Севастопольская медицина показала себя Нюте Федермессер
В Севастополь приехала Анна Федермессер, широко известная в России как Нюта Федермессер — учредитель благотворительного Фонда помощи хосписам «Вера», член центрального штаба Общероссийского народного фронта, глава Московского многопрофильного центра паллиативной помощи департамента здравоохранения Москвы, член Совета при Правительстве Российской Федерации по вопросам попечительства в социальной сфере. Сейчас она работает над реализацией проекта «Регион заботы», который предполагает создание эффективной системы паллиативной помощи в регионах. Наш город станет 26-м регионом, в котором начнёт действовать программа паллиативной помощи.
Кошмар на улице Надеждинцев
С работой профильных учреждений Нюта Федермессер знакомилась в течение двух дней. Правда, журналистов пригласили поучаствовать в её работе только сегодня. Первой точкой маршрута стала горбольница № 3 на улице Надеждинцев (ныне — филиал горбольницы № 1). Само здание гостье понравилось, с интересом выслушала она и рассказ о Даше Севастопольской, имя которой носит больница. Но в начале июля в больнице, которая и так находилась не в лучшем, мягко говоря, состоянии, начался капитальный ремонт, и всё пошло кувырком. Сейчас одно крыло здания закрыто, и все больные ютятся в другом — кто в палатах, кто в коридорах, причём мужчины и женщины лежат рядом, отделённые друг от друга символическими занавесками из полупрозрачных одноразовых простынок.
И врио губернатора Михаил Развожаев, и журналисты в шоке. На гостью это тоже производит сильное впечатление.
«В той и в этой палате людям встать некуда — они не могут ноги спустить с кровати», — говорит она.
Больные, увидев главу города и журналистов, наперебой начинают рассказывать страшные вещи.
«Я вчера поступила в девять вечера, а ночью всё началось — погас свет, и девочки, медсёстры, с мигающими фонариками бегали, что-то делали, в том числе в палате интенсивной терапии», — рассказывает Инна Щепкина.
Сервер Сектаев, у которого ночью умерла 80-летняя мама, полагает, что без этого выключения света она вполне могла жить.
«У неё был инсульт. Она сначала попала в 1-ю горбольницу, потом её привезли сюда, где полный бардак и идёт ремонт. При этом в 1-й горбольнице были свободные места, и её можно было оставить там. В палатах были свободные места! — твердит он. — Но нет. И не поставили меня в известность, что здесь идёт капитальный ремонт. Получается, мама у меня умерла из-за того, что света не было?»
Так ли это, может сказать только специалист. Но подозрение, видимо, будет мучить человека всю жизнь. Позже глава департамента здравоохранения Сергей Шеховцов заверил журналистов, что разберётся с ситуацией.
«Здание у нас находится в ремонте, возможно, какие-то перебои были», — сказал он.
«Но там и сегодня не было света», — заметили журналисты.
«Я заметил».
«А резервные источники у вас есть?»
«Конечно. Но надо понимать, что они предназначены в основном для обеспечения операционной и реанимации — то есть там, где невозможно отключение света в принципе. В этой больнице нет ни операционной, ни реанимации».
На замечание о том, что умершая женщина находилась в палате интенсивной терапии, он ещё раз повторил, что разберётся, ибо «с ходу комментировать — неправильно».
«Причин может быть много, поэтому разберёмся и примем меры, если необходимо», — пообещал глава департамента.
«Сделайте нам лучше!»
«У меня 32 дня здесь дочка отлежала, сейчас я лежу в ревматологии. У меня есть снимки, как поднимают матрас — и тараканы начинают бегать по потолку. А сейчас придёт зима, отопление так и не дадут, крыша раскрыта, и нас отсюда выселят. А нам, ревматологическим больным, необходима эта больница! Москва выделяет такие огромные деньги, а здесь творится сплошное вредительство. У людей вызывают недовольство Россией — мы не можем найти никакого порядка, и близкие наши мрут. Дочка у меня 5 месяцев на больничном после операции, 5 месяцев у неё температура, и никто диагноз поставить не может! Внучке пять лет, дочке 26. Говорю — отправляйте в Питер; нет, деньги есть, но не отправляют», — с болью говорит Людмила Дубинская.
Подошедший к ней Михаил Развожаев, выслушав женщину, поручает решить вопрос с дочкой и заверяет, что больницу никто закрывать не будет: слияние с 1-й горбольницей означает лишь сокращение административного аппарата, а значит, экономию средств.
«Дело не в названии, дело в людях, — поддерживает его Анна Федермессер. — И поймите, что зарплата одного директора — это три-четыре медсестры, которые намного важнее».
Избавить больных от сумасшедшей тесноты и дискомфорта, уверена она, можно — надо оставить в больнице тех, кто в этом действительно нуждается. Гериатрическое же отделение пока вполне можно освободить, отправив часть пациентов домой.
«Там находятся ходячие бабушки, которые вполне могут ещё три месяца пожить дома — там нет острой ситуации. Эти люди вполне могут пойти на 2-3 месяца домой, а остальные — расселиться по палатам, — поясняет она. — Ну нет у вас в Севастополе места, куда их можно перевести! Я понимаю, что вы, врачи, этого не замечаете — вам надо людей лечить, делать им процедуры, то да сё. Но сами люди-то видят, и родственники к ним приходят, и выходят отсюда с таким камнем на сердце! Надо видеть разницу между „добрый” и „добренький” — ради тех, кому хуже всех. Иногда приходится и жёсткость включать!».
Решить все эти вопросы, подчёркивает Михаил Развожаев, надо было до начала ремонта. И хлам (а рядом с больными лежат какие-то старые кровати и пр.) вывозить своевременно. Гостья, беседуя с журналистами, тоже высказала мнение, что не все проблемы только в ремонте:
«Дома жить невозможно, когда ремонт, а здесь болеющие люди. 140 человек в условиях, абсолютно не предназначенных для жизни. И сделать с этим ничего нельзя – новое помещение завтра не найдется. Но можно изменить отношение персонала: что даже в этих условиях можно отделить мужчин от женщин, это очевидно. И более тяжелых от менее тяжелых – это тоже очевидно. И оставлять десятки квадратных метров под старые диваны и старые шкафы, когда у вас люди лежат в такой тесноте, что ногу поставить некуда, тоже нельзя».
Сполна "насладившись" больничными видами, все выходят на улицу.
«Комиссия, комиссия, сделайте нам, чтобы лучше было!» — просит вслед какая-то бабушка.
«Все друг другу пишут»
Сроки окончания ремонта, как выясняется, тоже под большим вопросом. Сейчас, по словам Михаила Развожаева, рассматривается вопрос о расторжении контракта с подрядчиком — компанией «Руссевстрой». Однако из разговора с представителями компании-подрядчика и организации, осуществляющей стройнадзор над объектом, выясняется, что найти виноватых будет не так-то просто. Подрядчик винит недостатки проекта: в числе прочего пришлось заказывать и долго ждать некие материалы, которых в Севастополе нет — керамогранит, например, едет из Челябинска, другие материалы — из Санкт-Петербурга. У Михаила Развожаева это вызывает вполне понятное недоумение: что за эксклюзивные материалы заложены в проект и для чего они понадобились именно в этой больнице?
«Откуда такие фантазии, что мы потом по полгода ждём материалы, которых нет в наличии? — спрашивает он. — Вот вы заходили на контракт, видели график работ. Если считали, что это невозможно, надо было сразу писать!»
Выясняется, что писали. Представитель компании «Приоритет», которая осуществляет стройнадзор, в свою очередь тоже сообщает, что все его претензии изложены письменно и найти их Михаил Развожаев может «в 210-м кабинете» (видимо, здания правительства). Глава города обещает разобраться. Но пока работы в любом случае не движутся. В проекте предусмотрена сдача объекта к 20 декабря 2019 года. Представитель компании «Приоритет», которая осуществляет стройнадзор, уверен, что эта задача уже недостижима — на сегодняшний день выполнено не более 5% от плана. Подрядчик, пока не получивший даже аванса, заверяет, что управится.
«Основные проблемы были с заказными позициями материалов. Сейчас у нас всё это закуплено. Сети выполнены, сетку на крышу поднимают послезавтра. Мы готовы усиливаться и усиливаемся. Основные позиции по кровле будут закрыты на следующей неделе. Мы работаем здесь на государственных подрядах с 2014 года, и ни одного невыполненного объекта не было!»
«Пусть они будут тут!»
Второй пункт объезда — специализированный Дом ребёнка на улице Володи Дубинина. Здесь картина радует глаз — просторная и зелёная территория бывшего детского сада, яркие и уютные комнаты, доброжелательная атмосфера, в которой детям явно хорошо. Душа у главного врача Ангелины Ореховой болит о другом. Буквально на днях пришлось перевести в другое медучреждение маленького Данечку — ребёнка с целым букетом тяжелейших диагнозов, который жил здесь с рождения. Ребёнку необходима паллиативная помощь, не говоря уже о привычной атмосфере и знакомых людях. Но иначе пока нельзя — так гласит утверждённое Минздравом типовое положение . И Данечка далеко не единственный ребёнок, с которым сотрудникам Дома ребёнка приходится расставаться со слезами.
«Пусть они у нас будут — у нас есть место, мы можем их оставлять!» — просит главврач.
Сейчас в Доме ребёнка постоянно находится 21 ребёнок, ещё 24 посещают его амбулаторно. Рассчитано же учреждение на 45 детей. Так что решить проблему при наличии доброй воли вполне можно.
Михаил Развожаев обещает разобраться и с этим — вполне возможно, что эту проблему можно решить на региональном уровне.
Что будет
Последний пункт объезда — онкодиспансер. Ещё в 2017 году тогдашний глава города Дмитрий Овсянников обещал Владимиру Путину, что на строительство нового здания понадобится 2,5 года, но оно не только не заканчивается, но даже не начиналось. В числе прочего в старом здании ютится и хоспис для паллиативных больных. После осмотра помещений глава департамента здравоохранения Сергей Шеховцов рассказал журналистам, в какой ситуации сейчас находится паллиативная помощь в целом.
«На сегодняшний день в нашей системе здравоохранения всего 74 паллиативных койки, из них больше всего — в отделении сестринского ухода в больнице № 6. Это совершенно новое отделение, открывшееся в этом году. Ещё 20 коек — в хосписе в онкодиспансере, остальные распределены по больницам. Сейчас мы обсуждаем возможность их передислокации, компактного расположения — чтобы специалисты и пациенты были сконцентрированы в нескольких учреждениях. Мы это уже обсудили — логично, например, чтобы пациенты из всех филиалов 1-й горбольницы находились в бывшей 3-й горбольнице. Что касается детей, то у нас сейчас всего две паллиативных койки. Но паллиативные пациенты до 4 лет могут находиться в Доме ребёнка», — сказал он.
74 койки — это больше, чем требуется по нормативам, однако увеличивать их число, по словам главы департамента, никто не запрещает.
«Другое дело, что это должно быть обоснованно», — заметил он.
В результате визита Анны Федермессер, добавил глава департамента, его отношение к паллиативной помощи уже несколько изменилось. Каковы будут последствия этого изменения, мы, видимо, увидим позже. После объезда медучреждений его участники направились на совещание, на котором будут обсуждаться различные аспекты программы паллиативной помощи для Севастополя.
Ольга Смирнова
Фото автора
