Хроники «изумрудной» обсервации по-севастопольски глазами заключенного #2
Следующие несколько дней после поселения в обсерватор пансионата «Изумруд» сохранялась надежда, что если результаты тестирования будут отрицательные, то меня с родственниками выпустят — как было обещано сотрудницей Роспотребнадзора — на третий день «изумрудного заключения».
18 мая, 9:00. На вопрос врачу о результатах наших тестов услышали в ответ грубоватое:
«Если бы были положительные — вас бы давным-давно укатили в инфекционку».
18 мая, 10:15. У бабушки взяли третий тест. Комичности добавило то, что ей не сообщали результаты второго тестирования с точно таким же аргументом: если бы оно было положительное — инфекционист бы подавно вдарил в колокола. Но тишина в данном случае обнадеживает и радует.
19 мая, 9:00. Мой дед — гипертоник, и ему нужны соответствующие лекарства. Взяли их, естественно, на несколько дней, и им приходил конец. Обращаемся к медсестрам, чтобы они подобрали хотя бы аналог — развели руками… У них в наличии только лекарства для оказания первой медицинской помощи. «Пусть родственники привозят!».
Тут есть два «но»: ближайшие родственники в Киеве и Москве, а до пансионата не всякий таксист согласится ехать (если и соглашались, то минимум за 2200 руб.). Решили разделить дозировку напополам, чтобы дотянуть до конца обсервации.
Следующие несколько дней прошли тихо, мирно. Вечерами, выйдя на балкон, наблюдали соседей с бутылками из-под алкогольных напитков в руках; звучала музыка из колонок, многие были «под градусом» и навеселе.
21 мая, 15:00. Балконно-разговорное «радио» донесло до наших ушей вот что: на 14-й, крайний день обсервации, тебя могут не выпустить отсюда до тех пор, пока из Роспотребнадзора «не пришлют бумагу».
Решил перечитать постановление, в котором нашелся один казус. С точки зрения бюрократии все выглядит совершенно логично, но с точки зрения вирусологии — спорно (хотя я не считаю себя экспертом!): в документе указано, что контакт «с больным с подтвержденной коронавирусной инфекцией» был 10 мая, а срок обсервации считается от 13 мая.
Известно, что установлен инкубационный срок – 14 календарных дней после контакта с больным коронавирусом. Логично было бы считать инкубационный срок со дня потенциального контакта, а не со дня начала обсервации.
Если главный герой семейного коронавала – бабушка – не имеет положительных результатов второго и третьего тестов на COVID-19, то как она смогла бы излечиться от такого недуга за три дня? Может, это простая пневмония «не ковидного» характера и первые догадки врачей были верными, а первый тест был ложно-положительный?
Ответы на эти вопросы мы ожидаем получить вместе с грядущей выпиской бабушки из девятой горбольницы Севастополя.
21 мая, около 16:30. Выглянул в окно, а там сквозь стену хвои, желтым кузовом сверкает автобус. С людьми. Приехал именно к воротам обсерватора. За ним – четыре кареты скорой медицинской помощи. Стоит учесть, что дорогу-подъезд к пансионату сейчас ремонтируют и она неприлично узкая, каретам СМП проезжать очень тяжело, а тут автобус – внезапно прополз.
Напомню, режим всеобщей самоизоляции отменен с 18 мая. Спустя три дня в обсерватор привозят намного больше людей, чем обычно.
«А, может, обсерватор заполнится настолько, что нас освободят раньше в пользу «новых клиентов»?
22 мая, 8:50. Стук в дверь номера. Медсестра при полной противочумной экипировке спрашивает звонким голоском:
- Кто здесь гражданка П.?
Отвечает моя тетя:
- Ну, я...
- Вещи собирайте, на выход, машина ждать не будет!
(Мы опешили: как в обсерватор – так всех вместе, как на свободу – так по одному!)
Продолжаю увлекательную беседу:
- А мы так-то все втроем с одинаковыми постановлениями въехали!! Выпускайте нас всех!
Тетя:
- Я одна не уеду!
Медсестры были непреклонны:
- У нас указано: П. - на выход!
Наше удивление взяло верх над любым разумным пониманием ситуации:
- Но мы все въехали сюда 13 мая!
- Проверьте и выпускайте тогда нас всех!
- Так! Вы пока, П., собирайтесь, мы сейчас все проверим.
(грохот дверью)
Шок был первой и единственной эмоцией от происходящего. Чувствовалось что-то неладное, но готовились к тому, что тетю выпустят раньше, чем остальных. Сели составлять для неё план действий по возврату к жизни и дома, и на даче… Всё-таки застряли тут порядком подольше, чем предполагали.
Но тут раздался ещё один стук в дверь.
- Я прошу прощения, у нас сбой компьютера! Все втроём остаётесь.
- То есть, мы на выход 26-го?
- Выходит, да.
- И нас отсюда заберет машина?
- Да
(Это очень обрадовало, потому что весь период обсервации маячила перспектива самостоятельного подъема до шоссе ЮБК и пути домой «на перекладных»).
- И во сколько часов быть готовым 26-го числа?
- Ну, так же, в 9-10 утра.
- Да, конечно, спасибо.
22 мая, 10:00. Связываемся с бабушкой. Ей наконец-то озвучили точный диагноз – «двухсторонняя пневмония на фоне коронавирусной инфекции». Всё ещё не понимаем, как бабушка могла вылечиться за три дня (период между первым и повторными тестами) от распространённого и довольно тяжёлого недуга.
Мысль о том, что осталось всего несколько дней и большая часть срока обсервации уже позади, очень успокаивает, несмотря на потенциальное сумасшествие в четырёх стенах.
Стоит отметить, что старший в нашем семействе – дед – большой любитель ТВ и «ассортимент» из парочки федеральных каналов, пойманных местной антенной, уж очень его расстроил.
22 мая, 11:50. Благо, поиски самого лучшего сигнала сотовой сети, раздача Wi-Fi со смартфона и возможность воспроизведения каналов ВГТРК в самом хиленьком качестве с короткими «провалами» в эфире немного спасла ситуацию.
Одна ошибка или сбой в «противовирусной схеме» следует за другой, нанизываясь точно бусы на нить. Одна проблема наваливается на другую и… начинаешь воспринимать срок в обсерваторе как приключение.
«Изумрудная» хроника подходит к своему финалу...
Дмитрий Ларин
