Карабах: генеральная репетиция большой войны?
Очередное обострение армяно-азербайджанских отношений, второе за год – первое было в июле.
Азербайджанские войска начали массированное наступление на непризнанную Нагорно-Карабахскую республику (Арцах); впрочем, первостепенной целью в данный момент является все же не «основной» Карабах, а соседние с ним азербайджанские районы, занятые армянами еще в начале 1990-х и считающиеся «поясом безопасности НКР».
И Ереван, и Степанакерт объявили о военном положении и всеобщей мобилизации (впрочем, как и Баку). Кроме того, Армения пообещала наконец-то официально юридически признать НКР, но пока этого не сделала.
В конфликте активно задействована и Турция, причем даже не как полуофициальный, а как почти, «без двух минут» официальный участник.
Президент Эрдоган говорит об «оккупации Арменией азербайджанской территории», министр иностранных дел Чавушоглу обещает поддержать братьев-азербайджанцев «как за столом переговоров, так и на поле боя». Список подтвержденных и вероятных аспектов вовлеченности Анкары весьма широк, от вооружения и инструкторов до регулярных турецких частей.
За определенную линию турки пока стараются не заступать. Скажем, когда вчера Минобороны Армении заявило, что армянский самолет Су-25 был сбит турецким истребителем F-16 (несомненный casus belli), и турецкие, и азербайджанские военные поспешили это опровергнуть.
Тем не менее, очевидно: конфликт стал следствием согласованного перемножения амбиций Эрдогана по доминированию на Южной геополитической дуге от Крыма до Северной Африки – и реваншистских намерений Ильхама Алиева, еще в июле уволившего своего многолетнего министра иностранных дел Эльмара Мамедъярова за якобы излишнее миролюбие.
Разумеется, многие отечественные эксперты мгновенно усмотрели в происходящем «руку Вашингтона».
Однако термины «Вашингтон», «США», «американцы» сейчас несколько размыты, ибо ведущие между собой холодную гражданскую войну демократы и республиканцы если не по всем, то по очень многим вопросам международной политики тоже стоят на разных позициях.
Так ли это в случае с Карабахом?
В последние несколько десятилетий республиканцы чаще занимали более протурецкую позицию, а демократы – критичную к туркам и одновременно проармянскую. На этот фактор серьезно влияла могущественное армянское лобби в США (в союзе с почти столь же столь же сильным греческим).
Так, заслуженными друзьями армянского народа слыли несколько поколений демократического клана Кеннеди. Именно демократы и конкретно всем нам известный Джон Керри стали в 1992-м мотором принятия поправка 907 к «Акту в поддержку свободе», ограничивавшей помощь Азербайджану со стороны США до урегулирования карабахского конфликта.
Конечно, «чаще» и «более» не значит «полностью» и «всегда».
На президентских выборах 1996-го влиятельные организации армянской диаспоры поддержали не демократа Клинтона, а республиканца Доула. В свою очередь, победивший все же Клинтон и его госсекретарь М.Олбрайт стремились к улучшению американо-турецких отношений и отмене поправки 907.
Хватало и других нюансов и случаев, когда эти отношения были предметом не консенсуса, а раскола в рядах этих партий.
Яркий пример. В 1999-м армянская диаспора начала очередную антитурецкую кампанию по продвижению Резолюции № 398, объявляющей 24 апреля днем памяти жертв геноцида армян. Авторами документа выступили демократ Бонер и республиканец Раданович, основным спонсором конгрессмен-демократ Майк Капуано, а важнейшую роль в продвижении сыграл член Палаты представителей, республиканец из Калифорнии Джеймс Роган, в избирательном округе которого армяне составляли порядка 8% электората.
В итоге резолюцию поддержали еще и спикер Палаты представителей, республиканец Хэстерт с сенатором-демократом Сарбейнсом, а против выступили демократы Гамильтон, Лантос и Соларз с республиканцами Ливингстоном и Соломоном. По традиции сторонницей турок выступила госсекретарь Олбрайт. На завершающем этапе резолюцию личными закулисными усилиями блокировал лично Клинтон.
И все же в самых общих чертах демократическо-республиканская закономерность (касающаяся как Турции, так опосредованно и Азербайджана) сохранялась и в дальнейшем, вплоть до администрации Обамы, поддержанного армянами на выборах-2008.
Нобелевский лауреат начал с заявлений о неизменности американо-турецкого стратегического партнерства, закончилось же все публичными обвинениями Эрдоганом американцев в поддержке неудавшегося госпереворота летом 2016-го. Между 2008-м же и 2016-м было всякое.
В 2015-м, допустим, Обама разочаровал армян, в речи к столетию геноцида не назвав его, собственно, геноцидом.
Но более интересный, хотя бы своей изощренной подоплекой, казус случился пятью годами ранее.
Президент решил назначить послом в Баку опытного дипломата Мэтью Брайзу, кандидатура которого по причине его необъективного отношения к армяно-азербайджанскому конфликту была заблокирована сенаторами-демократами Боксер и Менендесом и при непротивлении демократических лидеров Конгресса, Гарри Рида и Нэнси Пелоси.
Внешне это выглядело как странноватый вызов хозяину Белого дома от его же однопартийцев. Но некоторые эксперты пришли к выводу - Обама нарочно выдвинул малоприемлемого для армянского лобби Брайзу, дабы его провал открыл окно возможностей для очистки администрации и Госдепа от людей эпохи Буша-младшего (Брайза был как раз из их числа).
Приход же Трампа, часто склонного пренебрегать и условными, и безусловными закономерностями с самого начала обещал нестандартные подходы. Ваш покорный слуга еще в декабре 2016-го писал:
«У мистера Трампа в рассматриваемых нами [ближневосточных] краях есть один ярко выраженный фаворит (Израиль) и одна столь же явная персона нон грата (Иран). Всех остальных он готов рассматривать предельно неэмоционально и прагматично, с позиций капиталистической целесообразности.
Так, Турция для него и не друг, и не враг, а так. Лично же Эрдоган может вызывать у нового хозяина Белого дома некоторую ревность как человек отчасти схожего типажа — харизматичный национал-консерватор, привыкший апеллировать к народным массам.
Насчет Армении у Трампа вряд ли есть какое-то глубокое всестороннее мнение, и, вероятно, как истинный бизнесмен-прагматик он готов позволить это мнение у него сформировать. С учетом сопутствующего республиканского большинства в Конгрессе и традиционно мощного армянского лобби в США есть шансы, что мнение коллективного центра выработки американской внешней политики и лично Трампа будет сдержанно лояльным к Армении».
Закончил я тогда свою реплику прогнозом: «Шансы на то, что в очередном традиционном апрельском выступлении президент США назовет катастрофу 1915 своим именем, сиречь Геноцидом, высоки как никогда».
Ни в 2017-м, ни в 2018-м этого не произошло.
Зато Комитетом по ассигнованиям Палаты представителей было одобрено сокращение финансовой помощи Азербайджану в 2018-м г. на 90% по сравнению с 2017-м г. - до 1 млн долларов, Армении же эту помощь сократили «лишь» на две трети -до 6,8 млн.
А в 2019-м обе палаты Конгресса приняли постановление о геноциде. Чуть ранее Трамп отправил Эрдогану личное послание по ближневосточным вопросам с выражениями типа «не будьте дураком».
В результате новая серия американо-турецкого обострения продолжается до сих пор.
Размах практически беспрецедентный. Действующая администрация, уже не таясь, поддерживает Грецию и Кипр в их средиземноморском конфликте с турками. Снят запрет на поставки оружия (пока только нелетального), госсекретарь Помпео на днях в рамках греческого вояжа демонстративно посетил американскую военную базу на Крите – поговаривают, это намек на перевод сюда звездно-полосатых военных с турецкой базы Инджирлик.
При этом отношение демократов, во всяком случае, их костяка к Эрдогану как бы не хуже, чем у Трампа. Демпартия сыграла значимую роль в прошлогоднем постановлении по геноциду, Джо Байден и вовсе тогда пообещал в случае избрания президентом приложить все усилия для смены власти в Турции, а сейчас, после карабахского обострения, предостерег турок от участия в нем.
Поэтому Эрдоган, справедливо полагая Трампа чуть меньшим злом и, при прочих равных, более прагматичным контрагентом, пытается сделать ставку на него.
В апреле он отправил в США партию медицинского оборудования, сопроводив ее личным письмом вашингтонскому визави с выражением надежды на взаимопонимание. В июне «султан» по итогам телефонного разговора с этим же визави заявил о достигнутых сторонами договоренностях по Ливии и недвусмысленно выразил Белому дому поддержку в связи с тогдашними американскими беспорядками.
Кроме того, в августе Анкара решила дать резкую отповедь уже упомянутым угрозам Байдена, хотя с их момента прошло более полугода – вероятно, и здесь можно говорить о замаскированном пасе Трампу. Однако вряд ли ему удалось существенно повлиять на текущий демократическо-республиканский консенсус по турецким геополитическим амбициям, сложившийся как минимум на тактическом уровне.
Несколько слов непосредственно об Армении и Азербайджане. Приход к власти в Ереване два года назад Никола Пашиняна, недостаточно внятно высказывавшегося по карабахской проблеме и слывущего «человеком Сороса» (а следовательно, и Демпартии США), наводил на мысли о грядущем урегулировании армяно-азербайджанских отношений по лекалам израильско-египетского мирного договора в конце 1970-х.
То есть – так, чтобы сохранить оба государства в американской обойме, но с существенными уступками в исполнении одного, конкретно – Армении. Схожая схема навязывается сейчас и Сербии с Косово.
На возможность урегулирования по описанному сценарию, причем на основании двухпартийного согласия, намекала и персона тогдашнего советника Трампа по национальной безопасности Джона Болтона, назначенного ровно накануне смены власти в Ереване и известного своими проазербайджанскими симпатиями.
В итоге, правда, Болтон с выражением симпатий явно перегнул.
Совершая вояж на Кавказ, он назвал Азербайджан стратегическим партнером Америки, воздержавшись от такой же и вообще любой характеристики отношений с Арменией. В Ереване высокий гость откровенно и нахраписто призывал хозяев к «сдаче» Карабаха, отказу от союза с Россией, присоединению к санкциям против Ирана и покупке американского оружия вместо российского.
Пашиняну пришлось отмежеваться: «Каждый может говорить от своего имени. Джон Болтон говорит за себя. И Болтон, и вообще кто-либо не может говорить от моего имени».
Через год Болтон был уволен, каковое решение примерно совпало с очередным, длящимся до сих пор американо-турецким битьем посуды.
В это же время и Пашинян стал раз за разом выступать по карабахской повестке не просто в жестком, а в «ястребином стиле. Чего стоит его фраза в Степанакерте: «Арцах – это Армения, и все!».
Кроме того, обострились отношения армянского премьера с командой Сороса.
Активисты соросовской структуры «Фонды открытое общество – Армения» опубликовали открытое письмо с требованием ускорить судебно-законодательные реформы. Сам Пашинян на одной из пресс-конференций заявил:
«Все, кто сегодня говорят о Соросе, либо были частью прежней власти, либо были как-то связаны с ней. Почему они тогда этот офис не закрыли? Получается, все вы – государственные изменники, поскольку 25 лет позволяли организации вести подрывную работу в Армении».
Наконец, в августе, по данным газеты «Голос Армении», американский миллиардер через своих представителей в Ереване передал недавнему фавориту неудовольствие в связи с поздравлениями, которые тот направил Лукашенко после белорусских президентских выборов.
Траектория маневров Пашиняна между разных американских «башен» чем-то похожа на длящиеся уже полтора десятилетия маневры М.Саакашвили в разных его ипостасях.
Но Никол Воваевич лавирует еще и между США в целом, Европой и Россией. После 2,5 лет если не ухода, то аккуратного отдаления от России, за несколько дней до обострения он так охарактеризовал отношения Армении с внешним миром:
«Россия – союзник, США и ЕС – партнеры».
Можно, наверное, говорить о «многовекторной» политике в духе Януковича-Лукашенко, где российский вектор усилился после предыдущего, июльского столкновения с Азербайджаном.
В результате всех этих хитросплетений тактика демократов и республиканцев по Карабаху, как и вообще по расширительно взятому турецкому вопросу, если не согласована, то примерно совпадает.
Армения пускает кровь туркам и азербайджанцам или хотя бы изматывает их и наносит репутационный ущерб при их неудаче/недостаточно явном успехе.
Сами армяне при этом изматываются еще больше и лишаются веры в российское союзничество.
Россия либо несет огромные издержки при вмешательстве в конфликт, либо лишается последних остатков регионального авторитета.
Победитель американской президентской гонки получает Кавказ в более благоприятном состоянии, чем раньше. Да, для обеих партий это сейчас вопрос в лучшем случае второго плана. Но люди, для кого он по долгу службы на первом плане, полагаю, мыслят примерно так.
И пока события идут по устраивающему их сценарию. Правда, каким окажется сценарий самой президентской гонки, будет ли там признанный всей нацией победитель и как скоро руки у него дойдут до Кавказа – не совсем ясно…
Для России же хорошего сценария, очевидно, нет.
За тридцать лет утрачены все возможности гегемонии на Кавказе (в других регионах тоже) и доминирования с позиций если не откровенной силы, то безусловного авторитета. Не только Армения маневрирует между Россией и разными фракциями Запада – уже и сама Москва пытается не покалечиться при растяжке между союзником Арменией, «продуктивным торговым партнером» Азербайджаном и странным «другом-врагом» Турцией, фактически отказавшимся от российского газа.
При абсолютном отсутствии положительных вариантов чуть меньшим из зол будет сохранение конфликта хотя бы на сегодняшнем уровне, без прямого официального подключения Турции и турецко-азербайджанских ударов по Армении (Карабах в зону союзнической ответственности России в рамках ОДКБ не входит).
Тогда можно будет ограничиться негласной военно-технической помощью и другими мерами келейного характера, типа обсуждаемых сейчас в telegram-каналах репрессий против азербайджанского бизнеса, а геополитическая капитуляция случится не одномоментно.
Полномасштабная же война не будет иметь выигрыша или проигрыша конкретно на Кавказе – она станет тяжелейшим ударом по всей стране.
Чуть коснемся и отношения к конфликту Европы. Брюссельские евробюрократические структуры настроены сейчас к туркам негативно. Откровенно враждебен к ним и французский президент Макрон, обладатель поистине наполеоновских геополитических амбиций, сталкивающихся с «султанскими» амбициями Эрдогана в Средиземноморье.
А вот Меркель, традиционно имеющая с турецким лидером сложные отношения, сейчас вроде наладила с ним весьма хрупкий контакт. Суммарное отношение Старого Света к конфликту – наблюдательное, с определенным антитурецким оттенком.
***
Давать какие-то прогнозы по Карабаху с учетом ежедневного нарастания напряженности и постоянно меняющихся вводных – дело крайне неблагодарное. Но и уподобляться некоторым экспертам, считающимся мэтрами кавказоведения и при этом выдающим аналитику в стиле «война плохо, мир хорошо, все закончится либо миром, либо войной, либо ничем» тоже не хотелось бы.
Поэтому рискну.
Угроза превращения нынешнего конфликта в полномасштабную кавказскую войну с участием союзных основным участникам государств весьма велика. И все-таки до высшей точки дело вряд ли дойдет.
В конце концов, в 1992-1993 гг. Турция уже балансировала на грани прямого участия в армяно-азербайджанской бойне, и главнокомандующий вооруженными силами СНГ маршал Шапошников предупреждал, что дело может кончиться Третьей мировой.
Обошлось.
Вот и сейчас к территории боев наверняка прибавится несколько (может, и много) десятков километров, а к градусу напряженности – еще несколько градусов.
Но до азербайджано-турецкого марша на Ереван или армянского на Баку дело не дойдет, и через какое-то время конфликт замрет на линиях, отличающихся от довоенных не кардинально.
Правда, через какое-то время, возможно, как раз после американских выборов, сражение имеет все шансы возобновиться. И вот тогда о возможности большого регионального кровопролития придется сказать уже не оптимистичное «скорее нет, чем да», а пессимистичное «скорее да, чем нет». Пока же – репетиция.
Генеральная.
Станислав Смагин
