Ленин когда-нибудь победит?
7 ноября – дата по-своему тяжелая. Промолчать сложно, а любое высказывание «белые» раскритикуют за то, что оно слишком «красное», «красные» - за то, что недостаточно, причем каждый раз находятся представители обоих цветов, которые вроде бы давно общаются с тобой либо читают твои статьи, но почему-то именно сейчас раскрыли глаза на твою неправильность.
Я по-прежнему считаю Октябрь-1917 лишь неизбежным и по-своему необходимым следствием Февраля, а советскую эпоху – важнейшей и во многом достойнейшей в русской истории.
Но сейчас есть возможность поговорить о событиях 102-летней давности не самих по себе, а в контексте текущей реальности.
Российская власть, унаследовав от советской ее наиболее отрицательные черты, вроде национальной политики, бюрократической косности и «бронзовения» начальства, а также изрядную долю самого этого начальства, одновременно является полной противоположностью всего лучшего в ней. Желание отгородиться и от лучшего, и от всего наследия приводит к самым разным символичным и символическим жестам. Начиная с драпировки 9 мая мавзолея и заканчивая искусственным введением Дня народного единства, имеющего целью оттянуть внимание от календарно близлежащего дня революции.
Впрочем, никакое настоящее народное единство за пределами рабочего времени, когда создается бережно переводимый начальством в оффшоры и шубохранилища добавочный продукт, этому самому начальству абсолютно не нужно. Боссов нашей многострадальной отчизны и вправду устроило бы, если бы такому единству отдавали должное ровно один день в году и сугубо формально. Примерно так же, как мужчины в анекдотах мечтают о единственном женском дне в году – 8 марта (на самом деле, не только в анекдотах, но это уже другая история).
Когда в 2014 году общество на короткий миг по-настоящему консолидировалось, во многом помимо начальственной воли, и 4 ноября обрело некие смутные черты настоящего национального праздника, наверху явно испугались. Общество и особенно его активное ядро быстро ввергли в привычное состояние атомизации и дрязг, благо консолидация оказалась довольно хрупкой. День же народного единства вновь стал искусственным и к тому же нарочито гротескным. Недаром к нему обычно приурочиваются комедийные мероприятия, вроде «фольклорного праздника "Тульская область – родина четырехсот народов от А до Ü"».
Между тем, даже в глубоко, местами прямо-таки до животного состояния атомизированном обществе живет подспудная тоска по той самой консолидации, некоему общему делу и настрою. У нас она накладывается на факт стремительного дрейфа российского коррупционно-олигархического капитализма к самому настоящему феодализму и глубокой социально-экономической архаике.
Из последних новостей данного дрейфа – признание Голиковой, Силуанова и Скворцовой в фактическом провале оптимизации здравоохранения и предложение компенсировать дефицит квалифицированных медиков с помощью создания «отрядов из волонтеров и студентов профильных вузов». А еще трагедия в Нарьян-Маре, где сумасшедший зарезал в детском саду ребенка. Охрана детсада совершенно недолжным образом осуществлялась ЧОПом, не имеющим права охранять объекты, подлежащие обязательной антитеррористической защищенности… но зато принадлежащим местной чиновнице-«единороске».
Неудивительно, что в рейтингах популярности отечественных исторических деятелей на лидирующих позициях не только привычный Сталин, но уже и Ленин.
Это не только и не столько объективная оценка плюсов и минусов Владимира Ильича и Иосифа Виссарионовича, сколько восприятие их как наиболее ярких, выпуклых антиподов нынешних порядков и их авторов. Конечно, с учетом особенностей сегодняшнего российского обывателя, многие из опрошенных хотели бы расправиться с сановными ворами по-ленински и по-сталински, чтобы затем…сесть на их место. Эдакие брутальные коммунистические методы, чтобы самим овладеть местом в почетной ложе феокапитализма. Но это, опять же, другая история, хотя и требующая упоминания.
Левые настроения и «советскую ностальгию» оставлять без контроля опасно. Их и не оставляют. Снимают фильмы про советские победы и триумфы, от военных до спортивных и криминологических, бо своих-то негусто, причем все эти победы на экране обязательно одерживаются вопреки ВКП(б)-КПСС, бюрократам и komissar’ам.
Создаются и разного рода идеологические заглушки, типа «Сути времени» или более модного проекта журналиста Константина Семина. Кто считает, что Семин это не заглушка, предлагаю задуматься, почему его воинственно левую передачу несколько лет допускали к существованию на ведущем государственном канале. Причем в небесталанном, надо признать, семинском исполнении социализм обязательно сцеплен с идеями типа «у пролетариев нет Отечества» и тезисами «в Донбассе русские фашисты сражаются с украинскими».
Сейчас, правда, то ли ввиду сокращения кормовой базы, то ли по иным причинам Семина с довольствия сняли.
Точно так же и на «белом» фланге людей скликают в ячейки и на площадки, где восхищаются Франко и Пиночетом как примерами «эффективной борьбы против коммунизма» и нет-нет да роняют скупую слезинку по поводу разномастных коллаборационистов Второй мировой, «попавших меж двух тоталитарных режимов». Хотя наша власть подчеркнуто безыдейна и ставит на разных лошадей именно из принципа «разделяй и властвуй», на смутном интуитивном уровне она больше сочувствует «белым».
Чиновники и олигархи, через одного состоявшие в КПСС или успевшие побыть комсомольскими вожаками, мнят себя новыми дворянами и аристократами. Недаром одно время было модно выращивать себе разлапистые генеалогические деревья и получать ордена и титулы от тучного «царевича» Георгия и его не менее крепкотелой maman, которые вроде как Романовы, хотя на самом деле Гогенцоллерн-Мухоранские.
Но о каком преемстве может идти речь?
Любой не то что славянофил, но и либерал-консерватор, да просто самый отпетый дореволюционный либерал типа Милюкова пришел бы в ужас от ВШЭ и проф. Гусейнова-Клоачного, равно как и от порядков, дающих им жизненную пищу во всех смыслах этого слова. Любой честный белый генерал или офицер, выступавший за «неделимую и единую Россию», приказал бы самое малое хорошенько всыпать розог 9/10 нынешних адептов марки «Единая Россия».
Наконец, Николай II, очень спорный правитель, православным священномученником ставший, однако, не без оснований, упал бы в обморок от гнусностей, совершаемых параллельно выказыванию почести его имени.
Россия хрестоматийного 1913 года была государством величайших контрастов, с активным хозяйственно-промышленным развитием, осуществлявшимся в основном за счет иностранного капитала и подчинения интересам этого капитала, с насквозь прогнившей элитой, с так и не решенным земельным вопросом и еще великим множеством страшных социальных проблем и язв.
И все же во многих аспектах она шла вперед или хотя бы стояла на своем месте, но, опять-таки, с надеждой на светлое завтра. Улучшения и усовершенствования были медленными, со скрипом, порой за счет не собственных усилий, а объективного течения вод исторического процесса.
Сейчас же, наоборот, идет бурная и охватывающая все аспекты деградация, местами плановая и управляемая. Главная связь с 1913-м в том, что мы если не докатились до его уровня, нравов и достижений, то вот-вот докатимся и помчимся дальше, с поправкой на относительность статистико-хронологических показателей. Отсутствие пока юридического оформления разных сословий и сословных прав никого в заблуждение вводить не должно. Боюсь, не за горами не только оно, но и закрепление нового крепостничества.
Иногда кажется - в развитый феодализм нас усиленными темпами загоняют, в том числе, для устранения возможности при смене системы перескочить на обратном пути этап дикого капитализма.
Понятно, что тут уже не только травоядный и добродушный брежневский «застой» кажется временем святых чудес. Даже ранним большевикам готовы простить их весьма немалые прегрешения. На фоне бесконечных «формул Штайнмайера», «минских процессов» и «нормандских форматов» бледнеет совершенно справедливое утверждение о большевистских корнях Украины в современном ее виде. Да, создали и не раз увеличили УССР – но сначала отвоевали территорию под создание у интервентов, петлюровцев, затем и бандеровцев.
И роль инородцев в революции уже обсуждается без вдохновения. (Потомки «пыльных комиссаров из-за черты оседлости», кстати, сейчас придерживаются в основном либеральных взглядов, но дедами гордятся и одновременно запрещают нам про них болтать лишнее. Покойный либерал-публицист Евгений Ихлов мог называть фашистами историков Вдовина и Барсенкова за подсчет числа инородцев в НКВД и тут же размышлять, что без революции пассионарность русских евреев хлынула бы на Ближний Восток, где арабов бы заставили рыть великий канал Нил-Евфрат).
Да, роль эта велика. Зато матрос Железняк, чья вроде как эпизодическая роль не меньше, был русаком. А сейчас безродный космополит Гусейнов, его начальник-русак Кузьминов, татарка Набиуллина и еще один русак Овсянников тоже в одном строю и делают одно дело, но назвать его революционным и особенно великим можно разве что в плане масштабов.
Великий Иммануил Валлерстайн как-то попробовал спрогнозировать отношение к Ленину в России середины XXI века:
«Ленин будет представляться великим национальным деятелем и патриотом, который спас Россию от полного распада, вызванного хронической некомпетентностью старого режима по всем направлениям — военной, социальной, политической некомпетентностью…Ленина будут почитать как великого продолжателя реформ графа С. Ю. Витте, которые тому не удалось завершить из-за политических препятствий…Ленина будут считать не только модернизатором и западником (из-за его мечтаний об электрификации и призывов «догнать и перегнать»), но и предтечей пробуждения Азии и всего третьего мира…В-четвертых, более тонкие наблюдатели, возможно, также заметят, что Ленин оказался первым деятелем в истории России, который на практике разрешил затяжной спор между западниками и почвенниками (антизападниками), став одновременно и тем и другим…И наконец, в-пятых, в Ленине увидят решительного и дальновидного политического лидера».
Если прогноз сбудется, думаю, ни один российский теоретик и практик левой идеи не сделает для этого столько, сколько российская же властная система конца XX – начала XXI века.
Станислав Смагин
