ливанова, что в 9 верстах на берегу Черемухи, превращают в биостанцию. Будущие ученые собирают здесь местные растения, учатся их анализировать. «Молодые участники РНО знакомились с местной фауной, изучали растения Рыбинска. 25 пайков для питания юннатов выделил Отдел народного образования», — пишет Кутуева.

Находки требуется систематизировать. В 1920-м рыбинское Общество получает «домик Кожиной с участком и оранжереей», где устраивает хранилище для гербария и лабораторию для занятий по ботанике. Негде взять оборудование – тогда рыбинцы собирают редкие минералы, отправляют их в Москву, а в обмен получают химическую посуду и реактивы. «Молодой ботанический гений»

Так и подрастают вчерашние рыбинские гимназисты – с мечтой поступить в столичные естественнонаучные вузы. Часто юные исследователи рыбинской флоры находят растения, ранее никем не указанные, поэтому считавшиеся нетипичными для губернии. Много открытий совершил рыбинец Василий Смирнов, в будущем сотрудник Ленинградского Ботанического сада. Заглянем в его труды о рыбинских открытиях начала 1920-х.

Тогда в России появляется сорняк, быстро забивающий водоемы, – Элодея канадская (Elodеa canadеnsis), или водяная чума. Читаем у Смирнова: «Новое для губернии растение. За последние годы быстро распространяется всюду по рекам, озерам, старицам. Собрано возле пристаней Рыбинска, на ручье Инопаш, у Песочного». А вот запись про Ужовник обыкновенный (Ophioglossum vulgatum) – папоротник, сегодня внесенный в Красную книгу региона. «Не указан для Ярославской губернии. Найден у Песочного на второй террасе реки Сопохты».

Со временем продуктивность рыбинских ботаников резко возрастает: в 1920 году активисты собрали и смонтировали 546 гербариев, за 1921 год – 1076 образцов, за 1922 – уже 5725 гербариев. Часть самых редких образцов отправляют на изучение в Ботанический сад Петрограда.

Вслед за растениями едет и 23-летний Василий Смирнов – учиться в Петроградском географическом институте. Наш земляк обрабатывает рыбинские образцы и готовит к печати работу «Несколько данных о флоре Рыбинского края». Так в 1926 году о нем шутливо пишут рыбинские братья Ливановы: «Василий Смирнов – молодой ботанический гений. Его зоркий глаз в исследованьях, быстрота передвиженья и натиск в организации экспедиций доставили ему неувядаемую славу. Его ботанические труды уже достаточны, чтобы его имя было бессмертным».

В 1930-х наш земляк переедет в Самару, возглавит НИИ по изучению и охране природы Средневолжского края, откроет легендарный самарский Ботанический сад, которому недавно исполнилось 90 лет. Влюбленный в науку рыбинец Василий Смирнов скончается в 1941-м, прожив всего 42 года.

Болотное золото

А в 1923-24 годах ботанический кружок РНО помогает изучать торфяники вокруг Рыбинска. У труднодоступной экосистемы болот, которая раньше мало кого интересовала, после революции наступает звездный час – в стране топливный кризис. «В торфе наше спасение. Он лежит под боком у фабрик, которые сейчас стоят», — говорит Владимир Ленин в 1920 году.

И большевики обращаются к этому дешевому аналогу дров и угля – ускоренно осушают болота, усиленно добывают торф. Миллионы тонн «болотного золота» заготавливают за 1930-е только в Подмосковье. На торфоразработки в Московскую область присылают рабочих из других регионов – часто они трудятся лишь за еду, удешевляя и без того недорогое производство.

Интересуют осушаемые земли и крестьян: дополнительные земли пригодятся молодой стране для сельского хозяйства. А ученые-ботаники рвутся в малоизученные тогда торфяники – сравнивать природу северных и южных топей, выявлять редкие растения, погружаться в уникальную экосистему. Недаром из-за богатства флоры писатель Михаил Пришвин называл болота «кладовой солнца».

Словом, в СССР болота пользуются повышенным вниманием. Изучать топи отправятся и участники Рыбинского научного общества. На помощь они призовут из Петрограда Бориса Федченко, наставника уже упомянутого рыбинца Василия Смирнова. Федченко – звезда открытий в ботанике, легендарный путешественник, исследователь флоры Сибири и Средней Азии, сотрудник Главного ботанического сада СССР. Каждое лето он с учениками добывает редкие образцы в экспедициях, а зимой изучает привезенные растения и читает лекции школьникам и студентам.

Подступаться к болотам Федченко начал с 1918-го – он изучал их по поручению торфяной части Наркомзема: сначала вокруг Петрограда, затем в окрестностях Череповца. А в 1923-24 годах магистр ботаники – вместе с рыбинцами из РНО – изучает растительность Рыбинского уезда и, в частности, его болот.

— Уезд находится в районе соприкосновения двух флористических провинций: среднеевропейской, или зоны широколиственных лесов, и субарктической, или зоны сибирских лесов. В этом его особый интерес, — пишет Федченко. И пеняет: — По флоре Ярославской губернии почти не существует данных (исключая паразитические грибы).

— Первая партия экспедиции обследовала долину Волги: спустилась на лодке от Волжского ж/д моста до Мологи, потом до Рыбинска и пешком от Рыбинска до фабрики в Песочном. Вторая партия обследовала низовья Шексны до пристани Башарово и по Волге от Коротнева до фабрики в Песочном, — описывает Светлана Кутуева. — Гербарный материал иллюстрировали фотографиями и рисунками. Болотовед Бобров и другие

Экспедиция 1923-го проходит в сложных условиях: «ежедневные дожди», «средств не хватало на питание». Несмотря на трудности, ботаники делают много открытий: «Собрали новые виды и разновидности растений не только для Ярославской губернии, но и для науки вообще, — пишет Борис Федченко в отчете за август 1923-го.

Он отмечает «особый флористический элемент, связанный с долинами больших рек Волги и Шексны». Зимой материал нашей флоры исследуют ученые петроградских университетов, составляют определитель рыбинских сорных растений. Осенью 1923-го Федченко проводит для студентов Географического института «семинарий» по растениям Рыбинского края.

Собирают экспедицию на следующее лето – в нее входят знакомые нам Федченко и Смирнов. Их усиливают мастодонты ботаники: специалист по сорной растительности Николай Шипчинский и болотовед Евгений Бобров, в будущем – автор лучшей биографии натуралиста Карла Линнея на русском языке. Деньги на экспедицию собирали всем миром: члены Рыбинского научного общества вложили 1535 рублей, Союз работников просвещения – 3500 рублей, Рыбсельпромсоюз – 1800 рублей.

Летом 1924-го в район рыбинской Николо-Кормы отправился Василий Смирнов вместе с тремя студентками Географического института, они исследовали здесь лесные и споровые растения. Тем временем Федченко «при участии Боброва на средства торфяной части Наркомзема обследовал болота. Установлены их размеры, выполнена зондировка и установлен запас их торфяной массы. Подробно изучена растительность болот – как древесная и травянистая, так и моховой покров, она нанесена на карту каждого болота», — цитирует отчет ботаников Светлана Кутуева.

Число гербарных листов, отосланных в Ботанический сад в 1924-м, превысило шесть тысяч. Простые рыбинцы тоже увидели открытия: в 1926 году Василий Смирнов создал лесной отдел в Рыбинском музее. Материала было столько, что экспозиция занимала три комнаты.

— К сожалению, в музее не сохранились гербарные образцы, собранные членами Ботанического отдела РНО, — пишет Светлана Кутуева. — Но редкие растения, открытые в 1920-е годы, навсегда внесены в определитель растений региона и в Красную книгу Ярославской области.