Постой, Рыбинск!
190 лет назад наш город освободили от воинского постоя – в связи с особой значимостью для империи. Почему рыбинцы так радовались? Почему солдаты не жили в казармах? Каждому знакома сказка «Каша из топора», где хитрый солдат обманом заставляет старушку его накормить. Читатель тут полностью на стороне ловкача-солдата. Между тем в маленькой народной новелле заключена боль народа, на который власти на два века повесили тяжелую обязанность – воинский постой. Вернувшихся с войны солдат и офицеров размещали не в казармах, а на квартирах и в домах крестьян и мещан. Те кормили и поили незваных гостей, предоставляли им спальные места, терпели не самое вежливое обращение.
— Расквартирование войск у обывателей было для властей самой удобной и малозатратной формой содержания армии. Народ же считал эту повинность одной из самых тяжелых, разорительных и несправедливых, — пишет историк Людмила Субботина. — Армейские чины конфликтовали с хозяевами, дрались, воровали нехитрое имущество, приставали к женщинам. Бывало, поведение солдат даже вынуждало хозяев дома покинуть родные стены. «По избе ходить не велят и бранятся непрестанно. Лошадь в огород пускают. Из избы меня выбил и в избу не велит ходить. Дрова берет без спросу. Ограду жгут, ломают», — такие жалобы получали полковники на своих подчиненных.
Бесчинства солдат в домах мирных жителей описывали и сами военные. «Солдат распутствует с его женой, бесчестит его дочь, ест его цыплят, его скотину, отнимает у него деньги и бьет непрестанно», — перечисляет грехи вояки Александр Ланжерон, российский генерал эпохи Наполеоновских войн. Возникала и угроза здоровью: солдаты и местные жители заражали друг друга сифилисом.
— Криминальные сюжеты расквартирования отражены в народном фольклоре. «Солдат – добрый человек, да плащ его хапун». «С постоя хоть ложку деревянную, а украсть надо». Нежелание иметь военных постояльцев могло даже тормозить рост города: население попросту отказывалось от строительства, ремонта, расширения домов, — продолжает Субботина.
Нельзя сказать, что позитива в постое совсем не было. В выигрыше, как часто бывало, оказывались состоятельные горожане. — Если солдат принимали с боязнью, то офицеров охотно звали на собрания и балы. Жизнь провинциальных городов оживлялась с приходом войск, стимулируя торговые обороты и увеличивая доходы. Столичные офицеры влияли на культурное развитие общества. Особенно радовало их прибытие девушек на выданье, — рассказывает историк.
В расквартировании пытались искать плюсы и военные. Контакт солдат с обывателями считали полезным. Так, в журнале «Указатель экономический» за 1861 год автор статьи рассуждал, что казарма лишает солдата социализации: «Выйдет такой воин в отставку или уволится в бессрочный отпуск – это мертвый член общества». Кроме того, в казарменной скученности люди чаще болели. Газета «Голос» публикует позицию противников казарм: «Мужик смолоду привык жить на чистом воздухе, а в казармах воздух спертый. Для здоровья ему полезнее жить в деревне».
И все же отрицательные аргументы населения перевешивали. Главное, вояки вносили смуту и сумятицу в жизнь тихого провинциального города. Они слонялись по улицам в поисках развлечений: устраивали кулачные бои, играли в карты, пьянствовали, дрались с местными.
Николай Гоголь так описывал это: «На лобном месте солдат с усами мылил бороду деревенскому пентюху, который только покряхтывал, выпуча глаза вверх». Прибавлялось работы у местных городовых. Выпускались приказы вроде этого: «По отнятию у них способа пьянствовать, в ночное время запирать харчевни и пивочни, а им с квартир никуда отлучаться не позволять». Неудивительно, что жители Рыбинска обрадовались, когда в 1834 году город освободили от воинского постоя. 22 октября 1834-го в городе даже отслужили божественную литургию. Затем — крестный ход к зданию биржи. Впереди горожане несли Указ императора об освобождении от постоя на серебряном блюде. В биржевом зале дали торжественный обед для почетного купечества, дворянства и чиновников. Затем городской голова Федор Тюменев пригласил всех к себе, где дал обед уже за личный счет.
Такой чести Рыбинск удостоили в связи с особой торговой значимостью города для империи. Правительство пошло на ряд уступок крупнейшему центру хлебной торговли.
— Рыбинск быстро стал торговым узлом европейского масштаба. Растет столица империи Петербург, прокладывают новые водные пути. Рыбинск здесь в явном выигрыше. Он включен в мировые процессы, в мировую торговлю, в великий транзит продовольствия и сырья из России на Запад, прежде всего на английский рынок. Возили вверх по Волге эльтонскую соль, каспийскую рыбу и тюлений жир, уральское железо и персидские товары: хлопок, шелк, рис, сухофрукты. Но в основном город богатеет за счет хлебной торговли, которая для России того времени сопоставима с продажей нефти и газа сегодня, — рассказывает культуролог Евгений Ермолин.
Такому важному городу могли пойти навстречу. Не последним аргументом стало и то, что Рыбинск в первой трети XIX века был совсем небольшим и компактным. Его «центр являл вид то послепожарной гари, то строительной площадки», по словам того же Ермолина. Большая часть улиц и площадей оставалась немощеной, по вечерам они не освещались, общественная уборка улиц не производилась. И катастрофически не хватало жилья. Войска попросту негде было размещать. Об этом даже поспорили в 1856 году два российских министра – военный и путей сообщения. В марте 1856 года подвели итоги Крымской войны, где Россия потерпела поражение. Возвращавшимся с боев войскам требовались места для постоя. И военный министр вспомнил о Рыбинске, решив разместить тут гренадерский полк.
Главноуправляющий путями напомнил, почему Рыбинск освободили от постоя 23 года назад. «В город этот, имевший в то время не более 500 до-мов, ежегодно приходило на судах до 80 тысяч рабочих и до 35 тысяч нанимались на месте для препровождения судов в северные губернии. С того времени причины эти не только не устранились, но, наоборот, усилились вместе с развитием промышленности. Сейчас в период прихода судов в Рыбинске сосредотачивается до 150 тысяч рабочих. А потому город неудобно облагать квартирною повинностью», читаем в книге «Рыбинск, его прошлое и настоящее» за 1890 год.
Военный же министр возражал – мол, такой богатый город за это время сумел построить много домов. «Рыбинск – пункт, удобный для дислокации войск. Он должен разделить с другими городами тягость воинского постоя. Тем более этот богатейший русский город 23 года пользовался уже льготою от повинности. При таких условиях можно ожидать возведения новых частных и общественных построек». 31 декабря 1857-го Рыбинская городская дума получила письмо от ярославского губернатора. Тот сообщал, что согласно Указу императора Александра II отныне Рыбинск вновь облагается квартирной повинностью. В октябре 1858 года в город торжественно вошел на постой Самогитский гренадерский полк имени эрцгерцога Франца-Карла.
Квартирная повинность просуществовала в России до 1874 года. К началу XX века почти 94% всей армии было размещено в специальных воинских помещениях. Построили казармы и в Рыбинске.
В 1880-е годы Иван Мыркин строит здание для размещения военных буквально на краю города, рядом с тюрьмой – на углу улиц Мышкинской (ныне ул. Герцена) и Коммерческой (ул. Свободы). В 1918 году в Мыркинских казармах Советы разместили огромные запасы снарядов, патронов, обмундирования и артиллерию шестой армии Северо-Западного фронта. Напротив них на месте нынешнего парка Димитрова были казармы нестроевой роты, ружейная мастерская, кузница и склады. Вместо дома № 10 по Свободе были деревянные склады резервного батальона. Целый военный городок.
А в начале XX века в Рыбинске построили и Красные казармы, где сегодня располагается корпус РГАТУ.
